Гнев Тоурба

Агнес Хоуп (2024)

Внезапное известие о помолвке с ноаром из высшего рода переворачивает всю жизнь Амалы и вынуждает податься в бега, бросив всё: дом, отца и близкого друга. Но есть ли такое место в землях Тоурба, где она может укрыться от всемогущего семейства жениха? Путь Амалы лежит в отдалённую крепость «Чёрное кольцо», таинственные предания о тех местах с детства манили её. Мистическое исчезновение жителей древнего города фарухов. Лес-убийца и неизведанные дикие земли за ним. Где-то там сокрыта разгадка главной тайны всей её жизни, и Амала должна докопаться до неё прежде, чем её поймают и казнят. Неожиданные встречи, пугающие открытия, обретения и потери — лишь часть хитросплетений судьбы, поджидающих Амалу впереди.

Глава 5

— Я знал, что ты не ушла бы не попрощавшись с мамой. — Я повернулась на голос отца. Сцепив руки за спиной, он медленно спустился по тропе с холма.

Небо уже начало светлеть, отмеряя последние часы перед рассветом, поэтому я смогла различить на лице родителя печальную улыбку. В сердце кольнула игла вины, что я хотела уйти не попрощавшись с ним. Отец остановился рядом со мной и посмотрел на склеп. За кованной дверью большого каменного строения с колоннами по углам покоились все поколения рода Дартуз, в том числе и мама. Некоторое время мы стояли молча, каждый погружённый в свои собственные мысли. Вокруг стояла тишина: ни утренней трели птиц, ни пения сверчков, ни всплеска воды от рыб в небольшом пруду позади. Словно весь мир замер вместе с нами. Я блуждала взглядом по серому камню склепа, кое-где заросшего плющом, и зацепившись им за высеченную над дверью надпись, первая прервала молчание:

— Что означает «и после смерти страж на посту»?

Отец прочистил горло.

— Предок твоей мамы, прибывший сюда во время Великого переселения, был верным стражем при Центрионе Вошасе. Илаита говорила, что даже будучи на смертном одре он не желал оставлять свой пост. Это дань уважения его беззаветной преданности своему долгу, — пояснил он и повернулся ко мне. — Тебе тоже следует уважать последнее желание твоей мамы.

Я напряглась и перевела взгляд на отца. На его протянутой ладони лежал мамин медальон. Я отрицательно качнула головой и уже раскрыла рот, чтобы сказать, что не имею право его брать, как отец нахмурился и продолжил:

— В последние мгновения своей жизни она отдала его тебе. Я тоже был рядом, если бы Илаита хотела передать его мне, то сделала бы это. Поэтому возьми медальон. Он принадлежит тебе. Таково последнее желание твоей мамы.

— Но внутри… — воспротивилась я, однако отец прервал.

— Амалаиза, — он протянул ладонь ближе ко мне, настойчиво призывая меня взять медальон.

Помедлив, я приняла украшение. Всё же хоть что-то от мамы останется со мной.

— И в твоей комнате я обнаружил вот это, — неожиданно продолжил отец и протянул во второй руке кинжал, который я оставила на столе перед тем как уйти. Я хотела вернуть его отцу через Джаю, но он больше не появлялся в моей комнате после нашего последнего разговора.

Я глянула за спину отца, но на тропе никого не было. Горечь подкатила к горлу, я не хотела покидать поместье, не попрощавшись с ним.

— Не стоило его оставлять. Он тоже принадлежит тебе, — проговорил отец. Задумавшись о Джае, я не сразу поняла о чём он. На краткий миг нотки порицания в его голосе я отнесла на счёт своего друга. — Возьми, — отец шагнул ко мне и вложил кинжал в мою свободную руку.

— Ты сказал, что это семейная реликвия, — я непонимающе уставилась на отца. Мне казалось, что когда он отчитывал меня за его исчезновение, он определённо хотел, чтобы кинжал остался в семье. Я же никогда не переступлю порог поместья вновь.

— Так и есть. Наследие, передаваемое из поколения в поколение, — согласился отец, загнув мои пальцы на ножнах, покрытых драгоценными камнями.

Я опустила взгляд на кинжал в руке.

— Но я…

— Ты дочь Индевера Сибоа и Илаиты Дартуз, — не терпящим возражения голосом отчеканил отец. — Ты наша дочь, Амалаиза.

В груди запекло, я прерывисто вздохнула, ощутив прилив всепоглощающей благодарности. Я шагнула к отцу и обняла его. В отличие от мягкой и доброй мамы, порой он был довольно строг со мной, часто наказывал и за мелкие проступки, но даже в этом я ощущала его заботу. Он собирался пожертвовать собой ради моего спасения, что это, если не истинная отеческая любовь.

— Спасибо, — прошептала я. Отец погладил мои волосы, заплетённые в косу.

— Мне тебя не переубедить? — услышала я тихий вопрос с хрипотцой.

— Со мной всё будет в порядке, — заверила я, пользуясь моментом, что он не видит выражение моего лица. Затем отстранилась и заглянула в его глаза. — Уже светает. Постарайся вернуться в дом незамеченным. Никто из слуг ничего не должен заподозрить.

— Не волнуйся. Я довольно часто навещаю твою маму, когда не спится по утрам. Никто ничего не заподозрит, даже если заметит.

Я кивнула отцу и посмотрела на склеп, мысленно прощаясь. Под молчаливым и печальным взглядом отца я пристегнула на пояс кинжал и просунула голову в кожаный шнурок, спрятав медальон за шиворот рубашки. Оглянулась на лежащие на земле седельные сумки, заполненные отобранными мной картами и книгами, там же лежал дневник Белиоза, между страниц которого я припрятала сложенную фарухскую карту, и вещевой мешок с минимальным набором необходимой одежды и вещей. Лоссы с продажи драгоценностей я пересыпала в кошели поменьше и распределила их между всей поклажи, спрятав в одежде и даже соорудив в футляре из-под карт двойное дно для этих нужд. Всё-таки путешествовать одной девушке небезопасно, на некоторых трактах можно нарваться на грабителей. Я намеревалась на ночь останавливаться в придорожных гостиницах, поэтому надеялась, что разбойники предпочитают заниматься своим ремеслом в темное время суток, а днём всё же главные тракты обычно оживлённые и обозы зажиточных торговцев охраняются фарухами.

— Что ж, мне пора, — вскинув взгляд на посветлевшее небо, я неловко улыбнулась отцу.

