Духовное училище

Духо́вное учи́лище в Российской империи, с 1808 — низшее духовное учебное заведение (уездное или приходское).

Духовный регламент (1721) предписывал учреждать всесословные училища при архиерейских домах (архиерейские школы) и монастырях. Регламент предусматривал открытие духовных школ во всех епархиях; обучаться в них обязаны были все дети духовенства «в надежду священства». Те из детей, которые уклонялись от обучения в этих школах, исключались из духовного сословия. Такая организация духовной школы сыграла решающее значение в укреплении кастового характера духовенства в России синодального периода.

В 1808 была учреждена Комиссия духовных училищ, которая составила первый устав духовно-учебных заведений. Согласно Уставу они распались на три группы: низшие — духовные училища (приходские и уездные), средние — духовные семинарии и высшие — духовные академии.

Духовные училища предназначались «для первоначального образования и подготовления детей к служению Православной Церкви». Как учреждения подготовительные для лиц, предполагающих поступать в семинарии, училища находились «в живой и нераздельной связи с семинариями». Содержались на средства, собиравшиеся духовенством каждой епархии, и находились в ведении епархиального архиерея, под общим управлением Святейшего Синода.

Непосредственное попечение о них вверялось местному духовенству. Учебно-воспитательная часть состояла под руководством местных семинарских правлений, а непосредственное управление вверялась смотрителю (и его помощнику) и правлению (в составе смотрителя и учителей), ведающему дела по учебной, нравственной и хозяйственной частям. Число духовных училищ в каждой епархии зависело от её средств и потребностей местного духовенства.

В училища бесплатно принимались дети духовного сословия, для детей из других сословий обучение было платным.

Училища имели 4 класса, программа которых приближалась к программе четырёх классов гимназий. I класс был, так сказать, приготовительным, в нём учили читать и писать; во II классе преподавались русская грамматика, катехизис, арифметика и чистописание на русском, латинском и греческом языках — оба класса были одногодичные и составляли приходское училище. III и IV классы составляли уездное училище и были двухгодичными; в них изучались латинский и греческий языки, славянская грамматика, катехизис, арифметика, география, священная история, церковный устав и пение.

К началу XX века существовало 185 духовных училищ; учащихся — около 30 тысяч. После издания декрета об отделении церкви от государства и школы от Церкви религиозное образование было фактически объявлено незаконным и все духовные училища были закрыты.

Духовные училища стали появляться в конце 1980-х годов. При этом они существенно отличались от дореволюционных. Дореволюционные духовные училища являлись начальными сословными учебными заведениями, куда поступали в основном дети духовенства, которые наряду с церковными изучали и общеобразовательные предметы. Открывавшиеся в 1980-е - 2000-е годы духовные училища являлись уже средне-специальными учебными заведениями, куда поступали после окончания общеобразовательной школы и вне зависимости от происхождения. Ещё одним отличием новых духовных училищ от дореволюционных было то, что постсоветские государства не признавали дипломы духовных школ. Со временем многие духовные училища повысили уровень преподавания и были преобразованы в духовные семинарии.

Источник: Википедия

Упоминания в литературе

Итак, училище, семинария… Для XIX века это был традиционный для выходцев из духовного сословия («поповичей») путь. Кроме того, именно в это время была проведена крупнейшая реформа духовного образования, результатом которой стало учреждение четырехступенчатой модели обучения, включавшей в себя церковно-приходские школы, духовные училища, семинарии и академии. Данная система, разработанная в 1808–1814 годах, предназначалась исключительно для детей духовенства, хотя, конечно, были и исключения. Духовные академии, которых было открыто всего четыре (Санкт-Петербургская – в 1809 году, Московская – в 1814-м, Киевская – в 1819-м, Казанская – в 1842-м), должны были быть не только высшими духовными учебными заведениями, но и научно-богословскими центрами и одновременно контролирующими учреждениями. Каждая из семинарий, согласно проведенной реформе, должна была входить в состав одного из четырех духовно-учебных округов во главе с одной из духовных академий. Могилевская семинария входила в округ именно столичной академии. Поэтому Николай Исакович, как лучший выпускник средней духовной школы, каковой являлась семинария, был направлен для продолжения обучения именно в столичную духовную академию.

