Гнев Тоурба

Агнес Хоуп (2024)

Внезапное известие о помолвке с ноаром из высшего рода переворачивает всю жизнь Амалы и вынуждает податься в бега, бросив всё: дом, отца и близкого друга. Но есть ли такое место в землях Тоурба, где она может укрыться от всемогущего семейства жениха? Путь Амалы лежит в отдалённую крепость «Чёрное кольцо», таинственные предания о тех местах с детства манили её. Мистическое исчезновение жителей древнего города фарухов. Лес-убийца и неизведанные дикие земли за ним. Где-то там сокрыта разгадка главной тайны всей её жизни, и Амала должна докопаться до неё прежде, чем её поймают и казнят. Неожиданные встречи, пугающие открытия, обретения и потери — лишь часть хитросплетений судьбы, поджидающих Амалу впереди.

Глава 10

10.

— «Время на исходе»?! И это всё?

Киран нахмурил брови, прожигая взглядом непроницаемое лицо неподвижного фаруха, стоящего в центре кабинета. Тот возвышался над всеми, как исполин, едва не касаясь макушкой потолка, и казалось заполнял своим присутствием всё пространство. Его необычные волосы — фаруки — свободно спадали на плечи, самые длинные достигали лопаток. Мягкий бархатистый блеск манил прикоснуться к ним.

— Похоже на угрозу. — Голос Дарета вырвал меня из размышлений о том, какие фаруки на ощупь.

— Угрозу? — переспросил Киран, снова глянув на фаруха, словно ждал от него подтверждения.

— Возможно, нам дали время, чтобы вернуть их сородича, — предположил Дарет. Он вертел выдернутую из земли и принесённую с собой стрелу и водил пальцем по вырезанным на древке витиеватым символам, будто надеясь разгадать их тайный смысл.

Я стояла у стены возле двери, стараясь слиться с ней, чтобы не привлекать внимание пятерых присутствующих смотрителей. От невыносимого желания подойти поближе и рассмотреть послание диких фарухов пощипывало глаза, но с моего места трудно было что-то разобрать, а приблизиться я не решалась.

— Да положи ты уже треклятую стрелу! — раздражённо процедил главный смотритель. Прочистив горло, добавил: — Кто знает, что за яд на ней и как он действует.

Проигнорировав предостережение, Дарет поднёс наконечник близко к лицу и принялся внимательно осматривать тёмный металл острия.

— Если тут остался яд, — задумчиво протянул он, — его можно изучить и сделать противоядие.

— Даже так, брат Дарет, всё равно будь осторожен, — вмешался другой смотритель. Пожилой мужчина сидел в одном из кресел перед столом и щурился так, будто ему приходилось напрягать зрение, чтобы рассмотреть стоящего в паре шагов от него Дарета. — Мы не знаем ничего о среде обитания диких фарухов. Мы исследовали всю долину, но до сих пор не обнаружили их следов. Из чего предположу, что они могут скрываться в недоступном для нас месте. Это бы объяснило, почему за 423 года с Великого Переселения никто не встречал фарухов по эту сторону гряды.

— Хотите сказать… — Элаиза, сидящая во втором кресле, подалась вперёд, но не договорила, только озадаченно изогнула брови.

Старик криво улыбнулся, потёр колено, и только затем продолжил:

— Отвесные скалы гряды неприступны. Если бы им удалось каким-то чудом их пересечь, думаю, мы бы уже услышали о рабах с волосами. Но, как выяснилось, в хрониках Цитадели нет ни одной подобной записи, — его голос звучал неспешно и уверенно.

Я перевела взгляд на безэмоциональный профиль фаруха. Трудно было понять, о чём он думал в этот момент. В уголке его рта остался тёмный след запёкшейся крови. Когда Дарет вернулся к западным воротам, перепачканный чужой кровью, и сообщил, что Бахтира спасти не удалось, торжествующая улыбка мелькнула на лице фаруха. Это заметила не только я — один из смотрителей тоже уловил её, и в ярости ударил его. Фарух не сопротивлялся — приказы держали его в узде. Но что-то в бесстрастном взгляде заставило меня вздрогнуть. Синие глаза, устремлённые на смотрителя, источали такое ледяное спокойствие, что у меня по спине пробежал холод. Воспоминание об этом вновь вызвало неприятное ощущение, и я поспешила сосредоточиться на словах старого смотрителя:

— Побережье и Бушующее море сразу отметаем. Там не скрыться. Да и никто не будет спорить, что ни одно сухопутное существо не сможет там выжить? — Риторический вопрос сопровождался пристальным взглядом, которым старик окинул присутствующих. Никто не ответил, и он продолжил: — В не заваленных катакомбах под Цветком также не нашли никаких признаков жизни. Как и на поверхности, в самом городе. Исключив всё это, остаётся лишь одно место, где они могут скрываться, оставаясь незамеченными.