— Береги себя, Амалаиза. — Тревога пролегла глубокими морщинами между отцовских бровей.

— Обещаю, — выдохнула я. И это не было ложью, я собиралась отдалить объятья смерти насколько возможно, просто так я ей не дамся.

Перекидывая вещевой мешок через плечо, я косо поглядывала на тропу в надежде, что Джая всё же появится. Я очень надеялась поговорить с ним перед уходом, попытаться вымолить у него прощения за то, что оставляю его, но холм был всё так же пуст.

— Я не видел его с вечера, — заметив моё ожидание, поведал отец. — Он умолял меня отправить его с тобой, но я сделал всё так, как ты просила.

Спазм сжал горло, а в желудок будто упал камень. На крайний случай, если Джая заупрямится и вознамерится отправиться за мной, я попросила отца воспользоваться силой «имени» и приказом оставить его в поместье. Хоть я и пригрозила другу в последнем разговоре, но до последнего надеялась, что прибегать к этой мере не потребуется. Теперь я понимала причину его отсутствия, он должно быть ненавидит меня всей душой и не желает видеть.

Сдерживая порыв завыть как раненный зверь, я прикусила щеку изнутри, пока не ощутила металлический привкус во рту. Отвернувшись от отца, я повесила седельные сумки, скрепленные между собой широкими ремнями для удобства носки, на другое плечо и замерла на несколько мгновений, пытаясь собрать рассыпающиеся мысли и заглушить разъедающую сознание боль.

— Значит… он… не придёт, — заключила я и, полуобернувшись, добавила. — Мне пора.

Отец как-то рвано кивнул, поджав губы, и сцепил руки перед собой, чтобы скрыть дрожь в пальцах. Я медленно, под тяжестью поклажи, побрела вдоль берега пруда, огибая его в противоположном направлении от тропы, ведущей к дому. Я не позволяла себе оглядываться, пока не поднялась на холм за прудом.

В последний раз.

Я остановилась и развернулась.

Отец стоял перед склепом, провожая меня взглядом. Я посмотрела на тропу на противоположной стороне пруда, за вершиной холма в отдалении виднелась крыша дома. Но тут чуть в стороне я заметила тёмную фигуру. С такого расстояния я не могла рассмотреть лицо, видела лишь силуэт и белое пятно на голове.

Сердце встрепенулось и пустилось вскачь.

— Джая.

Я знала, что он смотрит на меня и его фарухское зрение способно различить мои губы.

— Прошу прости меня, — проговорила я, чётко произнося каждое слово. Мне почудилось, что его голова двинулась, но я не была уверена, что это не проделки моего отчаянного желания получить его прощение. Мне хотелось верить, что он кратко кивнул, а не склонил голову и не смотрел на меня с презрением исподлобья.

— Прощай, — прохрипела я, позволив горьким слезам свободно стекать по щекам.

***

— Ты одна? — Маленькая девочка лет восьми неожиданно возникла рядом и бесцеремонно уселась на скамью по другую сторону стола. Затем вскинула руку и потрясла ей, глядя мимо меня. — Бабушка! Сюда! Здесь свободно.

Я озадаченно оглянулась через плечо и сразу же приметила пожилую женщину, пробирающуюся к нам через переполненную таверну. Кажется, когда я прибыла в эту придорожную гостиницу, народу здесь было гораздо меньше. Я выбрала стол в углу и села спиной к остальной части просторного зала, чтобы постояльцы ненароком не запомнили лицо одиноко сидящей молодой девушки. Склонившись над круглым пирогом с олениной, погруженная в собственные мысли я не заметила, как таверна заполнилась людьми, что не осталось свободных мест.

— Ох милостивый Тоурб, простите. Это дитя не обучена манерам, — вдруг распереживалась подошедшая женщина. — Немедленно вставай и не беспокой молодую госпожу, — строго велела она девчонке.

— Но здесь же свободно, — та запротестовала, нахмурившись.

Один из мужчин за соседним столом оглянулся на нас и с прищуром осмотрел меня. Я не разобрала чего было больше в его взгляде: сомнения на счёт моей принадлежности к знатному роду или осуждения, что не пускаю за стол старушку с ребёнком. Я отвернулась и улыбнулась женщине, которая уже ухватила девочку за запястье и тянула прочь.

— Здесь и в самом деле свободно. Прошу, — я указала ладонью на лавку рядом с девочкой.

— Мы правда вас не потревожим?

— Нет. И я буду рада компании.

Несколько мгновений женщина колебалась, поглядывая то на меня, то на заполненный зал таверны, затем всё-таки опустилась на лавку рядом с девочкой.

— Благодарю, госпожа.

Я поморщилась от её обращения и скосилась на мужчин за соседним столом. Хоть никто и не смотрел на меня в этот раз, но я всё же обратилась к женщине:

— Я не госпожа, не нужно меня так звать.

Она вскинула белоснежно-седые брови будто не поняла просьбы, но затем просто согласно кивнула. Странно, что женщина использовала именно такое обращение, ведь в штанах, рубашке и невысоких сапогах я вряд ли походила на представительницу знатного рода. По крайней мере, я очень на это рассчитывала.

— Я Ману, а бабушку зовут Такесса, — вдруг представилась девочка. — А как тебя зовут?

Её вопрос ввёл меня в ступор. Называть своё настоящее имя мне нельзя, и я не была уверена, можно ли сообщать им вымышленное имя из сопроводительного письма. Вспомнив какое именно там указано, я ощутила неприятное покалывание на затылке и повела плечами, чтобы избавиться от неприятного ощущения.

— Не приставай с расспросами, — шикнула на внучку Такесса.

— А как же нам её называть, раз госпожой нельзя? — пробурчала Ману, ковыряя ноготком дерево столешницы.

— Зови меня… Рошана, — я протянула ладонь к девочке для рукопожатия. Она с подозрением сощурила глаза, но всё же легко сжала мои пальцы в ответ.

— Где же наша еда? — капризным голосом выдала она, тут же потеряв интерес к моей персоне. Ману привстала и вытянула шею, высматривая в зале подавальщицу.

— Эх непутёвая, сиди смирно. Скоро принесут. — Такесса нажала на плечо внучки и усадила на лавку.

— Не могу ждать. Я ничего не ела с самого утра. У меня уже желудок к позвоночнику прилип, — надув губы, девочка скрестила руки на груди.

— Можешь съесть кусочек моего пирога, — я придвинула тарелку поближе к Ману.

