Приданое

Прида́ное — имущество, выделяемое невесте её родителями и находящееся в её собственности при вступлении в брак. Приданое было неотчуждаемым имуществом женщины. В прошлом размер приданого во многом определял популярность невесты. В наше время у большинства народов традиция давать невесте приданое претерпела некоторые изменения, но не исчезла совсем. Невеста, по разным причинам не имевшая приданого, получила название бесприданница. Сформировался также и определённый социальный тип охотников за приданым.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

По старому обычаю, в доме на некоторое время наступала тишина: будущие родственники не разговаривали, а только приглядывались друг к другу. Затем отец жениха или один из родственников объяснял причину их визита. Родители невесты отвечали, что рады их приходу. Обе стороны составляли договор, так называемую рядную запись где указывался день свадьбы, размеры приданого невесты, а также сумма, которую должна будет выплатить виновная сторона в случае отказа от женитьбы. Кроме того, иногда в договор вносили и другие пункты, например обещание жениха не бить свою будущую жену. Составлял рядную запись специально нанятый для этой цели подьячий. Приданое невесты было важным и обязательным условием при вступлении молодых в брак. Чаще всего в него входили постельные принадлежности, домашняя утварь, одежда, а если невеста была богатой, то украшения, слуги, деньги, недвижимость.

Группа авторов, Свадьба по всем правилам, 2007

Исчезновение калыма и развитие обычая давать невесте утренний дар или обязательство обеспечить ее на случай вдовства или развода, конечно, улучшают положение женщины и улучшают не только этим обеспечением, но и тем, что тут мужу внушается чувство известного долга, известной обязанности относительно своей жены. А эта обязанность необходимо содействует прочности брачного союза, затрудняя развод по капризу одного мужа. Обычай приданого, окончательно входящий в силу при развитии права и государства, также немало содействует прочности брака и не только улучшает отношения жены к мужу, но в известных случаях ставит первую главой дома. На мусульманском Востоке богатые отцы часто выдают своих дочерей за бедняков, и такие мужья необходимо становятся в полную зависимость от своих богатых жен. «Такая жена, – говорит один наблюдатель турецких нравов, – мало имеет поводов жаловаться на свою участь. Она вовсе не пленница; она свободно разъезжает в своем позолоченном экипаже; она гуляет в изящном каике по воде, вдоль очаровательных берегов Босфора; она владычествует над гаремом и над сердцем своего мужа». Недаром же на Востоке замечается реакция против значительного приданого: ориентал хочет быть лучше господином бедной жены, чем рабом богатой.

Серафим Шашков, Исторические судьбы женщин, 1872

Подобная сосредоточенность на материальной составляющей дома отражала новые реалии товарного мира. Раньше обручение и клятва, а не сама свадебная церемония были основными элементами трехступенчатой системы вступления в брак. К XIX веку временной интервал между помолвкой и церемонией стал длиннее, в основном для того, чтобы у невест была возможность накопить приданое. В него включались вещи, самые необходимые для того, чтобы обставить дом, без чего свадьба казалась незаконченной. Дом и женитьба приобрели неразрывную связь между собой, а покупка и владение предметами домашнего хозяйства стали синонимом свадьбы. В романе Энтони Троллопа «Можно ли ее простить?» (1864–1865) фермер, ухаживая за своей потенциальной невестой, демонстрирует ей свой дом, стараясь не упустить ни одной «мелочи из Китая, Делфта, ни одного стакана или тарелки», а затем предлагает ей оценить качество одеял, добавляя последние мотивирующие слова: «В моем доме нет ни одной спальни, которая не была бы обставлена мебелью красного дерева!» Ценность мужчины как потенциального мужа тесно переплеталась с ценностью его дома и его мебели, поскольку жена получала их в придачу к нему самому.

