Сэр

Сэр (англ. sir, от старофранц. sieur, господин, государь, в свою очередь от лат. senior, старший) — почётное именование мужчины в англоязычном мире, имеющее два значения — титул и обращение. В русском языке ранее использовался также вариант: сер.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

– Послушай, брат Вичерли, – сказал он, – ты достаточно знаком с историей нашей фамилии, и потому я считаю лишним распространяться об этом предмете. Я проживу не более месяца, и, следовательно, все надежды на продолжение прямой линии нашего рода связаны с тобой. Решай сам, кто должен быть твоим наследником после моей смерти. Старшая линия Вичекомбов два раза прекращалась, и только во второй раз наследником нашего владения сделался сэр Майкл. Оба эти раза порядок наследия определял закон, и каждый раз владение доставалось младшей линии. Сэр Майкл был женат два раза; от первой жены произошли мы, от второй – Вичекомбы Гертфорширские, известные ныне как баронеты этого графства; старший из них имеет титул: сэр Реджинальд Вичекомб из Вичекомба.

Джеймс Фенимор Купер, Два адмирала, 1842

Этот наследник одного из самых пышных титулов в королевстве родился 25 января 1381 года. Его крестными отцами стали король – Ричард II – и архиепископ Кентерберийский. Из одного этого факта можно заключить, насколько важной персоной был этот младенец. Мы мало знаем о его жизни до девятнадцатилетнего возраста, когда в 1400 году король Генрих IV сделал его кавалером ордена Бани. С этого момента и начинается длинная история о многочисленных воинских подвигах знатного рыцаря. Во время коронации новой супруги короля Генриха IV, королевы Иоанны Наваррской в 1401 году, Ричард Бошамп «держал сторону королевы против всех претендентов, и при этом проявил истинное благородство». Это означало, что на одном из турниров, устроенных в честь коронации, он должен был отвечать на любой вызов, брошенный ему, как воину королевы, и граф Уорвик оказался достойным этой большой чести. Точно так же повел он себя и в более серьезном деле, когда ему было «приказано служить королю в течение одного года с сотней воинов и тремя сотнями лучников». Дело в том, что он, один из самых могущественных баронов королевства, был обязан содержать отряд обученных воинов, которыми король мог бы воспользоваться в случае нужды. Два года спустя, в 1403 году, такая нужда действительно возникла, и сэру Ричарду пришлось столкнуться на поле боя с силами мятежных графов Нортумберлендского и Вестморлендского. Эти объединенные силы возглавлял сын Нортумберленда знаменитый Генри Перси, прозванный Горячей Шпорой. Граф Ричард сражался в битве при Шрусбери бок о бок с принцем Уэльским (будущим королем Генрихом V) и после окончания битвы стал кавалером ордена Подвязки.

Эварт Окшотт, Рыцарь и его замок. Средневековые крепости и осадные сооружения

Но сэр Вильям Детик, «король гербов», был очень услужливым чиновником, доступным, по всей вероятности, «звонким» аргументам. За это он часто подвергался суровым обвинениям и лишился под конец своей должности: уж слишком легкомысленно раздавал он гербы. До нас дошла его самозащита по поводу шекспировского прошения. В ней он прибегает к разным невинным вымыслам, вроде, например, того, что Шекспир уже получил лет 20 тому назад эскиз своего дворянского герба от тогдашнего «короля гербов» Кука, и что он был назначен именным указом королевы мировым судьей, тогда как в действительности его должность считалась не более, как коммунальной. Однако это дело затянулось. Еще в 1597 г. Джон Шекспир именуется «йоменом». Он получил дворянский патент только в 1599 г. вместе с разрешением (которым, впрочем, его сын никогда не пользовался) соединить герб семейства Шекспиров с гербом семейства Арденов. Поле этого герба занято копьем, лежащим поперек острием вниз, слева направо, и на нем начертана фамилия владельца. Копье золотое, острие железное. Над щитом красуется в виде шлема серебряный сокол, держащий в когтях другое золотое копье. Девиз гласит (не без некоторой иронии): «Non s’ans droicl» (не без права). Но разве существовал такой дворянский герб, которого Шекспир был бы недостоин.