— Ох не стоит, го… Рошана. Она преувеличивает и может подождать, — воспротивилась предложению женщина, но у девчонки загорелись глаза. Она без стеснения ухватилась за край тарелки и притянула её ближе к себе со словами:

— Благодарю за еду.

— Ману, — охнула Такесса, округлив глаза. — Да как ты…

— Всё в порядке. Пускай ест, — я успокаивающе улыбнулась женщине, и та не стала спорить, лишь неодобрительно покачала головой, глядя на внучку.

Я с умилением наблюдала за уплетающей пирог девочкой. Судя по простой одежде и отсутствию манер, она редко сталкивалась с ноарами, что могло означать, что её семья не была на услужении у знатного рода. Кончик языка нестерпимо защипало от готовых с него сорваться вопросов, но я сдержалась. Чем меньше любопытствую, тем меньше ко мне проявляют ответный интерес — думала я, пока Ману не расправилась с куском и не обратила свой взор на меня.

— А куда ты едешь? — облизывая пальцы, спросила она.

Как раз подобных вопросов я желала избежать.

Такесса в этот раз любопытство внучки не пресекла, вероятно не менее заинтересованная. Сказать правду я не могла, но и выбрать направление наугад тоже. Эта придорожная гостиница располагалась на перекрёстке главных трактов, отсюда расходилось четыре дороги: одна — в западную долину к городу Берчур, вторая — на север в речные земли до города Самуш, третья — на северо-запад к Чёрному кольцу, а четвёртая — в Вошасу. Маловероятно, что Такесса с Ману направлялись в крепость, но куда именно из трёх оставшихся направлений они держали путь трудно было предположить, поэтому я не могла полагаться на случайный выбор.

— А вы куда? Может, нам по пути, — вскинув брови, я изобразила воодушевление, будто желала отправиться вместе.

— В самый красивый город в Паскуме, — выдала девочка с горделивой ноткой в голосе. Такесса покосилась на внучку со странной печалью в глазах.

— Берчур, — сразу же догадалась я. — Ни разу там не была, но много слышала о городе разноцветных крыш.

— Я тоже не была, но видела на рисунках моей мамы. — Девочка вдруг принялась рыться в тряпичной сумке, лямка которой была перекинута через её плечо. — Она художник и живёт в Берчуре. Я еду её навестить, мы давно не виделись. Вот, посмотри. Правда ведь очень красиво? — Она достала пару листов бумаги и протянула мне. Я взяла рисунки, чтобы рассмотреть. Аккуратные карандашные наброски города были сделаны уверенной рукой, а вот крыши домов были раскрашены разноцветными красками небрежно, скорее всего неопытной рукой самой девочки.

— Да, действительно твоя мама рисует очень красиво, — похвалила я, не упоминая её творчества.

Детские глаза засияли, она глянула на бабушку и вздёрнула подбородок, словно «я же тебе говорила». Женщина отвела взгляд и тяжело вздохнула, мне не понравился этот вздох, но я прикусила язык, останавливая себя.

— Ты тоже едешь в Берчур? Когда мы приедем, возможно мама продаст тебе свою картину за полцены. Подарить не проси, — вдруг нахмурив бровки, предупредила Ману, — маме нужно зарабатывать.

— Я еду в Самуш, поэтому не смогу купить картину твоей мамы, — я вернула девочке рисунки, она смешно надула губы, видимо расстроившись, что не приведёт к маме покупателя. — Но в следующий раз когда буду в Берчуре, обязательно найду твою маму и куплю не одну, а две картины, — мне не хотелось её обманывать, но я поклялась себе, что если судьба каким-то неведомым путём заведёт меня в Берчур, я обязательно исполню обещанное.

Ману встрепенулась, губы растянулись в радостной улыбке. Она вновь протянула рисунок и указала на уголок. Там было что-то написано мелкими иероглифами.

— Запомни. Мастерская «Сверчок». — Я улыбнулась и согласно кивнула, а она продолжила: — А лучше возьми, тогда точно не забудешь.

Девочка нетерпеливо взмахнула рисунком над столом, предлагая его мне.

— Запомню, — отказалась я. Было неправильным забирать у неё то, что подарила ей мама.

— Точно запомнишь? — с подозрением сощурилась девочка.

— Конечно. Название очень запоминающееся, — заверила я. Несколько мгновений Ману с серьёзным видом всматривалась в моё лицо, затем кивнула и спрятала рисунок в сумку.

— Наконец-то, — необычно притихшая до этого Такесса оживилась, заметив приближение подавальщицы с подносом в руках. Круглолицая, раскрасневшаяся девушка быстрыми, ловкими движениями расставила тарелки с заказанным ужином и удалилась.

Ману небрежно отодвинула тарелку с последним куском моего пирога и с огромным аппетитом принялась за овощное рагу из крольчатины. Такесса с извиняющимся выражением лица посмотрела на меня и тоже приступила к еде.

Я уже подумывала отправиться в оплаченную на ночь комнату, как позади раздались встревоженные голоса. Я оглянулась через плечо.

В распахнутую дверь таверны протиснулись четверо мужчин, они держали носилки с лежащим на них человеком. Его грудь была туго перетянута повязками, и все они пропитаны кровью. Волна тревожных шепотков прокатилась по залу, кто-то даже повскакивал с мест. Следом зашёл мужчина в чёрном офицерском кителе, он склонил голову, чтобы не задеть головой косяк, а когда поднял лицо, на его лоб упала прядь светло-русых волос. Он обвёл зал внимательным взглядом, и прежде чем он достиг моего стола, я резко отвернулась.

Ни в коем случае мне нельзя попадаться ему на глаза.

— Здесь есть лекарь? — от низкого, рокочущего голоса с нетерпеливыми нотками вдоль моего позвоночника поползли мурашки. — Моему товарищу требуется помощь.

Ругая себя за то, что не поднялась в комнату раньше, я посмотрела на вскочившую с лавки Ману, не выпускающую из руки ложку. Она вытягивала шею и вставала на носочки, пытаясь рассмотреть мужчину на носилках. Такесса рядом с ней тоже поднялась и внезапно вскинула ладонь.

— Я лекарь.

Я похолодела, ощутив движение воздуха от чужого стремительного приближения.

— Вы можете осмотреть рану моего товарища? — раздалось прямо позади меня, и я забыла как дышать.

— Конечно, но мне потребуется моя сумка. Она в кибитке, — с готовностью кивнула Такесса, а затем вдруг опустила взгляд на меня. — Рошана, могу я попросить вас присмотреть за Ману.

