Минор

Мино́р (лат. minor «меньший, малый») в музыке — один из двух ладов (наряду с мажором) гармонической тональности. Характерная особенность минорного звукоряда — его третья ступень, отстоящая от первой ступени на малую терцию. Тоника (основная ладовая функция) минора представлена минорным трезвучием.

Обозначается moll (лат. mollis «мягкий, нежный»). Обычно окраска звучания минорных произведений субъективно воспринимается как «лирическая» и «грустная».

Существует несколько подвидов минора, отличающихся друг от друга звукорядом, типичным набором аккордов и (в меньшей степени) другими ладовым категориями. Например, ладовый звукоряд натурального минора строится следующим образом: тон-полутон-тон-тон-полутон-тон-тон.

Кроме того, существуют гармонический минор и мелодический минор.

При обозначении тональности слово «минор» (или moll) прибавляется к названию тоники, например, ля минор (a-moll), соль-диез минор (gis-moll) и т. п. Необращённое минорное трезвучие включает малую терцию, образованную между основным тоном и третьей ступенью, и большую терцию, построенную от третьей ступени. Так, состав трезвучия до минор — до, ми-бемоль, соль (c-es-g).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Рок-культура дала относительно легальный выход этой стихии, преодолев, прежде всего, полосу отчуждения между залом и музыкантами, создав совершенно новый стиль общения с публикой. Рок стал Событием «истинной жизни», о которой белая цивилизация успела позабыть. Обилие удивительно красивых мелодий, энтузиазм, наивная восторженность, переходящая в буйство не менее наивное, апофеоз простых вербальных созвучий: yes, life, get it, never, never… Светлый, ослепительный хаос. «Надо иметь хаос, чтобы родить танцующую звезду», – сказал Ницше. Хаос, который насыщает идею порядка жизненной гибкостью. Что такое «порядок» в искусстве вообще, в музыке в частности? Об этом говорил в двадцатые годы композитор Феруччо Бузони: «Мы точно систематизировали музыкальные компоненты и в результате получили семь нот и две гаммы – мажор и минор. Перемена высоты не меняет характера гаммы – так лицо, показавшееся в окнах второго или пятого этажа, – одно и то же лицо». Семь нот, инструментальные и голосовые тембры имеют вполне ограниченное количество комбинаций. Отсюда раздробление тона, серийная музыка, поиск экзотических и конкретных тембров. Однако множество прекрасных мелодий в традиционном смысле, рожденных рок-музыкой, подтверждает правило: «целое больше своих составляющих». Из пагубной сепарации поколений, сознательного и подсознательного, индивида и социума вспыхнули (ненадолго, правда) дионисийское безумие, красочная, гулкая музыкальная вакханалия. Рок-шоу шестидесятых – семидесятых! Интенсивность исполнения, взрывы световых эффектов, бешеный драйв, экстравагантная экипировка рок-мэнов, полная вокальная самоотдача, инструменты ломаются, сжигаются, не концерт, не эстрадное представление – сакральное действо, надрыв, массовое безумие. Они – кумиры, идолы, небожители, их чуть не раздирают на части, по крайней мере, одежду…

Евгений Головин, Сентиментальное бешенство рок-н-ролла, 1997

«Оксфордский путеводитель по музыке» был для меня, тогда еще мальчишки, неким подобием «Сказок тысячи и одной ночи». Это был неиссякаемый источник музыкальных историй, в которых говорилось о людях с абсолютным слухом. Например, сэр Фредерик Оузли, бывший профессор музыки Оксфордского университета, всю жизнь отличался удивительным абсолютным слухом. В пять лет он мог между прочим сказать: «Подумать только, оказывается, папа сморкается в соль миноре». Он говорил, что гром гремит нотой соль, ветер свистит нотой ре, а часы (с боем из двух нот) звонят в си миноре. Каждый раз, когда проверяли его утверждения, Фредерик оказывался прав. Большинству из нас такая способность распознавать тональности представляется сверхъестественной, такая обостренность чувства кажется волшебной, вроде способности видеть инфракрасные или рентгеновские лучи, но для людей с абсолютным слухом такая чувствительность является совершенно нормальной.

Оливер Сакс, Музыкофилия, 2007