Георг Брандес, Гений Шекспира. «Король трагедии», 2014

Но сэр Вильям Детик, «король гербов», был очень услужливым чиновником, доступным, по всей вероятности, «звонким» аргументам. За это он часто подвергался суровым обвинениям и лишился под конец своей должности: уж слишком легкомысленно раздавал он гербы. До нас дошла его самозащита по поводу шекспировского прошения. В ней он прибегает к разным невинным вымыслам, вроде, например, того, что Шекспир уже получил лет 20 тому назад эскиз своего дворянского герба от тогдашнего «короля гербов» Кука, и что он был назначен именным указом королевы мировым судьей, тогда как в действительности его должность считалась не более, как коммунальной. Однако это дело затянулось. Еще в 1597 г. Джон Шекспир именуется «йоменом». Он получил дворянский патент только в 1599 г. вместе с разрешением (которым, впрочем, его сын никогда не пользовался) соединить герб семейства Шекспиров с гербом семейства Арденов. Поле этого герба занято копьем, лежащим поперек острием вниз, слева направо, и на нем начертана фамилия владельца. Копье золотое, острие железное. Над щитом красуется в виде шлема серебряный сокол, держащий в когтях другое золотое копье. Девиз гласит (не без некоторой иронии): «Non s’ans droict» (не без права). Но разве существовал такой дворянский герб, которого Шекспир был бы недостоин.

Георг Брандес, Шекспир. Жизнь и произведения, 1899

Из сравнения различных источников становится ясно, что участники Круглого стола XIII и XIV столетий иногда участвовали в единоборствах под именами рыцарей короля Артура. Так, среди имен рыцарей, вырезанных на подлинном Круглом столе в Винчестере, появляется «сэр Галахад». Иногда рыцари принимали имена других легендарных героев – во время Круглого стола, созванного в Валансьене в 1344 году, на котором наградой победителям был павлин, верх одержал отряд рыцарей, сражавшихся под именами рыцарей короля Александра. Судя по описаниям турнира, созванного королем Эдуардом в Виндзоре, и более позднего, организованного Бусикотом, можно составить исчерпывающее представление о том, что собой представлял Круглый стол XIV столетия. Мы, однако, не в состоянии обнаружить какие-либо отличия его от других мероприятий подобного рода в те времена.

Колтман Клифан, Рыцарский турнир. Турнирный этикет, доспехи и вооружение

Джордж Гордон, шестой лорд Байрон, родился 22 января 1788 года в скромном лондонском доме. Он от рождения был хромым. Род Байронов берет начало от двух родов британской аристократии, чьи представители отличались ярким темпераментом и бурной жизнью. Хотя впоследствии Байрон часто хвастался тем, что его мать является потомком Якова I, короля Шотландии, его воображение даже больше, чем кажется, будоражила великолепная родословная его предков. Вероятно, первыми представителями рода Байронов в Англии были Эрнегис и Радульфус (Ральф) де Бурун, крупные землевладельцы, жившие на севере страны во времена Вильгельма Завоевателя. О них мало что известно вплоть до времени правления Генриха VIII, когда живописное Ньюстедское аббатство в Ноттингемшире указом короля было даровано сэру Джону Байрону. Его внебрачный сын, «младший сэр Джон с большой бородой», унаследовал титул по велению королевы Елизаветы, которая в 1579 году посвятила его в рыцари; позже он собрал труппу актеров и этим оставил свое имя в истории.

Лесли Марчанд, Лорд Байрон. Заложник страсти, -1

Другим больным вопросом было доброе имя королевы Марии, которое баронет защищал самым рыцарственным образом, тогда как эсквайр порочил его, несмотря на красоту и бедствия этой дамы. Когда, к несчастью, разговор переходил на более поздние времена, поводы для разногласий возникали почти на каждой странице истории. Олдбок по своим убеждениям был ревностный пресвитерианин{89}, церковный староста, сторонник принципов революции и протестантского престолонаследия, тогда как сэр Артур все это решительно отвергал. Правда, они сходились в должной любви и преданности монарху, в настоящее время занимающему трон[39], но это было единственным пунктом их единения. Поэтому часто случалось, что между ними возникали пререкания, во время которых Олдбок не всегда сдерживал свой едкий юмор, и баронету казалось, что потомок немецкого печатника, человек, чьи отцы «искали низменной дружбы ничтожных бюргеров», иной раз забывается и присваивает себе в спорах свободу, недопустимую при общественном положении и древности рода его противника. Временами все это, да еще старинная обида из-за того, что отец мистера Олдбока захватил некогда его выездных лошадей, а также усадьбу, оплот его могущества, вдруг вспоминалось баронету и воспламеняло как его щеки, так и его аргументы. И наконец, мистер Олдбок, считая своего почтенного друга и коллегу в некоторых отношениях порядочным дураком, был склонен яснее намекать ему на свое неблагоприятное мнение, чем это допускают современные правила вежливости. В таких случаях они часто расставались, проникнутые глубоким взаимным возмущением, и были близки к решению отказаться в дальнейшем от общества друг друга.

