Эмблематика

Эмблема́тика (от греч. έμβλημα — вставка, рельефное украшение) — специальная историческая дисциплина, которая занимается исследованием эмблем — условно-символических изображений определенных понятий или идей, которые исполнены в графической или пластической форме, имеют конкретное содержание и не нуждаются в специальном истолковании.

Первоначально термин греч. έμβλημα означал украшение, большей частью выполненное с помощью техники инкрустации, со временем он распространился на другие рельефные украшения выполненные на другом материале и не составленные из нескольких частей художественно-ремесленного изделия. В наше время используется такое определение разновидности эмблемы как логотип и («лого») (от греч. λογοτύπος — греч. λογος — слово, греч. τύπος — отпечаток) — графический знак, символ или какое-то другое изображение торговой марки или бренда, что имеет постоянное исполнение с постоянной графической и цветной основой и использованием особых шрифтов. Своего рода эмблемами являются гербы и флаги, однако после того, как их изучением начала заниматься геральдика и вексиллология соответственно, объектом изучения эмблематики стали преимущественно негеральдические знаки.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Античность передала Возрождению мотивы меандра, раковин, а исламский Восток арабески и морески. От готики транслируется различная эмблематика (например, гербовая), но теперь она становится частью картуша – элемента орнамента, уподобленного свитку с загнутыми краями. Пластически орнамент органично вошел в книгопечатное искусство, которое развилось в середине XVI в. Изображение могло печататься с набора матриц (отлитых или гравированных), на которые наносились арабески. В некоторых случаях орнаментальные композиционные структуры были очень сложны и искусно составлены. Мощный художественный импульс орнаментального искусства Возрождения способствовал его применению в последующие времена.

В. Б. Кошаев, Декоративно-прикладное искусство. Понятия. Этапы развития. Учебное пособие для вузов, 2014

Судя по сохранившимся памятникам представителей высшего слоя петербургского дворянства, в надгробных плитах XVIII в. традиционная религиозная символика постепенно вытесняется официальной гражданской эмблематикой. Это действительно характерно для начатой Петром I бюрократизации общества, но делать какие-то обобщающие выводы на основании имеющегося материала было бы неверно. Определенные сакральные символы («адамова голова», херувимы, пальмовые и миртовые ветви) присутствуют почти постоянно, и целиком светские по своему характеру памятники были скорее исключением, чем правилом. Надо учитывать также, что сохранившиеся до нашего времени надгробные памятники чаще всего помещались внутри церковных зданий или в непосредственной близости от них. В скромном облике надгробных плит, типизации их форм определенным образом символизируется мысль о ничтожности земного благополучия перед небесной справедливостью.

Ю. М. Пирютко, Исторические кладбища Санкт-Петербурга, 2011

Проблематика обоюдного сравнения и подражания сада и текста актуализируется на структурном уровне их взаимоотношений. Так, литературные жанры могут служить аналогом организации садового пространства и наоборот».[166] Это, в свою очередь, уже в эпоху барокко, повлекло за собой расширения способов шифровки символических программ произведений ландшафтного дизайна, поскольку, используемая в садах эмблематика и иконология «имеют непосредственную связь с визуальной аллегорией, а в отношении ткани изложения и его содержания, имеют опору в царстве литературы. Их существование и развитие указывают на один существенный факт: во время обсуждаемого периода (XVII–XVIII вв. – О. К.) конкретное изображение стало менее интуитивным, т. к. его значение должно было быть рационализировано, и расширено внешними данными»,[167] а именно – наличием определенных знаний, вовлеченности в специфический круг культурных кодов конкретной традиции. Наличие аллюзии и аллегорий становится показателями обращения к избранному кругу – читателей, разделяющих взгляды автора произведения, или же – понимающих, о чем идет речь.

О. В. Клещевич, Иероглифика Петергофа. Алхимические аллюзии в символике Петергофского садово-паркового ансамбля, 2017

Впрочем, образцы творчества Ротари в собственно портретном жанре – такие, как парные «Портрет П. Б. Шереметева» и «Портрет В. А. Шереметевой» (оба – ок. 1760 г. ГМК), – являют нам примеры той же стилистики, балансирующей между портретом и жанром. Более этой игры – в мужском изображении, где внесение жанрового мотива – чтения письма – позволило художнику и деликатно маскировать физический недостаток графа (его косоглазие), и поиграть на эмблематике чтения эпистолы, что с равным успехом могло значить и интеллектуальный труд, и любовное приключение.

Геннадий Вдовин, Заслужить лицо. Этюды о русской живописи XVIII века, 2017

С юридической точки зрения бывают ситуации, когда правовой оценки требует не только пропаганда различных символов в качестве афиширования социально опасных идей и побуждения к определенным действиям, но и факт надругательства над некоторыми символами, в частности, государственными, что и отражено в УК РФ. Если предметом такого преступного посягательства выступает государственный герб или государственный флаг России, то деяние следует квалифицировать по ст. 329 УК РФ. Если же предметом надругательства выступают иные символы и знаки государства (например, гербы и флаги субъектов РФ, эмблематика общественных организаций и др.), а также государственная символика иностранных государств, деяние следует квалифицировать как вандализм (ст. 214 УК РФ).

М. С. Андрианов, Невербальная коммуникация, 2007