Носитель языка

Носи́тель языка́ (англ. native speaker) — представитель языковой общности, владеющий нормами языка, активно использующий данный язык (обычно являющийся для него родным) в различных бытовых, социокультурных, профессиональных сферах общения. Работе с носителями языка, а не с текстами посвящена полевая лингвистика.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Если русский язык осваивается носителем языка, в котором категория грамматического вида отсутствует как таковая, постижение этих различий становится более проблематичным и вызывает большие трудности. Недаром выбор вида глагола при продуцировании высказывания не представляет никакой сложности для трехлетнего и даже двухлетнего русскоязычного ребенка, но очень труден для инофона, даже взрослого. Более того, для взрослого инофона он сложнее, чем для инофона-ребенка, что объясняется, по всей видимости, не только большей пластичностью детского мозга, но и тем, что речевые навыки в родном языке еще не вполне закрепились, во всяком случае не в такой степени, чтобы мешать становлению нового языка.

Стелла Наумовна Цейтлин, Освоение языка ребенком в ситуации двуязычия, 2014

Язык (речь) выступает в этом процессе в двух видах, в двух различных функциях. С одной стороны, это то, что он является “непосредственным телом идеального образа внешней вещи”[93], т. е. основной составной частью системы общезначимых форм и способов внешнего выражения идеальных явлений. С другой, однако, он – как и другие предметы действительности – “имеет чувственную природу”[94]. Мы уже видели, что такое для Маркса “чувственность”. Поэтому к языку в полной мере относится сказанное ранее о других “предметах природы”. Он выступает как продукт специфической, адекватной ему деятельности: в языке как общественном достоянии, как части культуры общества, как элементе общественно-исторического опыта, откладываются, опредмечиваются развивающиеся в индивидуальном порядке (хотя и под воздействием общества) и непосредственно испытывающие на себе воздействие социальной среды речевые умения отдельных носителей языка, членов языкового коллектива. Но он, кроме того, еще и объективная основа речевой деятельности индивида. Носитель языка, во-первых, формирует свою речевую (языковую) способность, усваивая язык в его предметном бытии и превращая его, по известному выражению Маркса, в “форму деятельности” (особенно ясно этот процесс виден при усвоении неродного языка). Во-вторых, и в процессе речи, при наличии уже сложившейся языковой способности, он постоянно ориентируется на систему и норму языка, строя речь так, чтобы не нарушить известных требований к ее осуществлению – даже если эти требования не вытекают непосредственно из необходимости полного и адекватного понимания речи.

А. А. Леонтьев, Психология общения, 1997

Для анализа лексических особенностей текстов рекламы введем понятие тезауруса личности, который играет огромную роль в интерпретации сообщения. Отметим, что процесс языковой дифференциации аналогичен процессу социальной дифференциации, но не совпадает с ним. Это означает, что, скажем, тезаурус носителя языка определенной профессии или специалиста в определенной области знания значительно выходит за пределы рамок этой профессии (области знания) в сферу других профессий (областей знания), которыми как таковыми данный носитель языка не владеет. Таким образом, среди носителей одного и того же языка можно выделять (в аспекте восприятия информации) не только социально-профессиональные, образовательные и т. п. группы, но и исходя из присущего им типа коммуникативно-познавательной деятельности условные семиотические группы по их тезаурусу и их умению оперировать его элементами в соответствии с мотивами и целями общения [4]. Представляется очевидным, что от умения реализовать в знаковом общении коммуникативно-познавательные мотивы и цели существенным образом зависит успешность любых совместных действий людей.

Елена Костромина, Изучение рекламы как средства массовых коммуникаций

То обстоятельство, что Россия стала более открытой страной, автоматически приводит к лучшему качеству преподавания языков. Современная ситуация в области преподавания иностранных языков в России стала парадоксальной: поколение учеников часто знает их лучше поколения учителей, так как занимается по более качественным учебникам, имеет широкий доступ к литературе и кино, ездит за границу и общается с носителями языка. Государство проводит определенную политику, предоставляющую возможность изучения языков, но результат, которого может достичь человек, зависит от него самого. Менее широко известна, но давно уже изучается проблема семейного билингвизма. Ситуация с освоением языков народов России также изменилась: хотя традиция изустной передачи языка из поколения в поколение, в естественных условиях совместной деятельности традиционной этнической общины, во многих случаях прервана и изначально доминирует национально-русское двуязычие, престижность местных языков значительно выросла. Знание «титульного» языка и национальной культуры часто является решающим при приеме на работу. Потребность в преподавателях, материалах, текстах, переводчиках постоянно растет. Новое направление в российской языковой политике и, соответственно, в двуязычном воспитании дошкольников и школьников – возрождение языков коренных национальных меньшинств. Многие территории России выбирают в качестве нормы общения двуязычие, а это значит, что и национальный, и русский языки должны быть развиты в высокой степени у всего населения.