Вальтер Скотт, Антикварий, 1816

Следующие несколько месяцев Карл Эдуард, друг детства нового короля, был ключевым игроком, его председательство в только что созданной Англо-германской ассоциации дало ему доступ не только к королю, но и к британскому правящему классу. Состоятельные члены ассоциации наслаждались щедрыми приемами в немецком посольстве и банкетами в отеле Mayfair, где гости сидели за столами, украшенными свастикой. Однажды дочь кайзера, герцогиня Брауншвейгская и ее муж были почетными гостями вечера. Англо-германская ассоциация, которая была создана в сентябре 1935 года, сама по себе стала прямым результатом знаменитой речи принца Уэльского о «руке дружбы» в Альберт-Холле. Вдохновленный его речью член Парламента от консерваторов, сэр Томас Мур, предложил сформировать общество, которое бы поощряло позитивные отношения между Германией и Британией. В ряды членов этой элитной группы входили бывший управляющий Банка Англии и адмирал, ассоциация также имела поддержку 50 членов из обеих палат парламента, включая лорда Редесдейла, отца пронацистских сестер, Юнити и Дианы Митфорд. Секретарь группы и торговый банкир Эрнест Теннант был близким другом фон Риббентропа, он естественно пришел в восторг от проекта. После его увещеваний лорд Лондонберри – также известный, как «нацистский англичанин» – присоединился к ним.

Эндрю Мортон, Шпион трех господ. Невероятная история человека, обманувшего Черчилля, Эйзенхауэра и герцога Виндзорского, -1

Первым документальным свидетельством принятия в масонское братство постороннего лица служит протокол собрания Эдинбургской ложи от 3 июня 1600 года, где говорится, что единогласным решением собравшихся членом ложи избран сэр Джон Босуэлл, лорд Очинлекский. Начиная с этого времени присутствие знати в шотландских ложах становится обычным явлением: имена виконтов, графов, лордов и прочих сэров, принятых в ту или иную ложу (причем, как правило, в звании цехового мастера), встречаются в документах XVII века на каждом шагу. Со временем к знати прибавились и особы королевской крови, и масонство стали именовать «царственным искусством». И хотя в ту пору наличествовали и «чистые» ложи, то есть ложи, состоявшие сплошь из ремесленников (например, ложа Глазго), однако наравне с ними были и ложи вроде Абердинской, из 49 членов которой, если верить документальным свидетельствам, датированным 1670 годом, всего 12 были профессиональными каменщиками, а остальные – дворянами, пасторами, коммерсантами и гуманитариями.

Вик Спаров, Полная история масонства в одной книге, 2010

Имя Актона еще не раз будет встречаться в этой книге, поэтому необходимо пояснить, кем был этот человек. Джон Франсис Эдвард Актон (John Francis Edward Acton) (1736–1811) – английский эмигрант, сначала занимавший пост министра морского флота Неаполитанского королевства, позже назначенный министром иностранных дел. Исторически подтверждено, что сэр Актон являлся любовником и доверенным лицом королевы Марии Каролины Бурбонской.

Елена Скаммакка дель Мурго, Графы Лудольф, 2013

Ни один наследник престола не имел лучших возможностей изучить искусство быть королем. Принц Эдуард, родившийся от молодых родителей, воспитанный при дворе, учившийся у Уолтера Берли, сэра Уолтера Менни и сэра Бартоломью де Бургерша, знакомый с видными деятелями государства и Церкви, бывавшими при дворе, замещавший своего отца в совете, когда тот был в отъезде, должно быть, с детства был хорошо знаком с государственной машиной, процессом управления страной и основными вопросами своего времени. Он сопровождал Эдуарда III во время вторжения англичан в Нормандию в 1346 году, был посвящен в рыцари на французской земле, сражался при Креси (командовал правым крылом английских войск. – Ред.), участвовал в боях вокруг Кале и в морском сражении при Лез-Эспаньоль-сюр-Мер.