Д. А. Карпук, Архиепископ Нил (Исакович) (1799–1874): геолог, минералог, палеонтолог и богослов, 2015

Нельзя сказать, что обер-прокуратура и Святейший Синод недооценивали это требование. Почти в каждой епархии существовали духовные семинарии (на 1900 г. – 58)[11], практически во всех – духовные училища (на 1900 г. – 187)[12], а в четырех епархиях – духовные академии (Санкт-Петербургская, Московская, Киевская и Казанская). Так как государство было православным, то вполне естественно предположить, что расходы на обучение в духовных учебных заведениях оно полностью брало на себя. Это предположение, однако, не находит фактического подтверждения: лишь в академиях большинство студентов было «казеннокоштными» (то есть жили за счет казны), в семинариях же и в училищах большинство составляли «своекоштные» учащиеся.

Сергей Львович Фирсов, Русская Церковь накануне перемен (конец 1890-х – 1918 гг.), 2002

После октябрьского переворота началась подготовка законодательства об отделении Церкви от государства. Декрет от 11 декабря 1917 г. передал в ведение комиссариата народного образования не только церковно-приходские школы, но и духовные семинарии и академии. 23 января 1918 г. вышел декрет об отделении Церкви от государства и школы от Церкви, что в дальнейшем было закреплено в Конституции РСФСР, принятой 6 июля 1918 г. Церковное управление стало считаться отмененным, церковное имущество передавалось во временное пользование прихожан – «групп верующих», количество которых должно было составлять не менее двадцати человек. Статус юридического лица они не получали. Вся образовательная, просветительная, благотворительная и воспитательная деятельность были отняты у Русской Православной Церкви. Отныне запрещалось преподавание религиозных вероучений во всех государственных и общественных, а также частных учебных заведениях, где велись общеобразовательные предметы. Гражданам разрешалось обучаться религии частным образом. Постепенно стали закрываться и духовные школы. Существовавшие ранее на средства Священного Синода, они практически потеряли финансовую основу; специальные богословские школы могли создаваться только заново, без предоставления им денежных средств и без предоставления им права пользоваться учебными помещениями прежних академий, семинарий и духовных училищ, которые подлежали конфискации.

С. Ю. Дивногорцева, Основы православной педагогической культуры, 2017

Саратовское духовное училище открылось в воскресный день 25 января 1820 г. Мысль основать в Саратове учебное заведение, которое готовило бы церковных служителей для нужд обширной губернии, давно уже зародилась у начальствующих духовных особ, и епископу Амвросию после почти 20-летних безуспешных попыток его предшественников удалось основать училище. Особу епископа на церемониале открытия училища представлял ректор Пензенской семинарии Аарон, помнивший Гаврилу Чернышевского как своего лучшего ученика. По примеру уже существующих в России училищ Саратовское было наименовано уездно-приходским. Училище открылось при 186 учениках, высшее отделение, где преподавал Г. И. Чернышевский, поначалу насчитывало 28 человек.[56] Ректором назначили Н. Г. Скопина (1758–1830), протоиерея Саратовского кафедрального Александро-Невского собора. Воспитанник Астраханской семинарии и Московской духовной академии, Н. Г. Скопин вначале преподавал в Астраханской семинарии. В 1805 г. он перевёлся в Пензенскую епархию, и с января 1806 г. служил протоиереем Саратовского Троицкого собора.[57] Он очень скоро оценил способности Г. И. Чернышевского, и когда через два года после открытия училища быстро разраставшемуся учебному заведению выделили штатную должность инспектора, её предложили Гавриле Ивановичу. Так началось десятилетнее служение Г. И. Чернышевского на училищном поприще в качестве учителя и инспектора.[58]

Адольф Андреевич Демченко, Н. Г. Чернышевский. Научная биография (1828–1858), 2015

Несколько иным является положение епархиальных съездов духовенства. Их существование находит свою основу в уставах духовных семинарий и училищ 1867 года, согласно которым семинарии, равно как и духовные училища, «возглавлялись правлениями, состоявшими из представителей преподавательского состава и епархиального духовенства»[126]. В семинарском правлении таких представителей было трое; о них сказано, что они «избираются духовенством, с утверждением местного Преосвященного, на шесть лет»[127]. Заметим при этом, что собственно о собраниях духовенства в уставе семинарий даже не упоминалось, то есть не определялось, посредством какого органа будут избираться члены правления. Такой орган упоминался лишь в уставе училищ. Предполагалось учреждение собраний духовенства на уровне училищных округов (участков, приписанные к тому или иному духовному училищу епархии), причем они имели полномочия, включающие в себя и обсуждение экономических нужд училищ[128]. Здесь же даны и подробности проведения этих собраний (численность делегатов, отношение к архиерею)[129]. Впрочем, в том же 1867 году, по представлению Учебного комитета, Синод определил более точные правила, касающиеся общеепархиальных съездов. Здесь определялась периодичность таких съездов – шесть лет, и предоставлялось епархиальному архиерею собирать эти съезды для обсуждения «хозяйственных экономических вопросов, касающихся духовно-учебных заведений»; журналы съезда восходили на усмотрение архиерея[130]. Позднее, в объяснительной записке к уставам 1884 года последовало распоряжение:

Епископ Савва (Тутунов), Епархиальные реформы, 2011

7 августа. Донесение архимандрита Филарета Комиссии духовных училищ о состоянии обревизованного им Коломенского духовного училища: «Из классов наиболее устроенный и достойный одобрения есть высший класс латинский. Священной истории положено хорошее начало. Впрочем, как для нее, так и для других новых предметов нет боле книг учебных. Низшее отделение ожидает более от нового учителя, нежели что имело в прежнем. Приходские классы слабы, или от недостатка учителей, или от недостатка учителя. Оба училища имеют только три учителя» (Мнения. Т. I. С. 284).

Георгий Бежанидзе, Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Том I, 2009

В конце XIX века на базе епархиальных училищ в виде эксперимента были созданы педагогические классы. Однако ни законодательно, ни финансово эта форма педагогической подготовки подтверждена не была. В 1907 г. было введено «Положение о дополнительном педагогическом классе при епархиальных училищах», согласно которому из педагогических классов предполагалось выпускать учительниц для младших классов епархиальных женских училищ и церковно-учительских школ, а также училищных воспитательниц. Примером может служить «Устав Полоцкого женского училища Духовного ведомства», согласно которому в педагогический класс должны были быть принимаемы лучшие воспитанницы данного училища, а также из других училищ Духовного ведомства и Ведомства императрицы Марии. Предполагалось по 10 воспитанниц в каждом из двух педагогических классов. Все они должны были жить в училищах, приходящие не допускались. Преподаватели приглашались с высшим образованием[216]. В 1916 г. было 74 училища, в 49-ти из которых создавался дополнительный класс с одногодичным курсом обучения и в 22-х – с двухгодичным.

М. А. Гончаров, Государственно-общественное управление педагогическим образованием в России в XVIII – начале XX века, 2013

К началу XX века Самарская епархия имела 1112 церквей и 86 часовен, 18 монастырей, а также несколько духовно-учебных заведений – духовную семинарию (основана в 1858 г.), Самарское, Бугурусланское и Николаевское духовные училища, епархиальное женское училище, церковно-учительскую школу (определением Св. Синода от 27 марта – 3 апреля 1907 г. ее было решено перевести из села Обшаровка Самарского уезда в Самару[69]) и 1141 церковно-приходскую школу[70].

А. В. Мендюков, Русская Православная Церковь в Среднем Поволжье на рубеже XIX–XX веков, 2016

По крайней мере в последние десятилетия в четырех классах духовного училища и четырех классах семинарии проходилась программа классической гимназии с увеличением объема церковных дисциплин. Пятый и шестой классы семинарии – философия и богословие – приблизительно соответствовали двум курсам философского факультета в университетах. Каждый учебный год заканчивался экзаменами, переводными в следующий класс. Экзамены после четвертого класса духовного училища были переводными в семинарию. Никаких особых приемных экзаменов в первый класс семинарии не было. Четыре класса духовного училища давали право занять должность псаломщика, четыре класса семинарии – дьякона, полный курс (шесть классов) – должность священника в селах и провинциальных городах (священник в столицах должен был иметь высшее образование). Выпускники семинарии делились по успеваемости на два разряда. Окончивший курс по первому разряду получал звание «студент семинарии» и имел право поступить в высшее учебное заведение – духовную академию – без приемных экзаменов. Второй разряд такого права не давал. С приемными экзаменами в академию могли поступить все. <…>

Д. И. Журавлев, Скопинский помянник. Воспоминания Дмитрия Ивановича Журавлева, 2015

Но святитель Тихон трудился не ради почестей и славы – ему было важно духовное благосостояние епархии. Поэтому куда более значимой наградой для него было благословение Святейшего Синода на открытие православных духовных учебных заведений в Америке. Сразу же после получения благословения в Минеаполисе была открыта первая духовная семинария для подготовки православных священнослужителей в Америке, а также подготовительное духовное училище в Кливленде.