Е. Ю. Протасова, Многоязычие в детском возрасте, 2005

Существуют три основных вида переводов: устный, устный синхронный и письменный. Устно переводить сможет почти каждый, а чтобы стать синхронистом, необходима своего рода база общения с носителями языка. Известны случаи, когда люди, годами упорно изучавшие какой-нибудь иностранный язык, первое время после прибытия в страну изучаемого языка испытывали языковой шок. И только примерно через месяц интенсивного общения с носителями языка начинали на этом языке говорить.

Виктор Дельцов, Как заработать денег

Расширению списка речевых интенций может способствовать анализ номинаций интенций в толковых словарях, которые фиксируют опыт носителей языка и присущую языку концептуализацию интенционального содержания (Богданов, 2007). Возникает, однако, проблема унификации наименований и сведения близких по характеру интенций в более общие категории. На материале русского языка с использованием типологии Серля и разработанных процедур (критерий перформативности, вопросно-ответный тест и др.) выделяется более сотни репезентативов и директивов, несколько десятков комиссивов, свыше 280 экспрессивов и пр. (Савельева, 1991).

Павлова Н. Д., Интент-анализ. Основания, процедура, опыт использования, 2017

Изучение эмоционально-оценочной лексики с лингвистических позиций столкнулось с рядом противоречий, о которых уже было сказано выше. Дело в том, что ученые пытались выделить во всем многообразии лексических единиц четко очерченный круг эмоционально-оценочной лексики, формальные признаки слова. Новый путь решения проблемы эмоциональности в языке лежит, по мнению Е. Ю. Мягковой, в психолингвистике, т. к. эмоциональное состояние и эмоциональное воздействие принадлежит, прежде всего, психике человека, а языковые средства лишь в той или иной мере отражают эти состояния. Носители языка, как правило, не дифференцируют своего отношения к слову или называемому словом объекту.

Ставцева Е. А., Овладение эмоционально-оценочной лексикой старшими дошкольниками, 2016

Язык – это инструмент культуры. Он обладает многочисленными функциями, формирует личность человека, носителя языка, через навязанные ему языком и заложенные в языке видение мира, менталитет, отношение к людям и т. п., то есть через культуру народа, использующую язык как инструмент общения[26].

Николаева Ю. В., Межкультурная коммуникация и международный культурный обмен: учебное пособие, 2009

Первое требование связано с идеей социальной сущности, а не просто социального использования речевого акта, речевого общения. Эта идея имеет два аспекта. Один из них, который можно назвать генетическим, хорошо известен хотя бы по работам Л.С. Выготского и А.Н. Леонтьева (Лурия, 1946). Второй можно охарактеризовать как социологический. Нередко упускается из виду, что коммуникация есть не только и не столько взаимодействие людей в обществе, но и – прежде всего – взаимодействие людей как членов общества, как «общественных индивидов» (К. Маркс). Применительно к первобытному человеческому коллективу можно сформулировать это так: речь – это не столько общение во время труда, сколько общение для труда. Одним словом, речь не «прилагается» к жизни и совместной деятельности общества, социальной группы, а является одним из средств, конституирующих эту совместную деятельность. Речь по существу своему – не дело индивида, изолированного носителя языка: это прежде всего внутренняя активность общества, осуществляемая им через отдельных носителей языка или, точнее, при их помощи. Другой вопрос, что речь может использоваться индивидом, так сказать, в несобственных функциях. Соответствующая тенденция в современной психолингвистике, видимо, в значительной мере обусловленная появлением такой мощной прикладной области, как теория и практика массовой коммуникации, а также исследованиями в области этнографии и культурной антропологии), ведет к «увязыванию» психолингвистики с социологией и социальной психологией, к введению в теоретический аппарат психолингвистики новых понятий и методов и превращения ее в своего рода – пользуясь термином французского психолога С. Московичи – «психосоциологию речи».

Леонтьев А. А., Прикладная психолингвистика речевого общения и массовой коммуникации, 2011

Таким образом, в декларативных утверждениях об идентичности язык, незнание которого не мешает человеку «быть бретонцем», не занимал ведущее место и оценивался как дополнительный фактор. В то же время для самоощущения носителей, их внутреннего чувства этничности знание языка оказывалось важным, и люди, владеющие идиомом в той или иной степени, ощущали себя бретонцами и описывали себя как бретонцев при опросе чаще, чем респонденты, не знающие бретонского, то есть владение родным языком подкрепляет чувство принадлежности к группе, несмотря на отсутствие в сообществе убеждения, что это необходимо. Знание языка определяет чувство принадлежности к группе и для носителей языка каюн (англ. Cajun): чем лучше индивид владеет языком, тем сильнее его самоидентификация как каюн [Dubois, Melan?on, 1997].