— Это невозможно, — подал голос пятый присутствующий в комнате смотритель. Коренастый мужчина, всё это время молча стоящий у книжного шкафа, оттолкнулся от него и вышел вперёд. — Лес убивает всех. Фарухов тоже. Это доказано опытным путём. Я видел своими глазами. Ни один из них не выжил.

Старик кивнул, признавая правоту слов.

Тем временем фарух слегка шевельнулся, повернув голову в сторону говорившего. С моего места не было видно его лица, но съехавшиеся на переносице брови и опустившаяся на рукоять клинка ладонь смотрителя говорили, что он отчего-то насторожился, словно опасаясь нападения. Хотя это было невозможно.

— Ты прав, брат Рамак, — произнёс старик, немного склонив голову в знак согласия. — Но есть одно существенное отличие. Те фарухи были именованными. Здесь же мы имеем дело с дикими фарухами. Если гипотетически предположить, что у них есть способ избежать смерти от ядовитого ожога Леса, о котором нам неизвестно, скажем, противоядие… — Старик перевёл взгляд на Дарета, который всё ещё держал стрелу в руках, но теперь его внимание было приковано к словам пожилого смотрителя. — Тогда вероятность, что моя теория верна, весьма значительна.

Он сделал паузу, обводя взглядом собравшихся.

— Мы пока не слышали заключения брата Айзона. Но то, что рассказал Дарет о смерти Бахтира… Разве это не похоже на симптомы отравления ядом Леса-убийцы? — Старик выдержал паузу, давая время осмыслить услышанное. — За исключением одного: отсутствия ожога на коже. Но это тоже объяснимо, ведь яд попал в тело через наконечник стрелы.

Наступила напряжённая тишина. Старик не стал продолжать, оставляя слушателей самим додумать недосказанное.

— Брось её! — неожиданно резко выкрикнул главный смотритель, обращаясь к Дарету.

Я вздрогнула от внезапности. Почувствовав, как на мне задержался сердитый взгляд Элаизы, я быстро отвела глаза. Её раздражение преследовало меня с тех пор, как я настояла на своём праве присутствовать здесь, сославшись на исследовательскую цель. Она, конечно, не могла открыто возразить, чтобы не вызвать подозрений, но её недовольство было ощутимо.

— Вряд ли я стоял бы на своих двоих, если бы на древко нанесли яд, — пробормотал Дарет, перекладывая стрелу в другую руку и внимательно рассматривая свои ладони в поисках ожогов.

Элаиза поднялась с кресла, быстрым движением выхватила стрелу из его рук и с хлопком припечатала её к столу. Дарет ошеломлённо уставился на неё, не находя слов.

— Мы здесь, чтобы решить, что делать дальше, — жёстко сказала она, уперев взор в Кирана. — Так что же будем делать?

Киран покачал головой, давая понять, что у него нет ответа.

— Давайте отдадим им его, — предложил Рамак, обходя фаруха по кругу. — Где бы эти крысы не прятались, если нам не под силу до них добраться, он сделает это за нас, — пояснил он, щёлкнув пальцами.

Я забыла, как дышать, уставившись на смотрителя. Он не может серьёзно предлагать такую подлость!

— Прикажем ему вернуться к своим, ночью перерезать всем глотки во сне, а как дело будет закончено, вспороть себе брюхо, — продолжил Рамак, с явным удовольствием произнося каждое слово, как будто гордился своей извращённой, но гениальной идеей. — Они должны поплатиться за смерть нашего брата.

Я не знала Бахтира. Встретила его только в момент атаки, поэтому не испытывала сильных чувств утраты и сопереживания. Я понимала, что именно отравленная стрела фаруха убила его и что хоть выстрел был неприцельный, но яд на наконечнике чётко свидетельствовал о намерениях стрелявшего. И даже знание, что вторая стрела могла убить меня, не могло зародить мысль о столь жестокой расправе — убийстве руками их собственного соплеменника.

— Ты предлагаешь истребить дикое племя фарухов? — Киран растягивал слова, взвешивая каждое слово.

Я похолодела. Он не может согласиться на это. Мой взгляд метнулся к Элаизе в поисках… чего? Поддержки? Элаиза не мама. Хоть она поразительно похожа внешне, но внутри была иной. Не той, кто вступился бы за дикого фаруха, как мама всегда вступалась за Джаю, стоило мне только попросить. Элаиза заметила моё внимание и нахмурилась. Моё выражение лица ей явно не понравилось.

— Разве план не идеален? — с нескрываемым самодовольством произнёс Рамак, выпятив челюсть вперёд. — Вырежем всех одним махом. Отомстим за Бахтира и наконец избавимся от необходимости ежедневно прочёсывать долину.

Меня охватило невыносимое желание пнуть подонка. Я порывисто шагнула и открыла рот, чтобы заставить его замолчать, но Элаиза опередила меня.