— Да… — просипела я, затем прочистила горло и повторила. — Да, я побуду с ней.

— Спасибо, — поблагодарила женщина и, посмотрев на внучку, строго велела ей. — Оставайся рядом с Рошаной, пока меня не будет.

— Но я могу помочь, — начала возмущённо Ману, но Такесса уже устремилась прочь, не обратив внимания на капризы.

Девочка обиженно бросила ложку на стол и плюхнулась на лавку, скрестив руки на груди.

Я осторожно оглянулась через плечо, офицер уже отошёл к носилкам. Рядом возник хозяин гостиницы и почтительно и неустанно кивал, пока выслушивал поручения офицера. Затем носильщики понесли раненного на верхний этаж, а на пороге появилась Такесса с кожаной сумкой в руках, похожей на саквояж, в сопровождении ещё одного мужчины в чёрном офицерском кителе. И все вместе они отправились следом. Только когда они покинули зал, не отпускающее всё это время напряжение постепенно отступило, и я смогла выдохнуть.

— Я бы могла помочь, — канючила Ману, а когда я посмотрела на неё, она вздёрнула носик вверх и добавила. — Я могу. Я уже это делала. Бабушка разрешала мне подавать ей инструменты, когда она зашивала рану на руке дедушки.

— Что случилось с твоим дедушкой? — поинтересовалась я, чтобы отвлечь и себя и её.

— Он порезался, когда чистил рыбу, — махнула она рукой так, словно для него это обычное дело.

— Как давно ты живёшь с бабушкой и дедушкой?

Мой вопрос озадачил девочку, она вскинула глаза к потолку, пытаясь вспомнить.

— Очень давно. Не помню сколько прошло лет, — нехотя призналась она, хмуря брови.

— А когда ты виделась с мамой последний раз? — осторожно спросила я, уже догадываясь какой будет ответ.

— Пойду узнаю, может бабушке всё же нужна моя помощь, — быстро пробурчав, Ману внезапно выскочила из-за стола и резво огибая столы и людей устремилась к лестнице. Я растерялась и успела лишь оглянуться вслед. Когда её шустрые ноги достигли ступеней, я поднялась и поспешила следом. Я пообещала Такессе, что присмотрю за девчонкой, и спустя всего несколько минут уже упустила её из виду.

В узком коридоре второго этажа я отступила к стене, чтобы пропустить мужчин-носильщиков и взъерошенного владельца гостиницы. Ману стояла возле одной из дверей в конце коридора и в нерешительности переминалась с ноги на ногу, явно осознав, что если войдёт туда, то получит выволочку от бабушки. Как только мужчины позади меня исчезли за углом, я рванула к девочке.

— Пошли вниз. Тебя здесь быть не должно, — полушепотом напомнила я, развернув девочку в сторону лестницы, в надежде убраться отсюда до того, как кто-нибудь решит выглянуть из комнаты. Но Ману вывернулась из моих рук.

— Я должна помогать бабушке. Везде и во всём. Так велела моя мама, — упрямо поджав губы, Ману отступила ближе к двери.

— Твоя бабушка сказала не отходить от меня. Уверена, мама велела тебе слушаться бабушку, не так ли? — Я снова протянула руку к ней, но девочка увернулась и прижалась к косяку.

— Я взгляну одним глазком, и мы сразу уйдём, — капризным голосом попросила она.

— Тебе нельзя на такое смотреть, — перед моими глазами замелькали ужасные кровавые сцены, от которых я бы с великой радостью избавилась, но они словно колючки глубоко впились в мою память.

Я ухватила Ману за запястье, чтобы если понадобится увести силой.

Но внезапно дверь распахнулась, и я невольно вскинула голову. Янтарные глаза взирали на меня с высоты рослого мужчины в черном офицерском кителе.

Меня пробрало до костей, когда они сощурились, словно офицер видел меня насквозь.

— Ману, я велела тебе оставаться внизу, — раздался строгий голос Такессы из глубины комнаты. — Негодница, быстро отправляйся вниз с Рошаной.

— Рошаной? — Мужчина склонил голову на бок, осмотрев меня с головы до ног.

Я резко отвела взгляд, прекратив на него пялиться.

— Пойдём, — я торопливо потянула Ману прочь. Девочка надула губы, но к моему облегчению не упиралась. У поворота к лестнице я невольно оглянулась, мужчина вышел в коридор и смотрел нам вслед. Я ускорилась, чтобы как можно быстрее скрыться от его пристального взгляда.

Сердце колотилось, выбивая тревожную дробь.

Сейчас мне ничто не угрожает, о моём побеге ещё никому неизвестно, — успокаивала я себя, пока мы спускались вниз.

Наш стол уже заняли другие постояльцы, а тарелки с ужином исчезли. Свободных мест не было, а за одним из столов возле входной двери я заметила троицу в серой солдатской форме, которой до нашего ухода не было. Выглядели мужчины потрёпанно, у одного из них одежда была пропитана кровью. На них поглядывали с любопытством, многим так же, как и мне, хотелось узнать, что произошло, но никто не осмеливался лезть к ним с расспросами.

— Всё занято, — пробурчала Ману.

— Вы уже оплатили комнату? — поинтересовалась я, надеясь, подождать Такессу там. Это лучше, чем в заполненном зале.

— Нет, мы ночуем в кибитке, — замотала головой Ману.

— В кибитке? Тогда давай подождём твою бабушку там.

Девочка согласно кивнула, и мы вышли из таверны.

За узким оконцем кибитки была непроглядная ночная тьма, когда Такесса застала нас на полу за игрой в цветные камешки, которой научила меня Ману. Женщина облегчённо вздохнула и опустила сумку на широкую лавку у стены, которая судя по скрученному матрасу служила ещё и кроватью.

— Ох спасибо большое, что присмотрела за этой непоседой, — выдохнула она, устало опустившись рядом с сумкой.

— Что с тем мужчиной? — Ману вскочила, моментально позабыв об игре. — Он умрёт?

Такесса покачала головой.

— Ну-ка быстро на боковую, — женщина махнула рукой на свёрнутый в углу матрас. Девочка открыла рот, чтобы воспротивиться, но она не дала ей сказать, строго добавив: — Без разговоров.

Ману бросила камешки и, поджав губы, принялась раскладывать постель.

— Мне нечем вас отблагодарить, — Такесса заозиралась по скудному убранству кибитки.

— В этом нет необходимости, — я встала и направилась к двери, чтобы наконец отправиться в свою комнату. Женщина вдруг поднялась и, взяв что-то из своей лекарской сумки, последовала за мной наружу.