Джудит Фландерс, Сотворение дома, 2014

Знатные дамы вовсю занимаются сватовством и берут комиссионные в зависимости от величины приданого невесты. Другие продают билеты на королевские праздники. Например, принцесса д’Аркур брала за приглашение на праздник в Марли шесть тысяч ливров. Не терялась и прислуга, успешно сбывая на сторону недоеденное съестное с королевского стола и поношенную одежду (траурными одеяниями в случае утрат в августейшей семье придворных обеспечивали за счет монарха). Неудивительно, что мадам де Моттвиль[20] писала в своих мемуарах: «Королевский дом суть большой рынок, где необходимо торговать всем для поддержания жизни и для пользы тех, с кем мы связаны узами либо долга, либо дружбы». Естественно, что для обретения возможностей извлечения какой-то материальной выгоды придворные были вовлечены в бесконечные интриги политического свойства, ибо от усиления или ослабления влияния какого-либо клана напрямую зависела вероятность, что и тебе перепадет малый кусочек от покровителя.

Наталия Сотникова, Графиня Дюбарри. Интимная история фаворитки Людовика XV, 2018

Вступление в брак проблемно и порой невозможно из-за неразумных мероприятий. Большой размер калыма и приданого, ненужные покупки до бракосочетания, пышное празднование свадьбы в дорогих ресторанах и прочие расточительства очень усложняют создание семьи. Всё это вызвано желанием выделиться и похвастаться. Чтобы показать свою состоятельность, богатые люди из высшего сословия тратят большие деньги на все эти мероприятия, а люди среднего достатка стараются во что бы то ни стало провести их не хуже богатых. Среднему классу пытается подражать бедный класс. Постепенно всё это становится общественной нормой. Поэтому следование моде можно назвать корнем всех проблем на пути брака и главным фактором его отсрочки до более позднего возраста.

Ибрахим Амини, Молодёжь и выбор спутника жизни

Замужество было главной целью женщины. В эпоху Ренессанса считалось, что девочка рождается только для этого. Согласно закону она могла выйти замуж сразу же, как только ей исполнялось 12 лет, но возраст замужества во многом зависел от социоэкономического статуса семьи. Если девушка принадлежала к аристократической семье, то ей находили подходящего мужа, когда ей было от 13 до 15 лет. Главная цель такого брака заключалась в упрочении положения семьи. Обычно девушка получала весьма солидное приданое. У девушек редко был какой-либо выбор. Девушка не имела права голоса в процессе устройства собственной судьбы. В 1381 г. Джованни д’Америго дель Бене остался недоволен тем, что атласное платье, которое пожелала его будущая невестка, «слишком роскошно», и вместе с будущим мужем девушки, Андреа ди Кастелло да Кварата, выбрал более подходящий наряд.46 Хотя матери бедной девушки этот брак не нравился, Джованни счел ее поведение «странным» и недостойным. Девушки более низкого социального статуса вступали в брак в более старшем возрасте. Но даже они никак не влияли на выбор мужа. Многим приходилось связывать свои судьбы с мужчинами намного старше себя. В среднем на флорентийской свадьбе жених был лет на 12 старше невесты.47

Александр Ли, Безобразный Ренессанс. Секс, жестокость, разврат в век красоты, 2014

Приданое невесты было очень важным условием. Оно не входило в общую собственность и считалось личной собственностью молодой жены, дававшей ей имущественную независимость. Богатое приданое обеспечивало хорошее положение в доме мужа. В случае смерти молодой жены ее приданое отходило по наследству детям или, если не было детей, возвращалось родителям.

К. Г. Берсеньева, Свадьба. Как организовать торжество, 2010

Незадолго до командировки Снесарева в Индию Маргарит, или как ее чаще называли в кругу семьи, Дейзи, вместе с сестрой Нэнси и матерью Марией Терезой приехала на несколько месяцев погостить к Мэри. Кроме красот и чудес Индии, как представляется, у жены Лейтера не на последнем месте был более прозаический интерес – найти для дочек подходящих женихов. В то время в окружении лорда Керзона имелось немало холостых британских офицеров, представителей известных аристократических фамилий. В Симле Нэнси и Дейзи были признанными belles и привлекали всеобщее внимание. Кроме того, юная Маргарит была богатой невестой, ее приданое оценивалось между 15 и 20 миллионами долларов.