— Твой план — дерьмо, — громко заявила она, привлекая всеобщее внимание, поэтому никто не заметил мою попытку вмешаться. Она упёрлась бедром в край стола и, прикрыв глаза, начала массировать шею сзади.

— Чем тебе он не угодил? У тебя есть другой? — хмыкнул Рамак, разведя руки в стороны. В его голосе и каждом движении чувствовалось раздражение. — Если есть, поделись. Пока мой план — всё, что у нас есть. Нужно решить проблему немедленно. В лекарской Айзона стынет тело нашего брата, а тварь, убившая его, бродит где-то за стеной.

— Да, Рамак, и мы не знаем, сколько их там ещё. Возможно, их десятки, а может, сотни? — Взгляд Элаизы, жёсткий и решительный, встретился с его. Рядом стоящий Дарет кивнул, как будто уже понял, к чему ведёт подруга, а мне было неважно, что она собиралась сказать. Главное — чтобы это остановило их от безумной идеи Рамака. — Или тысячи. Мы не знаем и не можем быть уверены, что один фарух способен «вырезать всех одним махом». Что если после твоего «идеального» плана к стене придёт уже не один фарух? И в нас полетят не две отравленные стрелы, а целый дождь?

— Тысячи? — Рамак издевательски рассмеялся и вскинул брови. — Эла, ты что, с раннего утра перебрала с сальвиянкой? Пора завязывать…

— Рамак! — предостерегающе прервал его Киран, а Дарет резко шагнул вперёд, но рука Элаизы остановила его, обхватив за предплечье.

— Не надо, Дар.

Желваки на лице Дарета задвигались, но спустя несколько ударов сердца он всё же отступил, продолжая смотреть на Рамака так, как будто мог прожечь его насквозь.

Тот лишь хмыкнул на выпад Дарета, с таким видом, словно одержал сокрушительную победу в сражении.

Я слышала о сальвиянке лишь краем уха — в сборнике о травах, который давали мне для изучения учителя, естественно, не упоминалось о запрещённом по всему Паскуму растении. Но однажды отец выгнал одного из наших работников, не став, однако, доносить на него. Тогда я впервые узнала, что порой люди ищут спасение от душевной боли такими отчаянными методами. Отец объяснил, что не стоит усугублять и без того тяжёлую судьбу несчастных — лучше попробовать понять их и посочувствовать.

Эти слова отложились в памяти, и теперь, глядя на совершенно невозмутимое лицо Элаизы, я не могла контролировать всплеск новых вопросов, вихрем закрутившихся в голове.

— Ты напрасно смеёшься, брат Рамак, — вмешался пожилой смотритель. — Если его племя и правда каким-то образом приспособилось проходить через лес-убийцу, то всё может быть.

— Брат Герон, перестаньте потакать бредовым фантазиям сумасшедших, — протянул Рамак, задрав подбородок и закатив глаза к потолку. — Или вы серьёзно верите в чушь, будто этот дикарь — один из потомков тех фарухов, что бесследно исчезли из Каменного Цветка во время осады больше четырёх сотен лет назад? В эту ересь, распущенную кем-то явно не в своём уме?

Рамак бросил взгляд на Элаизу с очевидным намёком, кого именно он имел в виду. Рука смотрительницы всё ещё покоилась на запястье Дарета, в глазах которого бушевал ледяной жар ярости.

— А как вам такой расклад: из владений какого-то ноара сбежала брюхатая самка и выдавила его, — небрежно махнул он в сторону фаруха, пристально следившего за ним, — отсюда и эти его висюльки на голове. Двоим не так уж сложно избегать наших патрулей на такой огромной территории. Но однажды удача отвернулась, и мы его поймали. А мамаша примчалась на выручку: отравленные стрелы, угрозы — всё это лишь показуха, чтобы запугать нас. Вот и весь секрет. Никаких сотен или тысяч синеглазых выродков там нет.

Рамак пожал плечами и развёл руки, словно ставя точку в споре.

Мне не понравилось, как искривились брови главного смотрителя. Он задумчиво потёр подбородок, размышляя над услышанным.

— Звучит складно, но позволь уточнить: фаруха преодолела гряду, когда ещё была с пузом? Или с ребёнком под мышкой карабкалась по отвесной скале? — спросила Элаиза, наклонив голову.

Рамак явно не ожидал такого поворота. Его губы поджались, глаза забегали — ответа у него не нашлось.

— Это невозможно, — за него ответил смотритель Герон, поморщившись, и снова потёр колено.

— Должно быть, она как-то проскользнула через Кольцо, — буркнул Рамак, не желая признавать, что его версия звучит еще безумнее, чем предположение о том, что за Лесом-убийцей могли обитать потомки мистическим образом исчезнувших фарухов из Каменного Цветка.

— Кажется, ты не знаешь меры, Рамак. Обвиняешь братьев в плохой службе? — холодно бросил Дарет, не скрывая неприязни.