— Это не дорогая мазь. Я приготовила её сама, но она очень хорошо заживляет раны. Возьмите, — она протянула мне маленькую баночку из тёмного стекла.

— Не стоит. Она ещё понадобится в вашем лекарском деле, — я отступила и глянула на освещённые окна гостиницы, желая поскорее оказаться в постели. Усталость, накопленная за три дня в седле и почти бессонные из-за переживаний ночи, давала о себе знать, мышцы ныли, голова гудела, требуя отдыха.

— К сожалению, этому солдату никакая мазь уже не поможет, — неожиданно печально вздохнула Такесса, расшифровав мой взгляд совсем иначе. — Раны ужасны. Я никогда не видела ничего подобного. Тот офицер сказал, что на него напало дикое животное. Но что за животное могло так разодрать его плоть, не представляю.

Плечи женщины опустились, словно на них давил груз вины, что она ничем не смогла помочь раненному мужчине. Я протянула руку, больше не смея отказываться от её платы.

— Не желаю вам, чтобы мазь пригодилась. Но в случае чего пусть будет при вас. — Такесса тут же вложила баночку в мою ладонь.

— Спасибо, — искренне поблагодарила я. — Хорошей дороги вам до Берчура и удачи в намеченных делах. Это на случай, если мы не увидимся утром.

Хотя в голове настырно свербило расспросить о матери Ману и о раненном солдате, но я сдержала неуместное любопытство. У меня полно своих забот, чтобы взваливать на себя тяготы других.

Такесса поблагодарила меня ещё раз и тоже пожелала хорошей дороги. Распрощавшись, я проскользнула в заполненный зал таверны и отправилась прямиком в комнату на третьем этаже. Замечтавшись о скором крепком сне в мягкой кровати, я совершенно позабыла об осторожности. На втором этаже мне не повезло снова встретиться с тем же самым высоким офицером.

Я опустила глаза в пол, избегая его испытующего взгляда, и посторонилась, чтобы освободить путь. Он прошёл мимо, но когда я поспешила дальше, позади раздалось:

— Рошана?

От вибраций его низкого голоса я замерла и долгие мгновения убеждала себя развернуться, задержка могла вызвать ненужные подозрения, но я ничего не могла поделать со своим телом, оно меня не слушалось.

— Ведь так тебя зовут? — как-то странно растягивая слова спросил он.

Наконец справившись с оцепенением, я скованно обернулась. Мужчина смотрел на меня с задумчивым выражением лица. Его светлые волосы были взъерошены, словно ранее он не раз запустил в них руку, на щеке виднелись разводы красного цвета, а в янтарных глазах отражался огонёк ближайшей настенной лампы.

— Да, вы правы… господин. Я Рошана, — выдавила я, растянув губы в вежливой улыбке. — Я могу чем-то вам помочь?

Он склонил голову набок, его взгляд скользнул по моему телу, и мне невыносимо захотелось убежать прочь. Но когда его глаза встретились с моими, я не увидела там похоти.

— Что ты здесь делаешь?

На краткий миг я растерялась, не совсем поняв вопрос.

— Иду к себе в комнату. — Я указала на потолок — в направлении третьего этажа, запоздало осознав, что не стоит всем подряд сообщать о расположении своей комнаты, резко опустила руку.

Мужчина посмотрел наверх, затем устало прикрыл веки, как если бы этот разговор его уже утомил.

— В общем-то, это и неважно, — проговорил он и, развернувшись, зашагал вниз по лестнице.

Что это было? Я озадаченно проводила его взглядом, и только после поспешила на третий этаж, пока мне не встретился кто-нибудь ещё в солдатской форме.

Оказавшись внутри, я повернула ключ в скважине замка и устало прислонилась спиной к двери. Разулась у порога, и вздрогнула от глухого стука упавшего предмета.

Кинжал.

Я спрятала его в сапог, чтобы драгоценные камни на ножнах не привлекали излишнего внимания.

В полной темноте я нащупала его на полу и прихватила с собой, на ходу расстегнула ремень и сбросила у кровати, на которую тут же рухнула без сил. Я была слишком измотана, чтобы раздеваться. Пребывая уже на грани сна, я засунула кинжал и мазь под подушку.

Что-то вырвало меня из приятного сна-воспоминания о Джае, плавающем со мной в озере. Я недовольно взглянула на окно, небо за стеклом ещё только начало светлеть. У меня ещё оставалось пару часов до подъёма. Я перевернулась на другой бок, и закрыла глаза, чтобы тут же их распахнуть.

Тёмная фигура в странной позе растянулась на полу у кровати. Человек полулежал, упираясь на одно колено, будто только что рухнул и застыл в попытке остаться незамеченным. Пропустившее удар сердце пустилось вскачь, а кожа моментально покрылась холодным потом.

Я медленно скользнула рукой под подушку.

Спазм сжал горло, когда вместо кинжала, который я точно туда положила, нащупала лишь склянку с мазью.

Незнакомец, проникший в комнату, повернул голову ко мне. Мелькнула мысль притвориться спящей, но он уже заметил мой взгляд. Прозвучало тихое проклятье, подхватив что-то с пола, мужчина резко вскочил и рванул к двери. Я почти выдохнула от облегчения, что он просто сбежит, не причинив мне вреда, но в свете масляных ламп коридора блеснули драгоценные камни на ножнах в его руке.

Мой кинжал.

Без лишних раздумий я спрыгнула с кровати и ринулась за вором. Ноги запутались в чём-то, и я грохнулась на пол, в руке, которой попыталась смягчить падение, вспыхнула резкая боль. Но в следующий миг я уже была на ногах и неслась по коридору к лестнице.

Нельзя позволить забрать кинжал. Я не прощу себя, если потеряю доверенную мне отцом семейную реликвию.

Перепрыгивая по несколько ступенек, я влетела в зал таверны и практически вывалилась наружу. Вор ловко запрыгнул в седло лошади и пришпорил её со всего размаху, что та встала на дыбы.

— Нет-нет-нет! — запричитала я, бросив взгляд на конюшню, внутри которой находилась моя лошадь. Рядом стояло несколько запряженных лошадей, привязанных к длинной жерди. В отчаянье я рванула к ним, но успела сделать лишь несколько шагов. В босую стопу что-то вонзилось, и я упала на землю.

— Стой, мерзавец! — завопила я вслед удаляющемуся всаднику. Попыталась подняться, но руку прострелило жгучей болью, и я завалилась на бок.