Герберт Хьюит, Рожденный с мечом в руке. Военные походы Эдуарда Плантагенета. 1355–1357, -1

Однако разум его был бы, вероятно, бессилен вступить в бой с наследственными предрассудками и искоренить их, если бы он мог предвидеть, что его старший брат сэр Эверард, приняв слишком близко к сердцу разочарование, которое постигло его в юности, останется холостяком и в семьдесят два года. Ожидание наследства, даже отдаленного, примирило бы его с постылым прозвищем «мастера{12} Ричарда из замка, брата баронета»{13}, которое ему предстояло носить большую часть жизни в надежде, что до смерти он все же станет сэром Ричардом Уэверли из Уэверли-Онора, наследником великолепного поместья и значительных политических связей в качестве самого влиятельного представителя интересов графства, где оно находилось. Но это была развязка, на которую Ричард не мог рассчитывать, пока сэр Эверард был в расцвете сил и считался приемлемым женихом почти в любой семье, независимо от того, домогался ли он богатства или красоты, и когда слухи о его предстоящей свадьбе занимали каждый год его соседей. Младший брат считал, что единственная возможная дорога к независимости – это положиться на собственные силы и перейти к политическим убеждениям, более согласным как с разумом, так и с его личными интересами, чем наследственная приверженность сэра Эверарда к Высокой церкви{14} и к дому Стюартов{15}. Поэтому он уже в начале карьеры отрекся от семейных традиций и вступил в жизнь как откровенный виг{16} и сторонник Ганноверской династии{17}.

Вальтер Скотт, Уэверли, или Шестьдесят лет назад, 1814

Такие суды в каждом городе, графстве и сельской местности по всей империи должны предотвратить количество фатальных дуэлей, возникающих по совершенно ничтожным поводам; они, без сомнения, получат поддержку от действительно храбрых и понимающих людей. Господин Гамильтон собрал почти тысячу отчетов об известных ссорах, о вызовах и ответах на них, о дуэлях, случайных стычках, извинениях и примирениях, которые обладают большой ценностью для использования в виде прецедентов и которые оказали значительную помощь при создании Королевского суда чести – труд этот был представлен всем монархам Европы; он удостоился благодарности герцога Йоркского, а сэр Вальтер Скотт выразился по его поводу, что он «может значительно смягчить жестокость нашего варварского обычая».

Джозеф Гамильтон, Оружие и правила дуэлей, -1

Британцы, кичащиеся своими родословными, никогда не преминут подчеркнуть свое превосходство над другими. Свой большой плюс имелся и у Спенсеров. Оказывается, и как сообщает нам автор книги «Диана: одинокая принцесса» Д. Медведев, «Первые упоминания о Спенсерах появились за 250 лет до прихода знаменитой Ганноверской династии, начало которой положил в 1714 году король Георг I, и за 430 лет до воцарения ныне правящей династии Виндзоров (до 1917 года – Саксен-Кобург-Готская). Спенсеры не просто служили монархии, они входили в число ее творцов. Они ссужали деньги королю Якову I, способствовали падению его внука Якова II и возведению на престол Георга I. Они не раз роднились с королевскими династиями и знаменитыми фамилиями Соединенного Королевства. В результате генеалогических хитросплетений Диана была дальней родственницей премьер-министра Великобритании сэра Уинстона Черчилля, семи президентов США, включая Джорджа Вашингтона и Франклина Рузвельта, а также – что совсем уж удивительно! – одиннадцатиюродной кузиной своего собственного мужа, принца Чарльза».

Софья Бенуа, Леди Диана. Принцесса людских сердец, 2014

Поскольку суд признал Анну Болейн виновной в прелюбодеянии, ее враги-католики поспешили объявить, что отцом маленькой Елизаветы является вовсе не король Генрих VIII, a сэр Генри Норрис и что, следовательно, Елизавета – незаконнорожденная, не имеющая никаких прав на наследование английского престола. Эту легенду поддерживал посол императора Карла V Чапиус. А в Нидерландах распространился слух, что Елизавета родилась от крестьянина, случайно встретившегося Анне Болейн на сельской дороге.

Б. Т. Грибанов, Елизавета I, королева Англии, -1

Считается, что герцоги Мальборо ведут свою родословную от нормандских соратников Вильгельма Завоевателя. Однако большинство биографов Черчилля скептически относятся к подобным упражнениям в генеалогии. Полагают, что первым точно установленным предком Черчилля является Джон Черчилль, живший в XVII веке, который был юристом в графстве Дорсет и ярым роялистом. Сей Джон Черчилль женился на Саре, дочери сэра (то есть баронета) Генри Уинстона из Глостершира. В 1620 году у Джона Черчилля родился сын Уинстон, который в 22 года вступил в армию и затем воевал на стороне короля Карла I во время английской буржуазной революции XVII в. В один из периодов затишья в военных действиях, в мае 1643 г., тезка будущего великого сына Британии – Уинстон Черчилль, дослужившийся к этому времени до капитана кавалерии, женился на дочери леди Дрейк.