Рамак хмыкнул, но запнулся, видимо осознав, что зашёл слишком далеко. Затем, в нетерпеливом жесте, махнул в направлении Кирана.

— Тебе решать. Я озвучил свой план, — отрезал он, скрестив руки на груди.

Главный смотритель нахмурился, устремив взгляд на сцепленные пальцы, покоящиеся на столе. Казалось, он всё ещё размышляет над предложением Рамака. Неужели он рискнёт отправить фаруха убивать своих сородичей? Может ли он быть настолько жестоким? Но если Киран колебался, значит, оставался шанс его переубедить.

— Разрешение Цитадели на истребление диких фарухов у вас есть? — произнесла я, стараясь придать голосу уверенности, хотя он всё равно прозвучал хрипло. Я не знала, насколько этот аргумент мог что-то изменить, но стоило попробовать. Если захваченного фаруха до сих пор не казнили, возможно, приказа об их истреблении не существовало.

Я проигнорировала тяжёлый взгляд Элаизы и добавила, когда Киран поднял на меня глаза:

— Центрион Хугэ одобрил подобные меры?

Рамак обернулся ко мне с таким перекошенным лицом, будто до этого момента даже не осознавал моего присутствия. Для него я, вероятно, была всего лишь юной служительницей из пыльных библиотечных залов, не имеющей права голоса. Остальные тоже посмотрели на меня, и воздух в комнате стал тяжёлым от повисшего напряжения.

По спине скользнул липкий холод. Я крепче сжала лямку дорожного мешка, всё ещё висевшего на моём плече, и мысленно убеждала себя, что не совершила глупость. Возможно, следовало послушаться Элаизы и не привлекать к себе лишнего внимания. Но как бы рискованно это ни было, мысль о том, чтобы безучастно наблюдать за их планами устроить истребление диких фарухов руками их же соплеменника, казалась мне невыносимой.

Смотритель Герон закивал, соглашаясь с уместностью моих вопросов, и бросил взгляд на Кирана. У меня в груди затеплилась слабая надежда, но Элаиза отвернулась и отошла от стола к окну. Казалось, она стремиться отгородиться от происходящего. В горле встал ком. Лихорадочные мысли метались в голове: не сказала ли я чего-то лишнего, что могло выдать мою непричастность к Цитадели?

Щелчок пальцев заставил вздрогнуть. Дарет, указав на меня, уверенно проговорил:

— Сестра Иза дело говорит. — Он коротко улыбнулся мне, подбадривая, и обратился к Кирану. — Что в письме из Цитадели сказано об этом?

Его слова прозвучали как спасение.

Рамак наконец-то отвёл взгляд, и мне стало легче дышать. Но его следующие слова были настолько пропитаны сарказмом, что я почти почувствовала, как они, будто ядовитый дым, наполнили комнату:

— Письмо? Может, сестра Иза, лучше нас осведомлена о решениях Центриона? Или думает, что он отправляет нам письма с печатью после каждого шевеления в долине?

Кровь застучала в ушах. Но я подавила страх. Возможно, я сама приближала момент разоблачения, но внутри уже пылала решимость.

— Если приказа нет, то кто будет отвечать за последствия? — произнесла я, стараясь, чтобы голос звучал твёрдо, глядя прямо на Кирана. — За самовольное истребление диких фарухов. Или если они действительно существуют в большом количестве, как предположила сестра Элаиза, а ваша акция обернётся войной с ними, кто понесёт ответственность? Рамак? Или вы?

Тёмные глаза Кирана вспыхнули интересом, будто он увидел во мне не просто девчонку из пыльных архивов Цитадели.

— Серьёзное обвинение, сестра Иза, — произнёс он, его голос прозвучал резко, но без враждебности.

Рамак хмыкнул, однако промолчал. Видимо, даже он осознал, к чему могут привести столь необдуманные действия без одобрения Центриона.

— Возможно, ты права, — наконец произнёс Киран, откидываясь в кресле и сцепив пальцы на груди. Слышалась скрытая усталость в его словах. — Нам нужно больше информации.

— Что? Мы будем сидеть и ждать, пока нас снова не атакуют? — раздражённо бросил Рамак.

— Нет. Мы будем думать, — отрезал Киран.

Элаиза повернулась, её карие глаза сверкнули опасным огнём.

— Что именно ты предлагаешь, Киран?

— Очевидно же, Эла. Отправлю почтового голубя в Цитадель, — коротко произнёс он, вставая из кресла и выпрямляясь. — А пока можете идти.

В комнате повисла напряжённая тишина. Старик Герон тяжело вздохнул и покачал головой, будто решение главного смотрителя его не убедило. Элаиза, скрестив руки на груди, бросила на меня недовольный взгляд.

Я почувствовала, как по телу пробежала волна дрожи. Удалось хотя бы отложить решение, но уверенности в том, что моё вмешательство не обернётся против меня, не было. Сложно сказать, увидели ли в моих словах разумный довод или просто дерзость, за которую мне ещё аукнется.