Рядом возникли ноги в чёрных сапогах, я вскинула голову и впервые обрадовалась черному кителю. Сцепив руки за спиной, офицер безучастно смотрел вслед стремительно удаляющегося вора.

— Прошу остановите его, — я вцепилась пальцами в штанину, и взор янтарных глаз опустился на меня, обдав ледяным равнодушием.

— Неудачное завершение свидания?

— Что? — не поняла я.

— Тебе стоит прикрыться, — он отвел взгляд.

Я осмотрела себя и сразу же прикрыла рукой лиф, выглядывающий в распахнутой рубашке, видимо расстегнувшейся во сне.

— Этот мерзавец проник в мою комнату и обокрал меня, — быстро пояснила я, на смущения из-за внешнего вида не было времени. С каждым мгновением шанс нагнать мерзавца уменьшался. — Прошу, — взмолилась я.

Офицер невыносимо долго молчал. Я неуклюже поднялась с земли, опираясь на здоровую ногу. Фигура всадника нырнула за небольшой пригорок и совсем исчезла из виду.

— Ирош, поймайте его, — вдруг отдал приказ он.

— Хорошо, командир, — раздалось со стороны входа в гостиницу в ответ, и я только в этот момент заметила второго офицера, который взмахнул рукой, и из группы из шести солдат, стоящих позади него, вышли двое и двинулись к лошадям.

— Приведите его живым, — бросил рядом стоящий офицер, и развернулся к гостинице.

Солдаты отвязали лошадей и, быстро вскочив в сёдла, ринулись в погоню. Я проводила их взглядом, молясь Тоурбу, чтобы они его догнали и вернули мой кинжал.

— Ты идёшь? — окликнул меня командир. Я оглянулась на него, он остановился у входа и распахнул дверь, как будто предлагая мне зайти внутрь. Я бы предпочла остаться снаружи и дождаться солдат, но нутром чувствовала, что спорить не стоит.

Под внимательным взглядом его подчинённых я проковыляла к двери и вошла внутрь таверны.

— Позови лекаря и распорядись принести чистой воды в мою комнату, — бросил он Ирошу, прежде чем закрыть дверь.

Я опустилась на лавку возле ближайшего стола и принялась застёгивать пуговицы рубашки.

— Пойдём, — позвал старший офицер, направившись к лестнице, а когда я недоумевая не двинулась с места, добавил: — Здесь не лучшее место для ожиданий. Пойдём, — повторил он так, словно это не приглашение, а приказ.

Мурашки поползли вдоль позвоночника, но раз я вынужденно привлекла его внимание, то хотя бы должна вести себя как можно менее подозрительно. Не задавая вопросов, я направилась к нему, прихрамывая на одну ногу и ощущая нарастающую гудящую боль в руке. Пропустив меня вперёд, офицер последовал за мной. Подниматься по ступенькам с раненной ногой оказалось не так просто, держаться за перила не получалось — они были как раз со стороны больной руки — и в середине лестницы, видимо устав от моей неуклюжей поступи, мужчина нагнал меня и подставил согнутый локоть с очевидным предложением опереться на него. Я засомневалась на мгновение, но всё же приняла предложенную помощь и ухватилась за его крепкую руку.

Сначала я решила, что он проводит меня к моей комнате, но внезапно на втором этаже свернул в коридор.

— Куда вы меня ведёте? — не выдержала я.

Вместо ответа он остановился у первой же двери, и это была не та, за которой Такесса осматривала раненного. Я вспомнила брошенный приказ другому офицеру принести воды. Он привёл меня в свою комнату? Я выпустила его локоть, но последовавший пронзительный взгляд янтарных глаз не оставил особого выбора.

Я просто дождусь солдат, получу свой кинжал и сразу же уйду.

Успокаивала я себя входя внутрь.

— Устраивайся, — бросил он, неопределённо взмахнув рукой, словно его на самом деле не волновало, где я размещусь. Сам же офицер прошёл к стоящему у окна креслу с низкой спинкой и, расстегнув пуговицы кителя, опустился в него.

Я скользнула взглядом по довольно богато обставленной комнате, в отличие от моей, где кроме кровати и умывальника ничего больше не было. И выбрала софу в углу рядом с выходом.

Я ощущала на себе взгляд, но старательно не смотрела в сторону кресла, поглядывая на дверь. Когда в неё постучали, я чуть не подпрыгнула на месте.

На пороге стояла растрёпанная Такесса со своей кожаной сумкой-саквояжем в руках. По её растерянному виду было ясно, что она не понимала, что происходит.

— Проходите, — вежливо предложил Ирош, стоящий позади неё, женщина переступила порог и только после этого заметила моё присутствие.

— Рошана? — Её седые брови удивлённо взлетели вверх.

— Будьте добры, осмотрите её раны, — пояснил старший офицер, указав на меня.

— Что случилось? Где вы ранены? — Такесса подошла ко мне и опустила сумку на пол, блуждающим взглядом ища травмы.

— Ничего серьёзного, — заверила я. — Всего лишь занозила себе ногу. Я бы и сама справилась, — последнее я добавила для сидящего в кресле. Нечего было выдёргивать пожилую женщину из кровати.

— Ещё проверьте её правую руку, — неожиданно подметил он. Мой недоумённый взгляд он проигнорировал, отвернувшись к окну.

В профиль, без направленного на меня пристального взора он выглядел гораздо моложе, его возраст точно ещё не достиг тридцатилетнего рубежа.

— Позвольте, — вежливо спросила разрешение Такесса, потянувшись к руке. Мне не нравилось, что она продолжала обращаться со мной как с госпожой на глазах у двух офицеров, но я не стала её поправлять и просто кивнула. Она принялась ощупывать на целостность костей, я поморщилась, когда её аккуратные касания спустились к запястью.

Раздался стук, я посмотрела на дверь и натолкнулась на взгляд Ироша. Прежде чем он отвернулся и открыл дверь пришедшему с кувшином воды хозяину гостиницы, я уловила отчетливое любопытство и озадаченность в его, точно таких же как у меня, серых глазах.

Такесса приняла кувшин и сходила в ванную комнату за тазом и полотенцем. Зажгла настольную лампу, чтобы было лучше видно. Света из двух больших окон было недостаточно. Когда она опустилась на колени, чтобы омыть мои ноги, я запротестовала.

— Нет-нет, я сама.

