Национальный язык

Национальный язык — форма существования языка в эпоху существования нации, сложное системное единство, включающее в себя литературный язык, диалекты, жаргоны, просторечие и арго.

Понятие национального языка не является общепринятым: так, С. Б. Бернштейн отрицал за этим понятием какое бы то ни было лингвистическое содержание, понимая его как чисто идеологический конструкт. Напротив, В. В. Виноградов отстаивал лингвистическую реальность национального языка как иерархической целостности, внутри которой происходит перегруппировка языковых явлений — в частности, оттеснение диалектов всё дальше на периферию:

Только в эпоху существования развитых национальных языков, особенно в социалистическом обществе, литературный язык как высший нормированный тип общенародного языка постепенно вытесняет диалекты и интердиалекты и становится как в устном, так и в письменном общении выразителем подлинной общенациональной нормы.

Формирование национального языка идёт в направлении становления и укрепления языковой нормы, приобретения литературным языком (за счёт его позиций в управляющих, образовательных и культурных институциях, начиная с определённого периода связанных с идеей нации) приоритетного положения по отношению к региональным диалектам, а также, в ряде случаев, в борьбе за вытеснение главенствующего в культуре и/или политике инонационального языка (латыни, церковнославянского, языков стран-метрополий в бывших колониях). Разговорная форма национального языка, в основу которой кладётся один или несколько диалектов, по мнению некоторых специалистов, формируется уже под влиянием литературного языка.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Единого определения «литературного языка» для всех периодов его развития быть не может, и особенно если исходить только из значения термина. Необходимо искать другие основания. Из многих существующих в науке определений наиболее приемлемым кажется определение литературного языка как функции национального языка; следовательно, литературный язык – литературная разновидность употребления русского языка (Горшков, 1983). Такое понимание литературного языка лежит в русле русской научной традиции (его выставили в свое время В.В. Виноградов, Г. О. Винокур и др.) и определяется историческим подходом к проблеме литературного языка. Оно одновременно и объясняет развитие разных сфер «культурного говорения», и оправдывает существование самого термина «литературный язык» – поскольку и на самом деле является типичной формой существования народного (национального) языка, а не речью в узком смысле слова. Исторически происходило вытеснение разговорных форм все более совершенствовавшимися «культурными» формами языка; отбор языковых форм по мере развития структуры родного языка и составляет содержание этого исторического процесса. Фонетический, морфологический, синтаксический, лексический и прочие уровни системы, развиваясь неравномерно и в зависимости один от другого, только в определенной последовательности и с разной степенью интенсивности могли поставлять материал для отбора средств национальной нормы; до завершения этого процесса некоторое время и с разным успехом в качестве своеобразных «подпорок» использовались формы близкородственных языков или семантические кальки с развитых литературных языков (раньше всего – с греческого). Как сама культура является фактом интернациональной жизни, так и сложение национальных литературных языков является результатом интернациональных устремлений известного народа. Это хорошо подтверждается историей сложения литературных языков у современных славянских наций.

В. В. Колесов, «Жизнь происходит от слова…», 2015

Другая проблема, к которой в разные эпохи относились по-разному, связана с тем, что именно изучает лингвистика: язык вне его отношения к другим языкам или в сопоставлении с другими; ее иногда называют проблемой языка и языков. Все традиции основывались на изучении одного языка – языка «своей» культуры. Другие языки на ранних этапах развития традиций могли рассматривать даже не как полноценные языки, а как «бормотание» варваров – так долго думали в Древней Греции и в Китае, поэтому никакие языки, кроме своего, не изучались. Идея сопоставления языков долго была чужда всем традициям и сформировалась лишь в Европе в эпоху Возрождения в связи со становлением новых национальных языков, постепенно вытеснявших латынь из культурного обихода. С XVI–XVII вв. была поставлена задача разграничения общих свойств языка и особых свойств отдельных языков. Особенно яркое воплощение эта идея получила в так называемой «Грамматике Пор-Рояля» (1660, Франция) Антуана Арно (1612–1694) и Клода Лансло (1616–1995).