Баранова В. В., Язык и этническая идентичность. Урумы и румеи Приазовья, 2010

Для читателя – носителя языка, который сам «с головой» погружен в ту же самую «живую действительность», художественный текст естественным образом воспринимается во всем богатстве (спектре) его связей с жизнью. Существенную роль в этом процессе играет общий – национальный – компонент языкового сознания автора и читателя. Тогда как для иностранного читателя даже современный художественный текст нередко бывает подобен древним текстам, «связи которых с живой жизнью не восстанавливаются непосредственно» [Лингвистический словарь, 1990].

Кулибина Н. В., Зачем, что и как читать на уроке. Методическое пособие для преподавателей русского языка как иностранного, 2015

В современных лингвистических исследованиях слог представляют как единство сегментных и супрасегментных единиц, образующих наименьшую структуру, которая функционирует в потоке речи, характеризуется объективными признаками (акустическими и артикуляторными) и вычленяется носителями языка при восприятии речевого потока [Потапова и другие, 2012].

Бабина Г. В., Структурно-слоговая организация речи дошкольников. Онтогенез и дизонтогенез, 2013

Среди функций языка нужно особо выделить ту, которую исследователи иногда считают первичной и самой главной, а именно – функцию воздействия, или манипулятивную. Многие явления социальной действительности обязаны своим возникновением вербальному моделированию, позволяющему при определенных условиях воздействовать на сознание носителей языка и регулировать их поведение так, как это выгодно владельцам и распорядителям информационных ресурсов и потоков. Так происходят, в частности, «игры в слова, замешенные на дурной политике» [Трубачёв 2004: 72], в которых нередко фигурирует «пустота, порой замаскированная туманной мыслью при помощи слов с неопределенным содержанием» [Дорошевский 1973: 46], либо за счет подмены слов (или лукавых изменений их исконной семантики) совершаются подмены понятий, функционально весьма значимые. Для правильного понимания подобных манипуляций, производимых с людьми посредством слов, необходим лингвистический анализ.

Васильев А. Д., Игры в слова. Манипулятивные операции в текстах СМИ, 2015

Корпус этого Словаря формировался, как уже подчёркивалось, на основе отбора наиболее частотных, активно употребительных крылатых слов и выражений библейского происхождения. Однако этот критерий дополнялся и критерием «правильности» в указанном выше смысле, т. е. в словник включались и такие единицы, употребительность которых не слишком велика, но источник которых носителями языка ощущается диффузно, что приводит к их ошибочной идентификации и употреблению.

Мокиенко В. М., Библеизмы в современной русской речи. Как их правильно понимать и употреблять, 2017

2) развитие детской речи. С точки зрения психолингвистики познание языка у ребенка служит способом расширения общения, для чего используются взрослые как носители языка. В процессе познания языка ребенок проходит фонетический, грамматический и семантический периоды развития речи;

Петрова О. О., Специальная педагогика. Шпаргалка, -1

Одним из важных аспектов аутентичности, по мнению М. Брина, является аутентичность текстов, которые рассматриваются не как таковые, а в контекстной среде [77]. В пользу применения аутентичных текстов, используемых непосредственно носителем языка, свидетельствуют следующие аргументы:

Минакова Т. В., Развитие познавательной самостоятельности студентов университета в процессе изучения иностранного языка, 2008

К.И. Белоусов изучает вопросы реализации категории деятельности в тексте [Белоусов, 2002, 2005]. Ученый рассматривает язык с точки зрения деятельности обычных носителей языка, что близко к психолингвистическим и антропоцентрическим исследованиям языка.

Головина Е. В., Лингвистический анализ текста, 2012

Думается, что столь агрессивно-поэтичный лексикон определений как у Барта, так и у Женетта вызван тем, что французская структурная поэтика изначально ориентировалась в своих формулировках на радикальные формы литературы, которые стремились обосновать свой поэтический язык как упраздняющий понятия традиции и нормы, как «нулевую степень письма», по дефиниции того же Р. Барта. Тем не менее, несмотря на данный факт, концепция нормы и ее нарушения в выкладках французских структуралистов содержит зерна истины. В самом деле, если допустить, что творец художественного произведения в большей степени, чем обычный носитель языка, присваивает себе язык в момент речи (ср. с тезисами М. Бахтина: «язык нужен поэзии весь, всесторонне и во всех своих моментах»; «поэзия выжимает все соки из языка, и язык превосходит здесь себя самого»), то следует признать, что художественный язык не исчерпывается характеристикой его как простого «отклонения». По меньшей мере это – «сложное отклонение», а по большому счету – особое языковое образование, соотносящееся с нормой посредством множества признаков.

