Логоцентризм

Логоцентри́зм (от др.-греч. λόγος — «знание» и центр) — в философии критической теории и деконструкции означает тенденцию опоры, зачастую необоснованной, на центральный элемент любого текста или предмета философского анализа, в то время как такого центрального элемента может и не существовать.

Термин логоцентризм был введен немецким философом Людвигом Клагесом в 1920-е годы, когда он критиковал существовавшую, по его мнению, тенденцию западной философской мысли во всем предполагать простую взаимосвязь: центр - периферия. В этой связи термин логоцентризм часто используется как уничижительный термин при критике работ, необоснованно предполагающих прозрачные отношения между сутью и ссылкой или между языком и смыслом. Логоцентризм часто путают с фоноцентризмом, т.е. тенденцией придавать центральное значение устной речи по сравнению с речью в письменной форме.Признаки логоцентризма обнаруживаются в работах Платона, Жан-Жака Руссо, Фердинанда де Соссюра, Клода Леви-Стросса и многих других философов западной традиции. Все они, по мнению критиков, либо ставили устную речь выше письменной, считая последнюю просто архивной формой устной речи, либо в более общем плане хотели бы установить основополагающее присутствие Логоса или "разума" как источника происхождения всех знаний (например, бога или Вселенной).

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Не менее, если не более значимым, чем понятие логоса, является понятие логоцентризма. Он нечто большее, чем одна из многих культурных парадигм. Это модальность культурного бытия, где вербальный код выступает системообразующим и доминатным по отношению ко всем остальным кодовым системам культуры и всему разнообразию доминатно-субдоминатных отношений в разных локальных традициях. Латентная нацеленность на логос и логоцентризм начинаются с самого генезиса языка, впервые обнаруживают свои едва заметные косвенные признаки в верхнем палеолите и достигают самоадекватных и доминантных форм в эпоху Дуалистической революции (конец II тыс. до н. э. – VII в. н. э.) [см.: 192].

Андрей Пелипенко, Избранные работы по теории культуры, 2014

Кроме перечисленных выше концепций, следует отметить общие черты эстетики постмодернизма, в силу которых обращается особое внимание на выразительные качества детали. Двойное и множественное кодирование – характерный прием постмодернизма, активизирующий читательское внимание, пародийно или иронически передающий какие-то отдельные черты прежнего культурного языка, информирующий одновременно о разных художественных стилях и вкусах. Деконструкция универсального смысла, логоцентризма ведет к демифологизации сознания, увеличению роли личностного, индивидуально окрашенного в восприятии. На место норм и критериев приходит спонтанность, интуитивность, вольное, опирающееся на случай или озарение толкование. «Смерть автора», провозглашенная Р. Бартом, только усиливает момент интерактивности.

Е. А. Кондратьев, Художественная деталь и целое: структурные и исторические вариации, 2010

Вслед за отечественным исследователем аналитической философии А.М. Грязновым мы будем называть реализм, выдвигаемый в рамках данного направления, аналитическим[8]. «Многоликость» аналитического реализма, безусловно, не может не поражать. Страницы философских журналов и монографий пестрят названиями разнообразных реалистических концепций («научный реализм», «непосредственный реализм», «эпистемологический реализм», «модальный реализм», «этический реализм», «внутренний реализм» и т. п.). Более того, ни одна другая тема не поляризует современную философию в такой мере, как это делает реализм, который для одних выступает как худшее проявление «логоцентризма», а для других служит гарантом объективности знания. Хотя наша цель состоит в том, чтобы попытаться разобраться, что представляет собой аналитический реализм, мы вовсе не ставим перед собой задачи дать более или менее полную панораму реалистических концепций, предложенных в рамках аналитической философии, ибо, на наш взгляд, такая задача практически невыполнима. Мы подойдем к проблеме аналитического реализма с другой стороны.

Л. Б. Макеева, Язык, онтология и реализм, 2011