Владимир Алпатов, Языкознание: От Аристотеля до компьютерной лингвистики, 2017

Литературный язык – это высшая форма национального языка, признак национальной самобытности, носитель и посредник культуры и цивилизации. От других разновидностей национального языка литературный язык отличается тем, что его функциональное и стилистическое расслоение гораздо сложнее и богаче. Это вытекает из более широких задач литературного языка, большей осознанности и обязательности его норм, преобладания публичных и письменных форм проявления и т. п. Существование языковых норм не ограничивается сферой исключительно литературного языка. И в диалектах, и в просторечии есть свои нормы. Однако нормы диалекта не осознаются как обязательные и осуществляются только косвенными средствами – негативно (сопровождаясь оценками «так не говорят», «мы так не скажем» и т. п.).

А. С. Зубкова, Русский язык и культура речи

Нация – образование более высокого порядка, чем этнос. В ней достигается гораздо более высокая плотность коммуникаций. Именно усиление интенсивности коммуникаций приводит к формированию общего национального языка, распространяемого как художественной литературой, так и периодикой, школами и академиями, словарями и энциклопедиями. Это способствует преодолению разнородности населения, внутренних границ, различий между хозяйственными регионами, коренным населением и мигрантами. Напротив, возникает общий рынок и общее государство, а значит и постоянное общение, всеобщая заинтересованность в понимании друг друга. Для этого и нужен общий язык, достаточно разнообразный по словарю и средствам выражения, но вместе с тем единый для всей нации. Язык становится важнейшим средством национальной интеграции культуры. Многие нации, чтобы добиться консолидации своей нации принимают законы о государственном языке, а также запрещают чрезмерное использование иностранных терминов или выражений из других языков.

Г. В. Нездемковская, Зарождение и развитие этнопедагогики России, 2011

Высшая форма национального языка—литературный язык, который подчиняется нормам, правилам, установленным в обществе (в отличие от просторечия), и эти нормы «закреплены» в словарях и грамматике; его преподают в школах. Норма изменяется, но крайне медленно, что позволяет создать и сохранить культурную преемственность между поколениями. Литературный язык обслуживает самые разнообразные сферы человеческой деятельности (в отличие от жаргона, в употреблении которого всегда есть возрастные, социальные или профессиональные ограничения). Литературный язык внутренне дифференцирован, имеет разновидности употребления, используемые в различных ситуациях общения (функциональные стили). Его использование не ограничено каким-либо кругом тем. В отличие от диалектов, литературный язык обслуживает не какую-то одну область страны; он наддиалектен. Литературному языку свойственна высокая социальная престижность, которая осознается всеми членами общества независимо от их собственного уровня владения литературным языком.

Я. Р. Пантуева, Русский язык и культура речи. Учебник для студентов теологического, религиоведческого и других гуманитарных направлений и специальностей высших учебных заведений, 2015

Нация – образование более высокого порядка, чем этнос. В ней достигается гораздо более высокая плотность коммуникаций. Именно усиление интенсивности коммуникаций приводит к формированию общего национального языка, распространяемого как художественной литературой, так и периодикой, школами и академиями, словарями и энциклопедиями. Это способствует преодолению разнородности населения, внутренних границ, различий между хозяйственными регионами, коренным населением и мигрантами. Напротив, возникает общий рынок и общее государство, а значит – и постоянное общение, всеобщая заинтересованность в понимании друг друга. Для этого и нужен общий язык, достаточно разнообразный по словарю и средствам выражения, но вместе с тем единый для всей нации. Язык становится важнейшим средством национальной интеграции культуры. Многие нации, чтобы добиться консолидации своей нации принимают законы, запрещающие чрезмерное использование иностранных терминов или выражений из других языков.

Нездемковская Г. В., Становление этнопедагогики России, 2011

Мы видим, что в современных государствах на постсоветском пространстве, которые проводят политику построения национальной государственности, на первый план выходит именно политика в отношении языка, перевод официального делопроизводства и образования на национальный язык, политика дискриминации по отношению к языку «меньшинств» (прежде всего – «русскоговорящего» населения). Создание среды для доминирования национальных языков видится гарантом суверенитета национального государства. При этом крайне важным считается отказ от «имперского» языка, и буквально воплощается в жизнь риторический для своего времени вопрос-лозунг: «Можно ли использовать язык империализма и при этом избежать “заражения” имперским мировоззрением?»[36].