О. И. Грейгъ, Черчилль-Мальборо. Гнездо шпионов, 2012

Эдуард подготовил пришествие герцога Вильгельма, открыв свой двор благотворному влиянию высокой европейской (читай «норманнской») культуры. Первым норманнским графом Англии стал Ральф Застенчивый из Вексена, племянник Эдуарда, в 1042 г. получивший земли на западе страны и построивший первый норманнский замок в Херефорде. Первым иерархом – Роберт, аббат Жюмьежа, в 1044 г. назначенный епископом Лондона и вскоре ставший влиятельным членом Королевского совета. В 1051 г. он сделался архиепископом Кентерберийским, но через год по инициативе Годвина был изгнан и заменен на Стиганда, епископа Винчестера, человека небезупречной репутации, которого не признал Рим. Трудно не согласиться с сэром Ричардом Саутерном, утверждавшим, что «чем больше размышляешь об XI веке, тем больше понимаешь, насколько для достижений будущего века была необходима заложенная тогда материальная и интеллектуальная база». При этом «англосаксонская Англия не проявила и доли участия во всех этих приготовлениях, которые велись до 1066 года».

А. В. Волков, Музыка в камне. История Англии через архитектуру, 2012

Что ж, кавалеров и дам ордена одной стороны, много, а с другой… не очень, если учесть, сколько веков он существует. В его рядах было множество монархов, от императоров Священной Римской империи до российских императоров (всех, начиная с Александра I и вплоть до Николая II, который стал кавалером ордена, еще будучи Великим князем); политиков – в том числе и сэр Уинстон Черчилль (впоследствии дамой ордена стала его дочь, баронесса Сомс) и Маргарет Тэтчер. В 1649 году король Карл I шагнул на эшафот, и на ноге у него была его орденская подвязка. В 2008 году тысячным по счету рыцарем, тысячным кавалером стал старший внук Елизаветы II, принц Уильям, который когда-нибудь займет британский престол.

М. В. Скуратовская, Сокровища британской монархии. Скипетры, мечи и перстни в жизни английского двора, 2014

Точно неизвестно, когда история о Хираме стала главной для масонства. Тем не менее это произошло явно в период образования общества. Обращаясь к часовне Росслин сэра Уильяма Синклера и голове «убитого подмастерья», можно заметить, что рана на его виске в точности совпадает с одной из ран Хирама, а женская голова в той же часовне известна под именем «матери-вдовы». Таким образом, мотивы из истории о Хираме появились задолго до современного масонства.

Эрик Форд, «Храм Соломона». От Хирама до наших дней, 2017

В XVIII в. эти идеи приобретают популярность у родителей и воспитателей. В 1711 г. Джонатан Свифт написал, что порка ломает дух благородных юношей, в 1769 г. его поддержал Уильям Шеридан. Сэр Филип Фрэнсис, вручая в 1774 г. своего единственного сына воспитателю, писал: «Поскольку моя цель – сделать его джентльменом, что предполагает свободный характер и чувства, я считаю несовместимым с этой целью воспитание его в рабской дисциплине розги… Я абсолютно запрещаю битье». Сходные инструкции давал лорд Генри Холланд: «Не надо делать ничего, что могло бы сломить его дух. Мир сам сделает это достаточно быстро» (Цит. по: Stone, 1979. Р. 278–280).

И. С. Кон, Мальчик – отец мужчины, 2009

За Круглым столом соберутся персонажи, с которыми неизменно ассоциируется артуровский миф: кельтские Кэй и Бедивер, сэр Гавейн и его братья-оркнейцы, и, наконец, к ним присоединится сэр Ланселот, лучший из рыцарей мира, верный друг короля – и возлюбленный королевы. Кельтские источники Ланселота не знают; этот сюжет появляется в артуровском каноне достаточно поздно. В артуровский миф Ланселота вводит французский поэт Кретьен де Труа (1135–1183), автор изящных куртуазных романов, трувер при дворе графини Марии Шампанской, а после – графа Филиппа Фландрского. Из-под его пера вышло пять стихотворных романов о рыцарях Круглого стола.