М. К. Басханов, «У ворот английского могущества». А. Е. Снесарев в Туркестане, 1899–1904., 2015

На сговоре решали вопросы организации свадьбы, обсуждали размер приданого. Дача за невестой приданого всегда была непременным условием русской свадьбы. В приданое входили: постель, платья, домашняя утварь, украшения, люди, деньги, недвижимость, скот. Если невеста была из бедной семьи и не могла принести в дом приданое, то жених мог сам "сделать приданое", например, передавая родителям невесты некоторую сумму денег, но такое случалось довольно редко. Во время сговора также распределялись свадебные чины. Жених и невеста уподоблялись князю и княгине, сама свадьба – княжескому пиру, потому и многие свадебные чины именовались подобно "штату придворных": большими боярами – близкая родня и почетные гости, меньшими – дальняя родня и гости попроще.

И. В. Мельников, Торжество в древнерусском стиле, 2012

Подобно вавилонским обычаям, женитьба начиналась с подарка, который жених делал невесте. Подарок был скорее символическим, поэтому брак такого рода нельзя называть покупным. От своего отца невеста получала приданое. Последующий отказ жениха или семьи невесты от брака расценивался как невыполнение договора. Виновная сторона наказывалась: жених лишался своего подарка, а семья невесты выплачивала жениху двух- или трехкратную компенсацию. Жена могла остаться в доме своего отца и не переходить в семью мужа (такая же традиция отмечена у ассирийцев), но было возможно и отдельное проживание молодой семьи.

Е. И. Николаева, Психология семьи. Учебник для вузов, 2017

Что же повышало шансы девушки на замужество? Красота? Добрый нрав? Элегантность? Образованность? Увы, ответ гораздо проще: приданое свыше 10 000 фунтов. Дело в том, что в те времена крупные денежные суммы было принято помещать в банк и жить на проценты с них. Банк, как правило, начислял 4 %, а «прожиточный минимум» для дворянского семейства средней руки составлял около 400 фунтов в год. Итак, девушка с приданым более 10 000 фунтов могла обеспечить будущего мужа, – точнее, не она, а ее отец, который выдавал ей это приданое, – и на нее нужно обратить внимание. Более бедных невест следовало избегать, чтобы не разбить их сердце или, ненароком, свое.

Коллектив авторов, Гордость и предубеждения женщин Викторианской эпохи, 2016

Вопрос о юридической природе взноса со стороны жениха («кладки», «столовых денег») является спорным. Так, историк И.И. Срезневский, основываясь на том, что в русских летописях в связи со вступлением членов княжеского дома в брак с иноземцами упоминается вено (веном в Польше назывался брачный дар мужа жене, размер которого соответствовал размеру принесенного приданого), считает, что на Руси существовала плата, вносимая женихом или его отцом отцу невесты[12]. В.Д. Спасович, видимо, также основываясь на упоминании в летописи вена, которое Ярослав получил при выдаче своей сестры замуж за польского короля Казимира, при характеристике данного института в польском праве отмечает, что польское вено представляет собой дар мужа жене, а не ее родственникам, как в русском праве. Возможно, взнос со стороны жениха в пользу невесты или ее родных представлял собой частичную оплату свадебных расходов или что-либо подобное. Как отмечается в современном филологическом исследовании русской семейно-правовой терминологии XV–XVII вв., в правовых документах частного характера широко представлены термины, обозначающие затраты для вступающих в брак. Среди таких терминов, помимо уже упомянутых вена и неустойки, часто встречается «вывод», обозначаемый также словами «куница выводная», «куница благословенная», «выводное», «куничное», представляющий собой плату жениха семье невесты за отлучение ее от рода или плату помещику от семьи новобрачных за переход невесты к другому крепостнику[13]. Это является еще одним подтверждением тому, что на Руси, видимо, существовал обычай внесения платы за невесту, а не преподнесения ей самой брачного дара, соответствовавшего приданому.

А. Н. Левушкин, Брачный договор в Российской Федерации, других государствах – участниках Содружества Независимых Государств и Балтии: учебно-практическое пособие, 2012

У знатных дам периода правления Тюдоров и Стюартов последние недели беременности протекали в тщательном исполнении всех надлежащих ритуалов. При вступлении в брак женщина должна была иметь в своем приданом комплект детского постельного белья для церемониальных и практических целей. Перед родами из сундуков появлялись заботливо припасенные пеленки и простыни. Усилия, потраченные на их пошив, свидетельствовали о том, что женщина готова стать матерью физически и психологически.