Филюшкин А. И., История и теория наций и национализма, 2016

Борьба за национальное самоопределение, за равноправие словенцев среди других народов, за развитие национального языка и культуры ускорила переход от религиозного к светскому типу сознания. В годы существования Иллирийских провинций (1809–1813), когда «кодификация общенационального литературного языка и преподавание на нем в школах, выход в свет грамматик и словарей… знаменовали крупный шаг… в консолидации нации» [7], создаются предпосылки для формирования национальной модели романтизма.

Коллектив авторов, Словенская литература. От истоков до рубежа XIX–XX веков, 2010

В современном мире речь – мощное средство регуляции профессиональной деятельности людей. Одним из компонентов общей культуры специалиста любого профиля является свободное владение русским литературным языком как системой речевых средств, отобранных из национального языка и обработанных мастерами слова, общественными деятелями, в разных сферах общественной деятельности. Речевая культура предполагает выбор языковых средств на любом уровне (фонетическом, лексическом, грамматическом) в соответствии с возможностями литературного языка.

Кобякова Т. И., Стилистика русского языка и культура речи (сфера профессиональной коммуникации), 2013

Современная наука утверждает, что этническим общностям всех формаций присуща общность психического склада, устойчивые особенности психики. В доклассовом обществе эти особенности характерны для союзов племен, в рабовладельческом и феодальном – для народностей, в более поздних обществах – для наций. Авторы этносоциологического исследования «Русские», давая основные социально-культурные характеристики современной русской нации в сравнении с другими национальностями бывшего СССР, определяя, какое место занимают русские в системе наций, как они «вписываются» в нее, отмечают, что, несмотря на этнические перемены, для русских в инонациональной среде характерна слабая адаптация к культуре и языку национального большинства, в окружении которого они проживают, и устойчивость собственных национально-культурных и языковых установок[97]. Авторы объясняют это явление специфическими условиями Советского Союза, но, думается, в этом гораздо большую роль играет устойчивость психического склада русского народа, которая позволяет ему сохранять свою самобытность даже в условиях иноязычного окружения.

Акашев Юрий, История народа Рос. От ариев до варягов, 2013

Со временем понятие своего правильного языка, как и сами приёмы его обработки, возвысилось до уровня самосознания и патриотизма, условия сплочения, единения и прогресса, государственного, хозяйственного, торгового, военного, художественного. По мере возбуждаемого личным и общенародным разумом перехода от варварства и последующих формационных процессов к цивилизации, развитому производству, системной экономике, науке, общественному устройству меняются и требования к языку как основе общения, обмена мыслями и опытом. Происходило это весьма различно в разных странах – в двадцать одной форме по А. Тойнби, мозаично по Л.Н. Гумилёву. Советская историография, а за ней и языкознание тесно связывали этот переход с формированием наций, появление и становление которых знаменовались заботой о национальном языке, его описанием и поддержанием статуса.

Костомаров В. Г., Язык текущего момента. Понятие правильности, 2014

По тем же самым причинам право на образование на национальном языке при хроническом дефиците средств на общенациональную программу образования сплошь и рядом будет реализовано как право навязывать образование именно на языке «титульного» этноса при ущемлении права получать образование на государственном языке. Данное положение наблюдается в ряде внутренних российских республик, где произошло сокращение русских школ и введение «двуязычия», а местный язык навязывается в ущерб изучению европейских языков. Здесь этницистами использована методика прежней власти – «удовлетворение все более растущих потребностей». В данном случае речь идет о мощно заявляющих о себе потребностях локального значения, отнимающих ресурсы у общенациональных образовательных программ.

Савельев А. Н., Миграционный потоп. Закат Европы и будущее России, 2016

Нам представляется также, что для языкового учебного процесса важно и то обстоятельство, что художественная литература, безусловно, являясь сокровищницей, собранием образцовых произведений, в том числе и с точки зрения национального языка, представляет собой и мастерскую, кузницу, где старые стершиеся речевые употребления превращаются в новые языковые формы. Вспомним гениальные в своем прозрении слова Иосифа Бродского: «…Мы не там ставим ударение. На самом деле, поэт – орудие языка, а не язык – орудие поэта».