Я бросила взгляд на всё так же неподвижно стоящего в центре комнаты фаруха, подобно безупречному изваянию. Его лицо оставалось бесстрастным, но что-то в глубине глаз заставило меня надеяться. Может, мне удалось заслужить хоть крошечку его благодарности. И если так, то, возможно, в скором будущем я смогу рассчитывать на его помощь.

***

Щёлк.

Я застыла, затаив дыхание, и прислушалась к звукам с верхнего этажа. Сердце заколотилось так сильно, что его биение казалось способным разбудить не только Элаизу, но и всех в округе. Я прижала ладонь к груди, пытаясь унять тревогу.

Мгновение тянулось, и ни единого звука не нарушило тишину жилища. Позволив воздуху вновь наполнить лёгкие, я ещё раз потянула за щеколду. К моей удаче, остаток пути она прошла бесшумно. Осторожно надавив на дверь, я выскользнула через образовавшуюся щель и сразу же прикрыла её за собой.

Ночь укутывала крепость почти непроглядной тьмой, но огни на западной стене и вывешенные у входов домов фонари помогли сориентироваться. Днём я тщательно запомнила этот путь, так что уверенно и быстро преодолела большую его часть. Но как только донёсся тихий разговор двух патрульных на стене, я нырнула за ближайшее строение и притаилась. Казалось, что меня заметили и вот-вот кто-то из смотрителей появится рядом. Но время шло, голоса стихли, и ничего не происходило. Поколебавшись ещё мгновение, я продолжила путь, огибая освещённые участки, чтобы оставаться незамеченной для дозорных на стене.

Пришлось обогнуть несколько строений, чтобы оказаться с неосвещённой стороны конюшни. Я прижалась спиной к стене и прислушалась к окружающим звукам. Снаружи было тихо, но изнутри доносилось лошадиное фырканье и иногда перестук копыт — вполне обычное для конюшни явление. Я аккуратно выглянула из-за угла, фонарь у ворот казалось светил так ярко, что стоит мне сделать шаг в ореол его света, как каждый обитатель крепости сразу же узнает о моём нахождении в столь неуместное время в столь неуместном месте.

Я инстинктивно отступила от угла, сомнения и нерешительность захватили сознание. Если меня поймают среди ночи в компании дикого раба, ничем хорошим это не закончится. Но при свете дня у меня не будет ни единого шанса поговорить с фарухом, а из-за нападения на крепость поездка в Каменный Цветок откладывается неизвестно на сколько. Я не могу ждать, у меня есть цель, ради которой я приехала в Чёрное Кольцо, и нельзя терять драгоценное время. Ладонь потянулась к сумке, висевшей на плече. Сквозь ткань я нащупала угол дневника Белиоза Раута.

Я не отступлю.

С этой мыслью я направилась к воротам. Створка открылась легко и, к счастью, бесшумно. Не мешкая, я скользнула в образовавшуюся щель. Оказавшись внутри, замерла, словно загнанная в ловушку мышь. Блеклый свет единственного фонаря, висящего в конце прохода, освещал ближайшие к нему стойла.

Я знала, что фарух не мог не знать о моём приходе; скорее всего, он услышал меня задолго до того, как я добралась до конюшни. Но его не было видно. Я вскинула взгляд на верхний уровень, где видела его прошлым вечером. Однако отсюда я могла разглядеть только стог сена. Я приблизила ухо к доскам ворот и прислушалась к звукам снаружи, всё ещё опасаясь, что меня могли заметить. Но кроме шума, издаваемого лошадьми, я не услышала ничего. Хотя… был ещё какой-то странный звук внутри конюшни. Тихий шорох, шелест и… вздох. Я снова взглянула на сеновал — фарух по-прежнему не показывался. Позвать его я не могла, поэтому двинулась вдоль стойл, вытягивая шею в попытке обнаружить развалившегося в сене фаруха. Вертикальная лестница находилась в конце прохода, но я надеялась, что он сам спустится, и мне не придётся подниматься к нему.

Когда я преодолела половину конюшни, внезапно раздался звук, от которого я резко остановилась. Он исходил от сеновала, и источником его не мог быть фарух, ведь я не могла себе представить, что он способен издавать хоть и довольно тихий, но определённо женский стон. Я тряхнула головой, пытаясь убедить себя, что мне показалось, но вдруг услышала еле уловимое хихиканье. Женское хихиканье.

Я не могла поверить своим ушам. Желая убедиться, продолжила двигаться вдоль стойл, ни на миг не отрывая взгляда от места, откуда раздавались звуки.

Я сделала ещё два тихих шага и застыла.

Фарух приподнялся, я увидела его только по пояс, но и этого было достаточно. По его тёмной коже обнажённого торса медленно скользила светлая женская ладонь. Её обладательница лежала под ним и приглушённо, как если бы зажимала рот второй рукой, постанывала. Фарух слегка раскачивался взад-вперёд, совершая медленные толчки. Его горящие яркой синевой глаза были сосредоточены на женщине, он не замечал ничего вокруг, словно не мог оторвать от неё взгляда.