Люси Уорсли, Английский дом. Интимная история, 2011

Если брак был заключен по религиозному обряду, то когда в распаде союза был виновен муж, женщина уходила, забрав все свое приданое; но если виновна была жена, муж имел право удержать часть приданого: например, по одной шестой его части на каждого ребенка, вплоть до половины всего приданого; дети же всегда оставались собственностью отца.

Александр Дюма, Цезарь, -1

Женитьба Лавуазье была до некоторой степени избавлением для его невесты. Дело в том, что ее важный родственник, генерал-контролер (министр финансов) Террэ, от которого зависел Польз, во что бы то ни стало хотел выдать ее за некоего графа Амерваля, обнищалого дворянина, славившегося своими кутежами, скандалами и буйным характером и желавшего поправить свои финансы женитьбой на богатой мещаночке. Польз наотрез отказался от этой чести; и так как Террэ настаивал, то откупщик решил поскорее выдать дочь замуж, чтобы прекратить всякий разговор о графе. Он предложил ее руку Лавуазье; последний согласился. В это время (1771 г.) ему было 28 лет, а его невесте – четырнадцать. Ввиду такого различия лет и исключительных условий брака у читателя может, пожалуй, явиться мысль о каких-нибудь расчетах со стороны жениха. Но этого не было. Приданое m-lle Польз – 80 тысяч ливров – не могло иметь для него особенного значения. Он обладал в это время собственным капиталом в 170 тысяч ливров, получил от отца 250 тысяч; наконец, откуп давал ему до 20 тысяч ливров в год.

М. А. Энгельгардт, Антуан Лоран Лавуазье. Его жизнь и научная деятельность, -1

Важное место в жизни женщины занимают брак и семья. Главным предназначением женщины в белорусском обществе начала XX в. было замужество, рождение и воспитание детей, ведение домашнего хозяйства. Об этом свидетельствует и белорусский фольклор: «Выйсці замуж хоць за старца, абы адной не застацца». Полная самореализация женщины была возможна только в замужестве. Процесс гендерной социализации сельской девочки начинался с ее рождения и оканчивался моментом вступления в брак. С самого рождения девочки ее родители начинали заботиться о том, чтобы она, повзрослев, обязательно вышла замуж и стала матерью. «А дзеля гэтага, паводле погляду сялян, трэба: 1) каб яна вырасла ўдалаю, прыгожаю, 2) каб здароваю і характарам ветліваю І паслухмянаю, 3) каб умела рабіць усё, што патрабуецца ад сялянкі як гаспадыні і маткі і 4) даць ёй добры пасаг, каб хутчэй выйшла замуж і не сядзела ў дзеўках, чаго горш за ўсё баяцца ў вёсцы» [65, с. 46]. Таким образом, главным для девочки на протяжении всего периода ее взросления было постепенное усвоение основных гендерных ролей матери и хозяйки. В связи с этим у сельских незамужних девушек формировались определенные брачные установки на обязательный и ранний брак, на подготовку приданого девушкой как обязательного этапа приготовлений к замужеству, на сохранение добрачного целомудрия. Статус девушки в традиционном сельском обществе зависел от того, как эти установки выполнялись.

И. В. Романенко, Трансформация статуса белорусской сельской женщины в ХХ – начале ХХI в., 2015

Что касается великих княжон, то содержание им выплачивалось только до замужества, а при заключении брака выдавалось четко оговоренная сумма «приданого капитала», «с тем, чтоб после уже ничего не требовать». В законе особо оговаривалось («генеральным полагаем правилом»), что в приданое великим княжнам «ничего недвижимоего от Государства не давать, распространяя сие предписание и на отцовское приданое» (§ 62). Таким образом, русские принцессы, уезжавшие после замужества в Европу, буквально становились «отрезанным ломтем» для своей семьи в финансовом отношении. При этом, конечно, девушки кроме «приданого капитала», выплачиваемого из Государственного казначейства, обеспечивались родителями «по возможности своей вещами, платьем и прочим, что в приданое обыкновенно дается» (§ 63).