М. З. Брэдли, Туманы Авалона, 1983

Вторая история называется «дело о королевском баккара». В сентябре 1890 года в числе других гостей загородного поместья принц Уэльский сидел за карточным столом. Между прочим, баккара был тогда запрещен в Англии, но принц из всех карточных игр больше всего любил именно эту. Одним из партнеров принца был в тот вечер баронет сэр Уильям Гордон-Камминг, известный светский лев, задира и ловелас. Игроки уличили баронета в шулерстве. В обмен на молчание с него взяли слово никогда больше не играть в карты. Однако утечка информации все же произошла, причем ее виновницей стала тогдашняя пассия принца (впрочем, и баронета тоже) замужняя дама Дейзи Брук. Возмущенный таким вероломством, Гордон-Камминг вчинил партнерам иск о клевете. Принца Уэльского среди ответчиков не значилось, однако он все же счел необходимым явиться в суд в качестве свидетеля. Ответчики убедили судью в правдивости своих слов. Репутация баронета погибла. Он был изгнан из высшего общества.

Владимир Абаринов, Проклятие дома Виндзоров, 2014

Сэр Томас Мэлори происходит из семейства, бережно хранившего традиции рыцарского кодекса чести. Его предки были «джентльмены, исстари носившие доспехи» [1], они состояли в кровном родстве с норманнами и викингами, так что можно поверить: сил, чтобы носить доспехи, у них хватало. Мэлори поселились в Уорикшире, в Ньюболд Рэвл и завладели обширными поместьями по всему графству. Томас, наследник родового титула и владений, волею судеб оказался вовлечен в более глобальные конфликты. Он появился на свет в первом десятилетии XV в., в пору хаоса и насилия. Ричард II лишился трона, а затем и жизни в 1400 г.; его преемник Генрих IV, как всякий успешный узурпатор, вынужден был постоянно бороться с новыми мятежами. В королевстве царил беспорядок. Обстановка всеобщей подозрительности и нескончаемого насилия, описанная на страницах «Смерти Артура», отразилась в конфликте Артура и Мордреда.

Питер Акройд, Король Артур и рыцари Круглого стола, 2013

И наконец, в испанской армии служили иностранцы. Разве это не был Крестовый поход? Один из таких, португальский капитан Франсишку де Алмейда, через пятнадцать лет станет вице-королем португальских владений в Индии. Можно объяснить его присутствие в войсках тем, что двоюродный дед Изабеллы, Энрике Мореплаватель, прежде чем начал снаряжать экспедиции в Западную Африку, пожелал проявить инициативу в завоевании Гранады. Герцог Гандиа, сын кардинала Родриго Борджиа, также символически участвовал в войне в 1480-х. В войсках имелось некоторое число швейцарских наемников под командованием Гаспара де Фрея, а еще раньше в осаде Лохи участвовал сэр Эдуард Вудвил, брат английской королевы{117}, который привел с собой три сотни человек – некоторые были родом из этой северной страны, остальные из Шотландии, Ирландии, Бретани и Бургундии, вооруженные по большей части длинными луками и секирами. Было некоторое количество людей из Брюгге, один из них, Пьер Алимане, попал в плен и сбежал из Феса, похитив сердце мусульманской княжны. Генуэзские корабли, принадлежавшие Джулиано Гримальди и Паскуале Ломеллини, находившимся на службе Кастилии, охраняли Гибралтарский пролив.

Хью Томас, Подъем Испанской империи. Реки золота, 2003

Воспитанием Виктории занималась мать, герцогиня Кентская, и ее секретарь и фаворит сэр Джон Конрой. Выработанная ими система получила название «кенсингтонской»: согласно ей юная принцесса должна была круглосуточно находиться под полным контролем. Она спала в комнате матери, ей запрещалось общаться с посторонними, бездельничать, читать романы и развлекаться. Лишняя конфета или ложка супа были непозволительной роскошью, а вся жизнь текла по строжайшему, не подлежащему изменению распорядку. Большую часть времени занимали уроки: языки – Виктория занималась латынью, греческим, немецким, французским и итальянским, арифметика, история, география, музыка, рисование, танцы, верховая езда.

В. Я. Вульф, Сильные женщины. От княгини Ольги до Маргарет Тэтчер, 2013

В 1786 году сэр Уильям Джонс, британский судья, филолог-любитель и основатель сравнительно-исторического языкознания, на службе в Индии после тщательного исследования санскрита, существовавшего по меньшей мере с 2000 года до н. э. в ведических гимнах, писал: «И готский, и кельтский языки, хотя и смешанные с совершенно различными наречиями, имели то же происхождение, что и санскрит».