— Мне нужно смыть грязь, прежде чем удалить занозу. А вам стоит поберечь руку, — не поднимая головы, женщина ухватила мою ногу за щиколотку и приподняла, чтобы рассмотреть стопу. — Прошу: сидите смирно, — последние слова она произнесла с такой же интонацией, с какой отчитывала свою внучку. К тому же моё сопротивление привлекло внимание всех присутствующих в комнате. И хотя было не по себе — ни одной служанке в поместье не позволялось заниматься моим купанием, последним, кто меня мыл, была моя мама, поэтому заботливые касания Такессы напомнили о ней — я смиренно позволила лекарю заниматься моей ногой.

Замерший на пороге хозяин гостиницы склонился в почтительном поклоне и обратился к старшему офицеру:

— Господин, вам что-то ещё требуется?

— Можешь идти, — вместо сидящего в кресле ответил Ирош.

Мужчина провёл рукой по коротенькой бородке, ещё ниже опустил голову и поторопился прочь. Как только дверь за ним закрылась, подал голос старший офицер:

— Выдвигайтесь в путь первыми. Я нагоню вас позже.

— Но… — Ирош неодобрительно нахмурив темные брови шагнул вперёд, однако хватило одного взгляда командира, чтобы он умолк.

— Грузите тело Макира в повозку и отправляйтесь. Это приказ, если ты не понял с первого раза.

— Я отправлю остальных, а сам останусь. — Ирош на удивление продолжил перечить.

— Разве я разрешил тебе остаться?

Я боялась шевельнуться, пока два офицера прожигали друг друга упрямыми взглядами. В комнате сгустилось вязкое напряжение. Разве что Такесса не ощущала никакого дискомфорта и, закончив смывать грязь с моей ноги и достав из сумки длинные тонкие щипцы, принялась сосредоточенно извлекать занозу.

— Но я не могу оставить тебя одного, — как будто признаваясь в некой слабости, Ирош тяжело вздохнул.

— Те двое, кто отправился в погоню, останутся со мной, — напомнил старший, потерев переносицу. — Я хочу, чтобы ты сейчас беспокоился о том, как как можно скорее доставить Макира к его семье. Это наш первоочередной долг. Поэтому заканчивай бессмысленный спор.

Ирош сжал губы, его желваки задвигались, но он больше ничего не возразил, лишь кивнул и развернулся, чтобы выйти. Однако перед уходом его хмурый взгляд задержался на мне, в этот раз к озадаченности в серых глазах примешалось недовольство. Словно я была причиной всех его невзгод.

— Ой! — пискнула я от резкой боли в стопе и посмотрела на длинную тонкую щепку, зажатую в щипцах Такессы.

— Ну вот и всё, — успокаивающим голосом заверила она и принялась накладывать повязку с мазью.

Офицер поднялся из кресла и, сложив руки за спиной, отвернулся к окну. Виной была его высокая широкоплечая фигура или давящая сила обладаемой им власти, а может и то и другое вместе, но комната мне вдруг показалась маленькой. Я желала как можно быстрее покинуть её тесное пространство. Однако уйти без моего кинжала не могла.

В дверь в очередной раз постучали.

— Входите, — не оборачиваясь разрешил офицер.

Двое солдат ввели хромающего мужчину с лохматой огненно рыжей шевелюрой. Его руки были связаны сзади, из раны на бедре чуть выше колена стекала кровь. При виде меня его глаза округлились. Я плохо рассмотрела его лицо в полумраке моей комнаты и никак не ожидала, что вор окажется молодым парнем, возможно даже младше меня.

— Вы закончили с её ранами? — обратился офицер к Такессе. Она как раз намотала тугую повязку на моё запястье.

— Да, господин, — засуетилась женщина, убирая инструменты в сумку, а затем вставая добавила для меня: — Если рана на ноге воспалится, используйте мазь, которую я вам вчера дала. И постарайтесь несколько дней не шевелить рукой.

— Спасибо вам. — Я по привычке потянулась к кошелю на поясе, чтобы заплатить Такессе, но осознала, что мой пояс остался валяться у кровати, как и все мои сумки, которые я затолкала под кровать при заселении.

Последнее заставило напрячься: выбегая из комнаты, я даже не прикрыла дверь. Кто угодно из постояльцев мог беспрепятственно поживиться моим добром.

Прошло всего три дня как я в пути, а уже могла потерять всё, включая мой шанс попасть за стены Черного кольца — сопроводительное письмо тоже было на дне одной из сумок.

Я резко поднялась на ноги, Такесса изумленно вытаращилась на меня.

— Верни мой кинжал, — потребовала я у парня, переступающего с ноги на ногу между солдатами.

— О чём ты лепечешь? Я же сказал, что ничего не сделал. Это какое-то недоразумение, — он пожал плечами и глянул на солдат с наигранным возмущением.

— На вас напал этот юнец? — Такесса вновь вскинула удивлённо брови, разглядывая рыжего негодника.

— Вы закончили? — вновь обратился офицер к ней и твёрдым голосом тут же добавил: — Можете идти.

Такесса вытянулась в струну и, быстро склонив голову в его сторону, без лишних разговоров покинула комнату.

Как только дверь за ней закрылась, офицер у окна развернулся и осмотрел парня с головы до ног. Затем вскинув одну бровь, перевёл взгляд на меня.

— Это твой ночной гость? — с какой-то странной ноткой в голосе, очень похожей на издёвку, поинтересовался он.

Я глянула на парня, засомневавшись. Действительно ли это он? Могли ли солдаты поймать не того?

— У него должен быть украденный у меня кинжал, — осторожно проговорила я, не желая случайно обвинить невиновного. Янтарные глаза сощурились, мой уклончивый ответ не остался незамеченным.

— Нашли что-то при нём? — спросил офицер.

— Ничего особенного. Кошель с девятью лоссами, два кинжала, — ответил солдат и тут же продемонстрировал всё перечисленное в своих руках.

— Это мой кинжал, — обрадовалась я и шагнула ближе к солдату, но тот покосившись на меня, направился прямиком к командиру.

Мне хотелось, как можно быстрее получить своё и подняться в комнату, оставалось только надеяться, что все постояльцы гостиницы ещё спят в столь ранний предрассветный час.

— Что ты несёшь? Это подарок моего господина, — рыжий парень вытаращил глаза, разыгрывая недоумение.

Командир взял выделяющиеся драгоценными камнями ножны и повертел их, осматривая.

— Твой? — он извлёк лезвие из ножен и проверил пальцем остроту.

— Да, благодарность господина за хорошую службу.