— Навин, поцелуй меня, — прошептал хриплый женский голос. Мужчина тут же склонился, тугие жгуты мышц его рук задвигались, свет тусклого фонаря заиграл на коже. Женские пальцы заскользили вверх по предплечью и зарылись в свесившихся бархатных волосах фаруха.

На краткий миг я почти ощутила их мягкую структуру на кончиках собственных пальцев, но тут же отдёрнула себя.

Что я делаю?

Это неправильно. Я должна уйти, а не стоять здесь и наблюдать за… запретной связью фаруха и человека.

Знает ли дикий фарух о последствиях? Если нет, то женщина, томно стонущая под ним, не может не знать.

Это не моё дело. Мне нужно уйти.

Я сделала осторожный шаг назад, но следующие слова женщины заставили остановиться:

— Ну же, Навин, ты тоже можешь получить удовольствие. Я спасла тебя сегодня, ты должен быть благодарен. — Она замолчала, как будто ожидая ответа, а затем, всё ещё шепча, но с явной резкостью, добавила: — Ну хорошо, можешь делать вид, что тебе всё равно, я так или иначе получу всё, что захочу. Навин, приподнимись и сядь, чтобы я могла тебя оседлать.

Фарух тут же исполнил её приказ, и я смогла увидеть обнаженную спину худой девушки с распущенными чёрными волосами. Она ухватилась за широкие плечи фаруха и, устроившись на его бедрах, задрала голову, чтобы заглянуть ему в глаза. Её кожа казалась бледной, а фигурка хрупкой на фоне широкой тёмной груди огромного фаруха, но это не умоляло властности в её голосе:

— Навин, положи ладони на мои ягодицы и слегка сжимай их всякий раз, как я буду опускаться. — Руки фаруха тут же обхватили её задницу. Она приподнялась, удерживаясь за его плечи, и медленно опустилась. — Да, так хорошо. Теперь, Навин, вытащи язык. Ещё. Навин, вытащи язык ещё, опусти голову поближе и поверни вот так. — Когда фарух исполнил приказ, девушка обхватила его язык губами и принялась посасывать, при этом приподнимаясь и опускаясь на его бёдрах.

Я чувствовала, как холод сковывает каждую клеточку моего тела. Всё внутри будто сжалось в один сдавленный клубок. Я не могла оторвать взгляд, но и не могла избавиться от ощущения отвращения, которое невозможно игнорировать. К горлу подступил ком. Всё происходящее казалось грязным, низким, нарушающим какие-то неписаные границы. Нечто острое, словно металлический стальной предмет, начало резать меня изнутри, вызывая жгучее желание что-нибудь ударить. Или кого-нибудь.

Малика.

Я узнала девушку. Впервые встретила её в доме главного смотрителя. Сегодня утром она была в мужском халате и сопровождала Кирана. Позже я снова видела её в доме этого старика. Я не придавала этому особого значения, так как мои мысли были заняты другим, но где-то в глубине сознания всё же задумалась о вероятности их связи. Несмотря на явную разницу в возрасте, и учитывая, что смотрители жили в крепости почти изолированно и среди них было мало женщин, а Малика явно не выглядела жертвой принуждения, такой союз был вполне возможен.

Но даже если я не ошиблась, то, похоже, девушка решила использовать молодое и подтянутое тело фаруха, чтобы утолить свои низменные желания, принуждая его силой «имени».

Я сжала челюсти так сильно, что заболели зубы, пытаясь не выпустить закипающий внутри гнев. Он бурлил, растекаясь горячими волнами по конечностям, готовый прорваться наружу, но я сдерживалась.

Что я могу сделать, чтобы прекратить это? Доложить на Малику я не могу, тогда фаруха казнят, а она, скорее всего, отделается лишь поркой. А если пригрозить, что расскажу другим смотрителям и запретить ей приближаться к фаруху? Но тогда я рискую нажить себе врага в крепости, а в моём положении это могло бы стать смертельно опасным. Нет, это не выход.

Следующая мысль мелькнула как вспышка молнии. Я ухватилась за неё и мгновенно начала искать способ претворить её в жизнь, остаться в тени и при этом сделать всё возможное, чтобы это остановить.

Одно из стоил рядом со входом было открыто. Это подойдёт.

Прежде чем двинуться к нему, я бросила взгляд на сеновал, где хлюпающие звуки и тихие стоны набирали оборот, и застыла на месте, как если бы меня пронзили острым клинком.

Горящие синие глаза фаруха были устремлены прямо на меня. Малика была так поглощена посасыванием его языка и скачками на бёдрах, что не замечала, как он, наклонив голову, наблюдал за мной.