И. В. Зимин, Царские деньги. Доходы и расходы Дома Романовых, 2011

Князь повел себя настойчиво. Он был на семь лет старше нашей героини, обладал легким, веселым нравом, служил штабс-капитаном в Преображенском полку, к нему тянулись товарищи. Однако, являясь наследником крупного состояния, Михаил Иванович истощил кошелек столичной жизнью. А потому вопрос о приданом не мог считаться второстепенным. «Меня выдали замуж в пятнадцать лет за высоконравственного человека и примерного сына, – настаивала наша героиня, – чья врожденная щедрость, а не обычно свойственная юности расточительность, привели к расстройству его наследства. Чтобы не огорчать мать, он скрывал это от нее, почему я была вынуждена отказывать себе во всех удовольствиях, в том числе в покупке новых книг»{55}. Значит, сразу после свадьбы молодые стали жить на деньги жены.

О. И. Елисеева, Дашкова, -1

Успела ли за два месяца Анна привязаться к молодому мужу, ее ровеснику, начала ли осваивать роль правящей герцогини перед окружающими, неизвестно. Два месяца – слишком короткий срок. Но только кончина герцога сразу перечеркнула все планы и надежды на будущее и поставила 17-летнюю Анну в незавидное положение. Статус вдовы, не имевшей детей-наследников, давал ей весьма скромные права, в основном представительские и финансовые. По брачному договору Анна получала незначительные доходы с разоренного войной домена Кетлеров и право постоянно жить в митавском дворце и замке. Как член правящего дома, в определенной мере она могла вмешиваться и в политические вопросы. Это право интриговать в политике герцогине обеспечивала стоявшая за ней мощная соседка Курляндии – Россия. Реальная же власть в Митаве принадлежала курляндскому дворянству, собиравшемуся на Совет, и вновь получившему властные полномочия герцогу Фердинанду. Впрочем, на руках у Анны была и козырная карта – возможность нового замужества с каким-либо представителем знатной европейской фамилии. Она придавала особую значимость молодой курляндской вдовушке. Что же касается жениха-претендента, то он получал потенциальное право на власть в герцогстве и супругу, обеспеченную приданым (7-й пункт договора!).

О. Г. Агеева, Императрица Всероссийская Анна Иоанновна, 2015

С женитьбой Родриго имущество семьи не увеличилось. Приданое, которое донья Леонор принесла в семью, было мизерным, равно как и имущество ее супруга. И в 1551 году Родриго решает в поисках работы уехать из Алькала де Энарес, где жить, из-за скудости достатка, стало совсем тяжело.

А. Б. Красноглазов, Мигель де Сервантес Сааведра. Жизнь и творчество, 2002

У английской аристократии XIX века вопрос нехватки наличности легко решался браком по расчету. Не этим ли путем пошел Рэндолф Спенсер Черчилль, женившись на дочери миллионера Джерома? По правде сказать… нет. Хотя, в отличие от Спенсеров, знаменитый предприниматель Леонард Джером действительно умел делать деньги, но спускал он их еще лучше. Сколотив приличное состояние в Нью-Йорке к 1850 г., он вскоре разорился благодаря своему образу жизни, филантропии и рискованным вложениям. Нимало не обескураженный неудачей, этот тертый калач накопил еще большее богатство, с которым так же быстро расстался в несколько лет после окончания Гражданской войны… Больших денег не осталось, но тем не менее он по-прежнему мог жить на широкую ногу, обеспечивать роскошную жизнь супруге и дочерям в ветреном Париже Второй империи и даже выделить подобающее приданое Дженни к ее свадьбе с Рэндолфом. Как и Спенсеры, Джеромы, по-видимому, также полагали, что «бедным быть само по себе уже грустно, а если уж еще и ограничивать себя, то…»[4]