— Да, могу я его забрать?

Ответили я и рыжий воришка одновременно.

Офицер устремил взор на парня и неожиданно спросил его:

— Что ты делал в комнате этой госпожи?

Хотя его пронизывающий взгляд был направлен на вора, но холодок скользнул вдоль моего позвоночника. От употребления им «госпожа» по отношению ко мне я поджала пальцы ног, а руками вцепилась в край рубашки.

— Я не понимаю о чём вы, господин, — удивление на лице парня казалось столь искренним, что не видя воочию мой кинжал, я бы несомненно поверила бы в его ложь.

— Хочешь сказать, что впервые её видишь? — Уголок губ офицера дёрнулся в намёке на ухмылку.

— Да, господин. Я никогда не встречал эту… — парень оглядел мой внешний вид с явным сомнением в моей принадлежности к знатному роду, но всё же выдавил: — …госпожу.

— А ты тоже видишь его впервые? — вдруг обратился ко мне офицер, пронзая меня ледяным взглядом. Почему-то я была уверена, что стоит отвечать только правду.

— Я не видела его лица в полумраке, — призналась я. — Но раз мой кинжал у него, то нет сомнений, что это он и был.

Офицер посмотрел на клинок в его руках, который держал одним пальцем, проверяя его баланс.

— У меня нет времени играться с вами обоими. Немного ускорим процесс, — бросил он внезапно и, ухватив кинжал за рукоять, двинулся к парню — медленно, с кошачьей грацией.

Второй солдат без какого-либо приказа схватил воришку за рыжие волосы на затылке и запрокинул его голову назад, оголяя шею. Кончик моего кинжала упёрся в ярёмную ямку парня. Он попытался отстраниться от лезвия, но солдат, удерживающий его, ему этого не позволил.

Я затаила дыхание, словно клинок приставили к моему горлу.

Мной двигало лишь желание вернуть кинжал, я не задумывалась о судьбе самого вора после того, как его поймают. Какое наказание предусмотрено за воровство? Я не знала, но какое бы оно не было, точно не хотела становиться свидетелем его исполнения.

— Господин, можно мне… — попыталась я вмешаться, но взор янтарных глаз вонзился в меня подобно холодной стали, и я умолкла.

— Так ты видишь её впервые? Ты всё ещё настаиваешь на этом? — Офицер снова обратил своё внимание на парня.

— Да, господ… ин… — парень запнулся, когда лезвие легонько прокололо кожу, и пара красных капель проложила путь вниз и впиталась в воротник земельного цвета рубахи.

Меня замутило от страха. Моих собственных кошмаров было вполне достаточно, я не хотела, чтобы они пополнились новыми.

— Прошу вас прекратите, — взмолилась я и несмело шагнула ближе.

Офицер повернул голову и, не отрывая от меня взгляда, сместил кинжал вдоль шеи вверх — к уху парня.

— Я намерен отрезать от него по кусочку, пока он не начнёт говорить правду, — пояснил он. — Или может у тебя есть, что мне рассказать?

Я сглотнула и посмотрела на неудачливого вора, испарина выступила на его веснушчатой коже. Мне стало невыносимо жаль его, хоть он и виновник происходящего, но всё же его поступок не заслужил такой жестокости.

— Он просто проник в мою комнату, чтобы обокрасть. Он не причинил мне никакого вреда, — проговорила я осипшим от страха голосом, желая лишь одного, чтобы всё это быстрее закончилось. Взгляд янтарных глаз скользнул к повязке на моём запястье. — Нет-нет, это не он сделал. Я споткнулась и упала, когда побежала за ним.

— Звучит так, словно ты его защищаешь. — От подозрительного прищура спазм сжал моё горло. Рыжий парень покосился на меня, в его глазах не было ничего кроме ужаса.

Я прочистила горло, прежде чем заговорить вновь.

— Я его не защищаю. Просто говорю, как всё было на самом деле.

— Что ж, тогда осталось добиться того же и от него.

Новая струйка крови заструилась по шеи парня, когда офицер сдвинул лезвие чуть выше в месте, где мочка уха соединялась с кожей челюсти. Парнишка дёрнулся в попытке вырваться, но тем самым сделал только хуже.

— Во имя милостивого Тоурба, скажи ему правду, — не выдержав, я прикрикнула на рыжего.

— Да-да, всё так, как она сказала, — после секундного замешательства наконец признался он. — Я видел госпожу в таверне и знал, что она одна. Я просто хотел поживиться её деньгами, но не успел ничего найти. Когда она проснулась, под руку попался только кинжал. Господин, прошу пощадите.

— Пощадить? — задумчиво произнес офицер, продолжая удерживать лезвие под ухом. — Что скажешь? — поинтересовался у меня он.

— Думаю, он достаточно наказан, — осторожно подбирая слова, проговорила я. Внезапно офицер улыбнулся хищной улыбкой, а в следующее мгновение резко дёрнул руку с кинжалом на себя. Рыжий воришка взвыл от боли, а я вздрогнула, уставившись на окрасившую его шею кровь из пореза под ухом.

— Вот теперь достаточно. — Офицер неспешно обтёр лезвие об рубаху парня, затем добавил, обращаясь к солдатам: — Уведите его и отправьте восвояси.

Солдаты кивнули и увели парня из комнаты. Я проводила взглядом израненного воришку.

— Ему повезло: его жизнь останется при нём, — привлёк к себе моё внимание офицер. Он вернул кинжал в ножны и приблизился, остановившись в одном шаге передо мной. Я боялась поднять глаза, уставившись прямо, на его широкую грудь, вернее на серебристые пуговицы расстёгнутого кителя.

Он протянул мне кинжал, но когда я ухватилась за него, не выпустил ножны из руки, удерживая.

— Спасибо, господин, что помогли, — вскинув взгляд на уровень его переносицы, я растянула губы в самую вежливую и благодарную улыбку.

— Куда ты направляешься? — неожиданно спросил он. Я сглотнула моментально образовавшийся ком в горле, лихорадочно вспоминая, говорилось ли в разговорах при мне об их месте назначения. Кажется, ничего подобного я не слышала. Говорить направление наугад опасно. От него так просто не отделаешься, если он предложит своё сопровождение.

— Домой, — не найдя ничего лучше, выдала я. Но неожиданно такой ответ оказался достаточным, он усмехнулся и наконец выпустил ножны.

— На пути домой постарайся больше не попадать в неприятности, — посоветовал офицер и отступил, открывая мне путь к двери — к спасению.