Кулибина Н. В., Зачем, что и как читать на уроке. Методическое пособие для преподавателей русского языка как иностранного, 2015

Восприятие идей Ренана широкими кругами российской интеллигенции может проиллюстрировать комментарий автора пособия по этнографии народов Российской империи К. Кюна, который откликнулся на них с весьма критических позиций. Рассматривая существующие «теории» национальности, он последовательно проанализировал все ее признаки. Антропологический критерий он (вслед за Ренаном) сразу отверг как несостоятельный. «Чтобы принять все характерные черты какой-нибудь национальности, – рассуждал он, – достаточно жить и воспитываться в среде этого народа»[359]. Однако и государство не признал Кюн в качестве маркера национальности: «Наше громадное отечество… соединяет в себе такое количество всевозможных народов, что едва ли найдется смельчак, который станет утверждать, что мордва и великорусы принадлежат к одной национальности»[360]. Автор, таким образом, легко меняет этническое и национальное местами. Оспаривая утверждение Ренана, он соглашался включить в признаковое поле национальности лишь лингвистический критерий, но под национальным языком Российской империи он понимал не русский, а «все славянские» языки.

Лескинен М. В., Поляки и финны в российской науке второй половины XIX в.: «другой» сквозь призму идентичности, 2010

Большинство ученых жили внутри формирующихся национальных культур, поэтому они смотрели на мир изнутри этих культур, не имея возможности выйти за их пределы и взглянуть на них глазами стороннего наблюдателя. Мало того, они еще и писали на молодых национальных языках, вследствие чего оказывались в плену у своего главного рабочего инструмента: прошлое жестко загонялось в прокрустово ложе языковых и понятийных структур, сформировавшихся в XIX веке. Так же как Маркс, закованный в социальные реалии своего времени, полагал, что в основе всех исторических процессов лежит могущественный метанарратив классовой борьбы, практически все остальные ученые, в особенности историки, представляли себе прошлое как непрерывную череду взлетов и падений извечно существующих наций, так что страницы исторических сочинений были плотно и торжественно населены подробностями их противостояний. Молодые национальные государства, разумеется, поощряли и щедро субсидировали создание подобного рода исторических моделей, ибо таким образом они укрепляли свои недавно возникшие национальные идентичности.

Занд Шломо, Кто и как изобрел еврейский народ, 2010

Очевидно, современные процессы глобализации и модернизации значительно обостряют вопрос цивилизационной самоидентификации России – сохранения ее культурной идентичности в новую информационную эпоху. Единство и целостность России определяются, в первую очередь, национальным языком и национальной культурой. В многонациональной и многоконфессиональной России, открытой глобализационным процессам, вопрос наследования социального опыта, репрезентированного в многообразии культурных традиций, идей, структур и технологий, возникших в результате исторически сложившихся социальных взаимоотношений входящих в ее состав общностей, необходимо прояснять как в теоретическом, так и в практическом отношении. По определению А.Я. Флиера, «социальный опыт является квинтэссенцией содержания культуры сообщества (того содержания, которое накоплено в ходе его истории), продуктом селекции различных технологий удовлетворения человеческих интересов и потребностей» [558, с 359]. С этой точки зрения накопление и трансляция социального опыта в культурологической науке понимается как важнейшая функция культуры. Можно согласиться с известным российским социальным философом и теоретиком культуры, что «во всем многообразии информационного поля человеческой жизни именно социальный опыт является предметом наиболее тщательной и непрерывной интеллектуальной рефлексии в качестве важнейшего средства социальной самоорганизации, самосохранения и социокультурного воспроизводства» [558, с 367].

Жукова О. А., Избранные работы по философии культуры, 2014

Византийское геокультурное пространство было во многом транснациональным. Так, на Афоне – в религиозном центре православного монашества уживались греческие, русские, сербские, румынские иноки, а переписчики и переводчики священных текстов на национальные языки создавали эффективные культурные коммуникации, которые пронизывали все это пространство и насыщали его символами и образами.

Фетисов А. В., Теоретические и практические основы социально-культурной политики, 2010