Франсуа Керсоди, Уинстон Черчилль: Власть воображения, 2000

Оставив Ганновер и фирму Оппенгейма, Майер опять возвратился во Франкфурт и, имея уже значительный опыт, принялся “делать деньги”, постепенно специализируясь на чисто банкирских операциях. Около этого же времени, в 1770 году, он женился на Гедуле Шницце, еврейке. Получил ли он какое-нибудь приданое – неизвестно; как бы то ни было, его дело разрасталось, хотя этот рост все еще не представлял из себя ничего поразительного. Каким же путем Майер Ротшильд через несколько лет, точно по доброму слову сказочной волшебницы, стал вдруг миллионером и захватил в свои руки почти весь европейский денежный рынок? Послушаем, что говорят об этом другие:

Е. А. Соловьев, Ротшильды. Их жизнь и капиталистическая деятельность, -1

Брак заключался на основе письменного договора между будущим мужем и отцом невесты и был действительным только при наличии этого договора. Главой семьи был муж. Замужняя женщина обладала некоторой правоспособностью: она могла иметь свое имущество, сохраняла право на принесенное ею приданое, имела право на развод, могла наследовать после мужа вместе с детьми. Однако права жены были ограничены, как и права детей: отец мог продавать детей, отдавать их в качестве заложников и т. п.

С. А. Князева, История государства и права зарубежных стран. Шпаргалки, 2009

Тесную связь между проституцией и свободной половой жизнью молодежи в давние времена доказывает также древний обычай добрачной проституции с целью скопить себе приданое, засвидетельствованный не только дикарей,[147] но и у лидийцев и этрусков. Если незамужние девушки, как об этом сообщает, например, Геродот (книга 5, глава 6) о фракийцах, могли вступать в половые сношения с кем хотели, в то время как замужних женщин строго охраняли, то эта добрачная распущенность могла тем скорее вести к проституции, что для вступления в брак обыкновенно требовалось приданое. Так, Геродот сообщает (книга 1, глава 93): «Дочери лидийцев проституируются ради денег и накопляют себе таким образом приданое. Они занимаются этим, пока они свободны и сами отыскивают себе мужей». Точно также продавали себя, чтобы заработать свое приданое, девушки на берегу Кипра. (Юстин, книга XVIII, глава 5: Mos erat Cyprus virgines ante nuptias statutis diebus dotalen pecuniam quaesitoras in quaestum ad litus man's mittere, pro reliqua pudicitia libamenta. Veneris soluturas). У этрусков, составлявших, как полагают, потомков лидийцев,[148] точно также существовал этот обычай. Плавт говорит в пьесе «Cistellaria» (действие II, сцена 2): «Тогда тебе не придется, по обычаю этрусков, недостойно добывать себе приданое собственным телом».

Иван Блох, История проституции, -1

В 1713 году умер отец Монтескье, и дядя, ставший его опекуном, чисто по-римски понял свои обязанности и постарался как можно скорее женить племянника на девушке с хорошим приданым и определить его на службу в парламент, пока в качестве члена. Дядя деятельно подыскивал невесту для Монтескье и остановил свой благосклонный выбор на Жанне Лартиг. Это была безобразная, хромая девушка, обладавшая зато солидным приданым, заключавшимся в ста тысячах ливров денег и в наследственных правах на поместье ее отца – Клерак.

А. А. Никонов, Шарль-Луи Монтескье. Его жизнь, научная и литературная деятельность, -1

Согласно законам Двенадцати таблиц, расторжение брака происходит в форме изгнания жены мужем; по словам Валерия Максима («Меморабилия», ii, 9, 2), такой развод произошел в 306 году до н. э. Следующие проступки давали мужу право дать жене развод: измена, употребление вина, а также peruerse taetreque factum (капризное и отвратительное поведение), о чем трудно сказать что-либо более определенное. Многое зависело от воли мужа; но, как показывает вышеупомянутый отрывок из Валерия Максима, прежде чем дать жене развод, муж был обязан собрать семейный или дружеский совет. Вот как Геллий описывает первый развод («Аттические ночи», iv, 3): «В памяти людской сохранилось предание, будто на протяжении чуть ли не пятисот лет от основания Рима ни в самом Городе, ни в Лации не было ни каких-либо тяжб, ни юридических правил по супружеским делам, поскольку, наверное, тогда еще не видели причин для разводов. Да и Сервий Сульпиций в книге, озаглавленной «О приданом», написал, что впервые стали нужны юридические нормы, касающиеся супружеских дел, тогда, когда… знатный муж Спурий Карвилий, прозванный Руга, разошелся с женой, которая по причине телесного изъяна была бесплодной»[14]. Из этого отрывка видно, что первое расторжение брака в Риме было вызвано бесплодием жены. По мнению Беккера-Марквардта, это был не первый развод, но первый, не связанный с позором и осуждением жены. В данном случае за женой сохранялось приданое, хотя, если жена уличалась в неверности, оно оставалось после развода за мужем. (Юридическая формула для развода без супружеской неверности была tuas res tibi habeto – «оставь свою собственность при себе».)