Мои щеки мгновенно запылали, сердце сжалось от неловкости, будто меня поймали на подглядывании. Хотя, наверное, это именно так и выглядело. Я проглотила растерянность, заставив разум сосредоточиться на том, что нужно сделать. Заставив тело двигаться, я направилась к стойлу.

Оказавшись внутри, я схватилась за перекладину и ещё раз глянула в сторону сеновала. Отсюда их было не видно, но странное ощущение взгляда фаруха не отпускало меня.

Вознеся молитву Тоурбу, чтобы всё получилось, я широко распахнула дверцу стойла и со всего размаха хлопнула ею. Не выпуская перекладину, я присела и, затаив дыхание, прислушалась.

Сначала ничего не происходило, но спустя несколько ударов сердца послышался слабый шорох, едва различимый шёпот. Затем всё снова стихло, и я уже было подумала, что не удалось, как вдруг раздались осторожные шаги, приближающиеся к стойлу.

— Это точно была дверь? Может, это был Васу? — встревоженно прошептала Малика, остановившись прямо напротив моего укрытия. — Навин, проверь есть ли кто снаружи.

Шорох двери, затем снова голос Малики:

— Ты уверен?

— Снаружи никого, — отозвался низкий вибрирующий голос как будто где-то надо мной. Я побоялась шевелиться и поднять голову, чтобы проверить.

— Навин, если кто-либо из смотрителей спросит был ли с тобой кто-то этой ночью, ты скажешь: «Я был один». — Тишина. — Ты же помнишь, что с тобой будет, если кто-нибудь узнает? Навин, кивни.

Снова раздался шорох, а затем наступила тишина, поглотившая всё вокруг. Даже лошади, казалось, перестали двигаться.

— Зачем ты здесь? — раздался тихий голос фаруха прямо над моей головой.

Я вздрогнула и подняла взгляд. Он сложил руки на дверце стойла, его глаза пристально изучали меня. Неуверенно выпрямившись, я попыталась заглянуть за его спину, надеясь, что он не выдал меня Малике, но его массивные плечи полностью закрывали проём.

— Она ушла, — сказал он, чуть склонив голову. — Твоими стараниями.

Его голос был задумчивым, почти равнодушным, что заставило меня насторожиться. Кажется, он не был рад моему вмешательству. Возможно, я ошиблась, и он вовсе не был против происходящего между ним и Маликой?

— Ты тоже хочешь кусочек меня? — неожиданно спросил он, не дождавшись ответа на первый вопрос.

Я уставилась на него, потрясённая, и тут же замотала головой, чувствуя, как лицо вспыхивает жаром.

— Нет-нет, что ты! — поспешно воскликнула я, а потом, вспомнив, где нахожусь, понизила голос: — Я здесь совсем не для этого.

Уголки его губ едва заметно дрогнули, но он снова удержался от улыбки.

Фарух опустил голову, уперевшись подбородком на предплечье, его взгляд переместился на сумку, висевшую на моём плече.

— Так что же? Ты что-то принесла мне?

Я замерла, вцепившись в лямку. Я не могла так сразу перейти к сути моего визита.

— Это… не совсем то, — выдавила я, стараясь не показывать смущения. — Просто… я подумала, что тебе может понадобиться помощь.

Он слегка прищурился, явно не веря моим словам.

— Помощь? — он растянул это слово с ленивой насмешкой, будто пробуя на вкус. — Ты пришла предложить её мне? Как интересно.

Его взгляд казалось проникал в самую душу, как если бы он видел мои истинные намерения. Я не могла не признать, что он прав — у него нет причины доверять мне, и я должна это исправить.

— Я подумала, что тебе может понадобиться… — я замялась, не совсем понимая, как правильно это сказать, — …кое-что.

— Кое-что? — Фарух приподнял бровь, его глаза блеснули, и в уголках губ заиграла тень улыбки. — Звучит интригующе. И что же это?

— Знание. Оно может пригодиться, если… тебе прикажут… — я замолкла, надеясь, что он сам поймёт, потому что произносить это вслух мне не хотелось. Но он лишь тихо пробормотал:

— Знание. — Это прозвучало словно шёпот против воли, и на мгновение мне показалось, что его взгляд стал почти голодным. Он поднял голову и открыл дверцу стойла.

Фарух шагнул внутрь, и я инстинктивно отступила. Воздух вокруг стал плотным, как если бы его присутствие заполнило всё пространство. Глаза, светящиеся яркой синевой, цепко следили за каждым моим движением.

— Это интересно. Но… — Его голос звучал мягко, обманчиво спокойно. Он наклонился ближе, протянул руку, и я забыла, как дышать. Его пальцы лёгким, почти невесомым касанием приподняли мой подбородок. — …чего ты хочешь взамен? Помощь не бывает бескорыстной.