Фещенко В. В., Лаборатория логоса. Языковой эксперимент в авангардном творчестве, 2009

В ситуации иммиграции одни люди стремятся как можно скорее ассимилироваться, забывая прошлое; другие лишь адаптируются внешне, но сохраняют все свои контакты с прежней жизнью; третьи изучают новое сознательно, сохраняя при этом и родной язык. Известна формула, по которой первое поколение иммигрантов сохраняет связь со своей родиной и общается преимущественно на родном языке; второе поколение изо всех сил пытается влиться в окружающее общество и преуспевает в этом; третье знает исходный язык лишь на «кухонном» уровне. Сохранению языка помогает создание культурных центров для говорящих на нем, браки внутри языковой общины или с людьми, родившимися в стране, где он распространен, работа в странах его распространения. Кроме того, сберечь первый язык в ситуации двуязычия помогают высокий социально-экономический статус носителей языка и вера в свою родную страну, самоуважение и общее положительное мировосприятие, глубокое знание языка окружения и интерес к чужой культуре.

Протасова Е. Ю., Русский язык для дошкольников. Учебно-методическое пособие для двуязычного детского сада, 2006

Согласно концепции Л. В. Щербы, эксперимент может иметь как положительный, так и отрицательный результат. Отрицательные результаты указывают или на неверность постулированного языкового правила, или на необходимость каких-то его ограничений. Приводя в качестве образца примеры правильно и неправильно построенных предложений, Л. В. Щерба утверждал, что исследователь должен обращаться с вопросом о правильности или неправильности языкового материала прежде всего к самому носителю языка, не полагаясь только на свою интуицию. Такой естественный эксперимент спонтанно осуществляется в языковой среде, например, тогда, когда ребенок учится говорить или когда взрослый человек изучает иностранный язык, а также в случаях патологии речи, когда имеет место ее недоразвитие или распад уже сформированной речи.

Глухов В. П., Практикум по психолингвистике, 2017

Постулат первый. Единицей психолингвистического анализа является не «элемент» в смысле Л.С.Выготского, т.е. не статический коррелят той или иной языковой единицы в психике носителя языка (и поэтому бессмысленно говорить о психологической или психолингвистической «реальности» языковых единиц), а элементарное речевое действие и речевая операция (в предельном случае – акт речевой деятельности). Этим наш подход (подход Московской психолингвистической школы) принципиально отличается от позиции «психолингвистики второго поколения».

Леонтьев А. А., Основы психолингвистики, 1997

Гораздо более глубоким, чем кажется, причинам этого, коренящимся не столько в языке, сколько, пожалуй, в языкознании, посвящена первая глава этой книги. «Неявный» (или все-таки явный?) смысл этой главы – обратить внимание лингвистов на асимметрические и во всяком случае не изоморфные отношения языка и языкознания как науки о языке, на не достигнутую пока возможность лингвистики отображать адекватно все проявления языка, кстати, вполне доступные для носителей языка в их перцепции и речепорождении. У первой главы есть и другая задача – обратить внимание лингвистов на их странную нелюбовь к этим элементам, то есть ввести в языкознание некий аспект саморефлексии.

Николаева Т. М., Непарадигматическая лингвистика, 2008

История языка – это вместе с тем история народа, на нем говорящего и пишущего. И в этом смысле всякий развитой национальный язык, накопивший в своей сокровищнице памятники письменности, отражающие духовную жизнь народа, представляет собой своеобразный, самобытный стиль национального выражения. Каждый язык отражает культуру народа – носителя языка. В культурно-историческом аспекте язык рассматривается как важный элемент общенациональной самобытности.

Зубкова А. С., Русский язык и культура речи, -1

− использование аутентичных материалов, к которым относятся языковые формы, типичные для выражения определенной коммуникативной интенции, аутентичные тексты и ситуации общения, а также различные вербальные и невербальные средства, характерные для носителей языка;

Крапивина М. Ю., Обучение иноязычному профессионально-ориентированному общению в современных условиях университетской лингвистической подготовки, 2011

3) жаргонизмы – социальная разновидность речи, используемая узким кругом носителей языка, объединённых общностью интересов, занятий, положением в обществе, например, хвост – «академическая задолженность», шпора – шпаргалка, общага – общежитие;

Кобякова Т. И., Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013

Прагматика анализирует коммуникативную функцию языка – эмоциональные, психологические, эстетические, экономические и другие отношения носителя языка к самому языку.

Давыдов С. А., Логика. Шпаргалка, -1