Мелвин Брэгг, Приключения английского языка, 2003

Кроме того, Елизавета благоволила тем, кто противостоял католичеству в эпоху Марии и демонстрировал свою личную преданность ей самой. Она не забывала родственников и бывших союзников ее матери, Анны Болейн. Лорда Уильяма Говарда Эффингема, двоюродного брата ее матери, она назначила лорд-камергером, а сэр Эдвард Роджерс, известный протестант, которого при Марии посадили в тюрьму, стал вице-камергером. Сэр Фрэнсис Ноллис, женившийся на троюродной сестре Елизаветы и также видный протестант, который в годы правления Марии вынужден был уехать в изгнание, был назначен в Тайный совет и позже заменил Роджерса на посту вице-камергера. Николас Бэкон, еще один видный протестант и зять Уильяма Сесила, стал лордом – хранителем Большой печати. Николас Трокмортон, кузен Катерины Парр, который познакомился с Елизаветой, когда та жила в доме мачехи, стал управляющим казначейством. Вскоре его назначили послом во Франции. Томас Парри, советник Елизаветы в те времена, когда она была принцессой, стал главным казначеем; королева вернула ему свою милость, несмотря на его откровения в «деле Сеймура». Как сообщал граф Фериа, посланник Филиппа II Испанского, «королевство всецело в руках молодых людей, еретиков и предателей; королева не благоволит никому из тех, кто был в фаворе у ее величества, которая теперь на небесах».[50]

Анна Уайтлок, В постели с Елизаветой. Интимная история английского королевского двора, 2013

Сначала двор юного Эдуарда III был поглощен пышными празднествами и рыцарскими турнирами. Король был типичным Плантагенетом – хорошо сложен, с длинными волосами и бородой, щедрый и несдержанный. Ему предстояло показать себя прекрасным воином, и он считается одним из лучших военачальников в английской истории, хотя и не столь блестящим в управлении государством. В юности его помыслы занимали пиры в стиле короля Артура, рыцарские турниры и маскарады. Придворные зачитывались рыцарскими романами и разыгрывали их в жизни, в опасных связях и интрижках. Эдуард любил наряжаться сэром Ланселотом, а когда его мать, Изабелла Французская, получила разрешение вернуться ко двору, она явилась в образе Гвиневры, в платье из расшитого серебром шелка, украшенном 600 рубинами и 1800 жемчужинами, «в сопровождении менестрелей, охотников и слуг».

Саймон Дженкинс, Краткая история Англии, 2012

Многие путают Экскалибур с мечом, добытым юным Артуром из камня – о нем также упоминают рыцарские романы, начиная с «Мерлина» Робера де Борона. Позже этот меч незаметно исчез из легенды: согласно некоторым романам, король сломал его во время того же поединка с сэром Пелинором. Возможно, в утраченной части легенды обломки меча были брошены в озеро, где кузнецы-эльфы выковали из них новое оружие. По одной из версий, именно прежний меч назывался Калибурном, и потому новый получил имя Экскалибур – «из Калибурна». В аллитеративной «Смерти Артура» у короля постоянно имеются два меча – Кларис и Кларент, для войны и для турниров. В последнее время появилась версия, что обряд извлечения меча из камня восходит к реальному способу выплавки бронзового меча в каменной форме. Наковальня, из которой вынимался меч в ранних вариантах, также свидетельствует о том, что легенда имеет отношение к кузнечному ремеслу. Но более вероятно, что добывание меча из камня – альтернатива такому же чудесному добыванию его из воды, и легенда соединила оба варианта, не особенно заботясь об их совместимости.

В. В. Эрлихман, Меч короля Артура. Так рождалась легенда, 2017

Устоявшаяся точка зрения оспаривается в двух работах последнего времени; их авторы не считают публичное поведение Петра сколько-нибудь существенной причиной его свержения. Автор новейшей биографии А.С. Мыльников, признавая многочисленные случаи непристойного поведения Петра, тем не менее объясняет падение царя его уступчивостью при малейшей опасности. В подданном она могла бы выглядеть достоинством, но с самодержцем сыграла дурную шутку и «в значительной степени <…> предопределила успех переворота»5. Еще резче традиционный взгляд критикуется в книге Кэрол Леонард. Во-первых, исследовательница ставит под сомнение сохранившиеся в русских источниках анекдоты о Петре и объявляет их продуктом позднейшей фальсификации, учиненной после переворота приближенными Екатерины (Г.Г. Орлов, Г.А. Потемкин, Н.И. Панин и Е.Р. Дашкова). Более достоверными Леонард считает сообщения наставника Петра, Якоба Штелина, и расположенных к царю дипломатов вроде сэра Роберта Кейта или Грегора фон Гакстгаузена6. Во-вторых, исследовательница не видит связи между личным поведением императора и переворотом и критикует соответствующую гипотезу: «Соловьев, один из творцов дурной славы Петра, изобразил его совершенно нелепым. При этом историк исходил из того, что существовали определенные нормы поведения самодержца, отклонения от которых в сочетании с деспотическим произволом могли навлечь на него недовольство собственного двора». «Вопрос о том, может ли избранная монархом манера обхождения угрожать его власти, не стоит обсуждения; вопрос о том, послужило ли нелепое поведение Петра причиной его непопулярности, до сих пор неразрешим»7.