Отто Кифер, Сексуальная жизнь в Древнем Риме, -1

Основные свадебные расходы ложились на отца невесты: он оплачивал церемонию с последующим приемом, украшение церкви, музыку, карету и все прочее. Именно отец подписывал с женихом брачный договор (обратите внимание, что невеста в него даже не заглядывала), в котором было указано, сколько денег будет предоставляться жене «на булавки» после свадьбы. Чаще всего отец отправлял дочь в новый дом не с пустыми руками, а с приданым.

Екатерина Коути, Женщины Викторианской Англии. От идеала до порока, 2013

Его собственный успех в жизни был закреплен также тем, что некоторые из его детей вступили в брак с потомками богатых петербургских фамилий. Его дочерям в этом отношении повезло даже больше, чем его сыновьям, поскольку за каждой он отдавал щедрое приданое в 25 тысяч рублей. Две его дочери, Анна и Юлия, вышли за очень высокопоставленных людей, которые в будущем стали один сенатором, а другой министром. В начале 70-х годов почти все его дети жили в лучших районах Санкт-Петербурга и приобрели благодаря чиновничьей карьере либо службе в армии прочное место в высших эшелонах царского общества.[19] Дягилевы, исконные помещики из Сибири или с Урала, похоже, оптимальным образом воспользовались общественными преобразованиями XIX века, обеспечив себе будущее, сулившее им цивилизованную жизнь в обществе, статус и богатство.

Шенг Схейен, Сергей Дягилев. «Русские сезоны» навсегда, 2010

Законы, пришедшие из Византии вместе с христианством, защищали имущественные права жены84. Закон предполагал обязательное приданое, оно являлось собственностью, которую нельзя было отнимать у жены, его наследовали только ее дети. Муж мог распоряжаться приданым с согласия жены. После смерти мужа жена обладала правом восстановления приданого85. Вдова при малолетних детях обладала правами главы семьи. Именно под влиянием византийской традиции права женщины в семье оказались не только защищены, но и в определенные эпохи имущественные права дочери были более значительными, чем права сына, остававшегося имущественно бесправным вплоть до смерти отца – главы семейства86.

Е. Б. Еремченко, Женщина в православии. Церковное право и российская практика, 2011

Главными светскими событиями в нашем селе были свадьбы и похороны. На них съезжались родственники, близкие и дальние, из других сел и городов. Приглашались и все жители села, автоматически считавшиеся родней по месту жительства. На свадьбах молодые люди присматривали себе пару, девушки старались показать себя в лучшем ракурсе и продемонстрировать умение танцевать, так что к следующим за свадьбой похоронам родители потенциальных жениха и невесты готовились особенно тщательно – на поминках можно было договориться о приданом. Незамужняя девушка свадьбу даже четвероюродной племянницы ни за что бы не пропустила. Ее мать, а также бабушка, прабабушка, двоюродная бабушка, тетя по отцу, тетя по матери и прочие золовки и снохи, ни за что не пропустили бы похороны, к которым полагалось шить отдельное платье. Где, как не на похоронах, можно обсудить счастье «девочки» и разузнать, кто из достойных молодых людей ищет себе невесту. То есть свадьбы и похороны становились не столько поводом для радости или горя, сколько деловой встречей, на которой стояла задача найти партнера, обсудить финансы, детали договора и масштабы выплат в случае его расторжения. В переводе на сельский язык такие массовые сборища были лучшим способом показать дочь, обсудить, сколько баранов она может принести в семью, поторговаться насчет телевизора – черно-белого или даже цветного в качестве выкупа, возможно, попросить еще ковер или пианино. Никто не шел на свадьбу как на свадьбу. Никто не шел на похороны как на похороны. Это был бизнес, ничего личного.