Его вкрадчивый голос обволакивал, как тёплый шёлк — ласковый, но в то же время настойчивый. Нотки низкой вибрации в нём проникали под кожу, вызывая предательскую дрожь. Сердце колотилось так, что он несомненно его слышал. Близость стирала границы, спутывала мои мысли, оставляя только его поглощающее присутствие, гипнотизирующий взгляд и… его запах. Удивительно, но он пах, как прогулка ранним утром: свежий воздух, смешанный с ароматом древесной смолы и едва уловимой горчинкой трав.

— Я… — Мой ответ застрял где-то в горле. Я пыталась найти нужные слова, но он смотрел так, будто вытягивал из меня не ответы, а мои тайны.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — произнёс он медленно, с лёгким нажимом. — Тебе ведь что-то нужно.

Я с силой сжала кулак, ногти впились в кожу, и боль вырвала меня из плена его взгляда. Я тряхнула головой, отстраняясь от прикосновения. Резко отступила, увеличивая расстояние между нами, чтобы вернуть себе чувство контроля.

— Мне тоже нужна твоя помощь, — призналась я осипшим голосом.

— Моя помощь? — повторил он, словно этот факт казался ему забавным.

На миг подозрительность мелькнула в глубине синих глаз, но тут же исчезла за маской насмешки.

Он сделал шаг ближе, и я снова ощутила, как всё вокруг сжалось, оставляя нас в плотном коконе его присутствия.

— И что же за помощь тебе нужна… от меня? — протянул он, намеренно растягивая слова.

Я сглотнула, стараясь не выдать смятения. Хотя с его обостренными органами чувств это вряд ли возможно скрыть.

— Мне нужна твоя помощь с переводом, — начала я, выбирая слова осторожно. — Есть одна надпись… на старой карте. Она написана на вашем языке, и я хочу узнать, что она означает.

Его брови чуть приподнялись, а уголки губ дёрнулись вверх.

— Так вот зачем ты здесь. Карта, — повторил он, почти насмешливо. — Любопытно. Разве для этого тебе не достаточно произнести моё… имя?

Я отвела взгляд.

— Я не хочу использовать силу, — проговорила я, удивляясь, что ему это вообще нужно объяснять.

— Правда? — он хмыкнул, но, когда я вновь взглянула на него, в его глазах застыла настороженность. — Тогда ты… отличаешься. Ты… необычная.

Его слова звучали не как комплимент, а скорее, как наблюдение, за которым скрывалось нечто большее.

— Ты поможешь? — спросила я, возвращая разговор к сути.

Фарух склонил голову, почти сразу его взгляд стал отстранённым: он определённо взвешивал что-то в уме.

— В обмен ты предлагаешь мне «знание»? — Его голос стал чуть ниже, а выражение лица — напряжённее.

— Да, — подтвердила я. — Мне кое-что известно, оно может помочь тебе.

— Знание за знание. — На его губах появилась лёгкая улыбка.

— Значит, ты поможешь?

— Возможно, — сказал он наконец. — Но давай будем честными. Чего ты желаешь на самом деле?

Я затаила дыхание, обдумывая ответ.

— Только перевод, — произнесла я едва слышно. — А ты? Чего хочешь ты? — вырвалось из меня прежде, чем я успела себя остановить.

Его глаза блеснули, как у хищника, почуявшего слабость.

— Может быть, больше, чем ты готова предложить, — его слова прозвучали почти шутливо, но от них из груди поднялся жар, опалив щёки.

Несколько секунд мы молчали, а потом он отступил, создавая иллюзию большей свободы.

— Ладно, — сказал он мягко. — Сейчас тебе пора уходить.

— Что? Но почему? — Придя в себя, я потянулась второй рукой к мешку, чтобы достать дневник Белиоза, в котором лежала сложенная карта. Вряд ли перевод короткой надписи займёт много времени.

— Вот-вот начнёт светать. Сегодня на стене собралось много глаз. Не хотелось бы, чтобы тебя заметили, — пояснил он с усмешкой на губах и посторонился, открывая выход из стоила.

Я медленно кивнула, понимая, что он прав, мне не стоит рисковать. Покинув стойло, я остановилась и обернулась к нему.

— Как твоё настоящее имя? — озвучила я ещё один вопрос, который не давал мне покоя.

Фарух напрягся, улыбка исчезла, будто я спросила что-то недопустимое.

— Моё имя? — повторил он, глядя испытующе. — Ты можешь звать меня Навин.

— Но это не твоё настоящее имя.

Он двинулся ко мне, я хотела инстинктивно отступить, но осталась стоять на месте.

— Может, когда-нибудь я назову его тебе, — сказал он, наклоняясь так близко, что кончики его фаруков коснулись моего плеча. — Если докажешь, что тебе можно доверять.

Его слова почему-то больно резанули, разбередив что-то внутри, но я просто кивнула и, развернувшись, направилась к выходу.

В груди нарастало смятение, пока я кралась к жилищу Элаизы. С каждым шагом проступало отчётливее осознание, что этот договор с фарухом таит в себе больше, чем кажется.