Сборник статей, И время и место: Историко-филологический сборник к шестидесятилетию Александра Львовича Осповата, 2008

Английский посланник в Петербурге сэр Гаррис вспоминал: «Сэр Панин – добрая душа, огромное тщеславие и необыкновенная неподвижность, – вот три его отличительные черты». А французский посланник в Петербурге М. Д. де Корберон так характеризовал его: «Величавый по манере держаться, ласковый, честный против иностранцев, которых очаровывал при первом знакомстве, он не знал слова „нет“, но исполнение редко следовало за его обещаниями, и если, по-видимому, сопротивление с его стороны – редкость, то и надежды, возлагаемые на его обещания, ничтожны. В характере его замечалась тонкость, но это вовсе не та обдуманная и странная тонкость Мазарини, которую скорее можно назвать двоедушием. Тонкость Панина более мелочна, соединенная с тысячью приятных особенностей, она заставляет говорящего с ним о делах забывать, она обволакивает собеседника, и он уже в плену обаяния графа, он забывает, что находится перед первым министром государыни; она, эта тонкость, может также заставить потерять из виду предмет дипломатической миссии и осторожность, которую следует соблюдать в этом увлекательном разговоре».

Коллектив авторов, Российский либерализм: идеи и люди, 2007

Подобно Фредегонде и Брунгильде, королевам Нейстрии и Австразии, жившим в эпоху Меровингов и с переменным успехом боровшимся друг против друга, Марии и Елизавете, соперничавшим правительницам Англии и Шотландии, противоборство которых развернулось в более поздние времена, на Бретонской земле появились две героини, поднявшие знамена противоборствующих партий и начавшие кровавую гражданскую войну. Английская сторона поддерживала Монфора, а французская – Карла. Почти в самом начале противостояния Жан де Монфор был заключен в тюрьму (1342 г.), но его супруга Жанна Фландрская продолжила дело мужа и повела жестокую войну против его врагов. После пяти лет сражений, в 1347 году, и через два года после смерти ее мужа, здоровье которого было заметно подорвано тюремным заключением, она во время битвы при Ла-Рош-Деррьен, на реке Жоди, захватила своего главного противника Карла де Блуа. В этой схватке ей помогали некий сэр Томас Дэгуорт и английские войска. Карла спасали трижды, и трижды его снова захватывали в плен. Это происходило до тех пор, пока он, истекая кровью из-за нанесенных ему восемнадцати ранений, не вынужден был сдаться. Его отправили в Лондон, где на протяжении одиннадцати лет содержали под стражей в Тауэре. В это время его жена Жанна, подражая своей сопернице и тезке, вступила в борьбу. Однако в 1352 году партия Монфора одержала вторую победу при Мароне. После того как в 1356 году Карл де Блуа был освобожден, он при поддержке знаменитого Бертрана дю Геклена продолжил боевые действия.

Льюис Спенс, Легенды и рыцарские предания Бретани, -1

Советский писатель О. Горчаков, интересовавшийся шотландскими родственниками поэта, установил, что в середине XVII века одна из дочерей Джеймса Лермонта вышла замуж за сэра Вильяма Гордона.

Н. Н. Корчагина, Михаил Лермонтов: тайны судьбы и творчества, 2014

На большой колокольне храма находится, на мой взгляд, самый большой в Южном Китае колокол{37}. Однако он никогда не звонил, поскольку и маньчжуры и китайцы (особенно первые) верят, что, как только он зазвонит, город постигнет беда. Почти ни у каких китайских колоколов нет языков. В 1865 году, когда адмирал сэр Майкл Сеймур бомбардировал Кантон, от выстрела одного из орудий судна вго величества «Encounter» колокол зазвонил. И конечно, этому звону китайцы приписали последующее взятие города союзными армиями Великобритании и Франции.

Д. Г. Грэй, История Древнего Китая, -1