Маша Трауб, Моя бабушка – Лермонтов, 2018

Приданое обычно состояло из кухонной утвари, холстов, постельного белья, украшений. Все это оставалось собственностью молодой супруги. В случае ее смерти отдавалось детям или возвращалось родителям.

Ю. В. Виноградова, На свадьбе, -1

В 1652 г. в с. Коровничье вологодского Спасо-Прилуцкого монастыря один крестьянин продавал двор другому. Архимандрит выяснял, на каком основании продавец Дружина владел двором. Покупатель отвечал, что документа, именно купчей, переданной ему Дружиной, у него нет, и объяснил причину: «А то ведает семья ево Дружины Овдотья Андреева дочь, почему бывшей муж ея Дружина владел тем двором»[96]. Из документа ясно, что жена определенно названа «семьей». Далее покупатель пояснил: «А ныне де та Авдотья замужем за Шумилой Семеновым Огородниковым». Через несколько дней уже у самой «Шумиловы семьи Авдотьи Андреевы дочери» расспросили о продаваемом дворе, и оказалось, что он ранее принадлежал ее отцу, который «тот двор дал за мною приданым». Купчие, имевшиеся у отца Авдотьи на этот двор, «изгибли» в то время, «как де была литва и стояли на Прилуке». Два документа, правда, одного дела поименовали жену «семьей». Характерно, что так высказался покупатель, чужой Авдотье человек, сопрягая ее личность с личностью ее первого мужа. Именно как «семья» второго мужа Авдотья дала необходимые монастырским властям пояснения. Овдовела ли Авдотья, из дела не ясно, по всей вероятности – так; купчую, написанную от лица продавца Дружины, а ее мужа, и разбирательство разделяет 8 лет, причем ответ держит покупатель. Важно, что к замужней женщине применен нестандартный термин.

Е. Н. Швейковская, Русский крестьянин в доме и мире: северная деревня конца XVI – начала XVIII века, 2012

Шуб было четыре; одна из них поразительно великолепна – из черного как смоль соболя. К числу замечательнейших драгоценностей приданного принадлежит одно ожерелье из сапфиров и одно из бриллиантов. Императорская Фамилия по обычаю делает подарок совокупно; на этот раз, как известно, подарок Ее заключается в великолепном серебряном столовом сервизе на сорок персон в русском стиле, заказанном в Москве у Овчинникова… Ящики, заключающие в себе приданое – из красной кожи, с бронзовою оправою; если не ошибаемся, их около 40. Ходят нелепые толки о каких-то громадных размерах денежного приданого, «гражданин» передает, с ручательством за верность слуха, что приданое это, на точном основании закона составляет 1 000 000 из казны и та сумма из уделов, которая приходилась на долю Великой Княжны, так что всего Августейшая Новобрачная будет получать 120 000 р. годового дохода с капиталов, остающихся в России, более половины которых принадлежит уделам. Всего, на английские деньги. Новобрачные будут, как слышно иметь до 65 000 фунтов стерлингов дохода».

С. А. Чеботарь, «Звезды», покорившие миллионы сердец, 2013

Для женщин ситуация складывалась менее благоприятно. 16–17 лет считались оптимальным возрастом для появления первого ребенка, но встречались и более ранние роды. Например, Маргарет Бофор родила будущего Генриха VII всего в 14 лет, и это вовсе не казалось современникам странным или неправильным. Долгое девичество, напротив, воспринималось негативно. 24-летняя Сесилия Невиль была признанной красавицей, носила весьма лестное прозвище «розы», обладала завидным приданым, но тем не менее считалась слегка перезрелой невестой. Так, в знаменитых «Кентерберийских рассказах» Чосера можно найти следующее суждение:

Е. Д. Браун, Ричард III и его время. Роковой король эпохи Войн Роз, 2016