А. А. Маркова, Святитель Тихон. Патриарх Московский и всея России, 2013

Первые уроки самоотверженного служения Господу и ближним Философ Орнатский получил в родительском доме – для многих жителей окрестных деревень погост Новая Ерга был духовно-просветительным и благотворительным центром. В нем находились церковь в честь Богоявления Господня, часовня, церковно-приходская школа и церковно-приходское попечительство. Родом занятий жителей погоста было церковное служение, распространение просвещения и помощь всем страждущим. С детских лет Философ помогал старшим в храме, школе и участвовал в деле призрения немощных и неимущих. Так и определился его жизненный путь: после окончания Белозерского Духовного училища – Санкт-Петербургская Духовная семинария, а затем и Санкт-Петербургская Духовная академия, которую Философ Орнатский блестяще закончил в 1885 году со степенью кандидата богословия, с правом, при соискании степени магистра богословия, не держать нового устного испытания (3).

В. П. Филимонов, Крестом отверзается небо. Священномученик Философ Орнатский. Житие и подвиги, слова и поучения, 2014

Автор паломнического дневника «От Петрозаводска до Иерусалима» Евгений Александрович Мерцалов родился 6 марта 1857 г. в Тульской губернии в семье диакона. После окончания Тульской духовной семинарии в 1878 г. он был направлен на работу в духовное училище в Ефремов – небольшой уездный городок Тульской губернии. Здесь он проработал около пяти лет; сначала служил надзирателем, в функции которого входил контроль за успеваемостью и поведением учащихся, а с 1880 г. – учителем чистописания, которое в программе этих учебных заведений не относилось к самым главным предметам. 1 октября 1883 г. Е.А. Мерцалов был рукоположен в сан священника. Будучи простым сельским батюшкой, он окормлял крестьян в селе Березовец Новосильского уезда той же Тульской губернии (в настоящее время – Залегощенский район Орловской области), исполнял обязанности законоучителя местной школы. В это же время он женился, но довольно скоро овдовел.

священник Евгений Мерцалов, От Петрозаводска до Иерусалима и обратно. Путевые заметки и впечатления паломника, 2014

30 декабря. Письмо митрополиту Серафиму (Глаголевскому) по делу о допущении сочинения К. Мейнерса в духовные семинарии в качестве пособия при преподавании словесности: «…от меня требуется, чтобы в подобных случаях замечания мои предварительно сообщать комиссии или которому-либо из ея членов… Комиссия духовных училищ не то, что Святейший Синод. Она не есть место собственно иерархическое, потому что в ней присутствуют и светские особы, которым подчинить дела епископов было бы не сообразно с порядком церковной иерархии. На сем, по моему мнению, основано то постановление, по которому епископы входят постановлениями в Святейший Синод, и, по делам Комиссии духовных училищ, комиссия духовных училищ епископам не предписывает, а сносится с ними, в случае же надобности предписания предоставляет Святейшему Синоду. Итак, если епископ усматривает вступающую в училища вверенной ему епархии книгу, неприличную и опасную для благомыслия и благонравия обучающегося юношества: имеет ли он право и обязанность, тотчас остановить книгу и дать знать о ней комиссии духовных училищ, либо члену ея; или, напротив, он должен завести о сем предварительную переписку? И если в продолжении предварительной переписки книга распространится и произведет вредные впечатления, – может ли епископ в допущение сего соблазна оправдаться перед Церковию и перед совестию тем, что он вел предварительную переписку с комиссиею духовных училищ или кем-то из ея членов?» (Мнения. Т. II. С. 176. № 181).

А. И. Яковлев, Летопись жизни и служения святителя Филарета (Дроздова). Том II, 2010

Последние сомнения развеяли следующие материалы. В 1910 году в «Таврическом церковно-общественном вестнике» была помещена статья, посвященная 25-летней педагогической деятельности А.И. Леонтьева. В ней отмечалось, что юбиляр 11 лет (с 1885 по 1896 год) состоял в должности преподавателя русской словесности Полтавской духовной семинарии (следовательно, в Полтаве, где была издана интересующая нас книга, у него имелись прочные связи) и 14 лет (с 1896 по 1910 год) – в должности смотрителя Симферопольского духовного училища. В статье обращалось внимание на то, что «особенною любовию и даже дружбой пользовался Александр Иванович со стороны приснопамятного, ныне покойного, Преосвященного Михаила, бывшего в то время Полтавским викарным. Преосвященный Михаил высоко ценил Александра Ивановича и, с переходом своим на Таврическую епископскую кафедру, переместил, можно сказать, Александра Ивановича из Полтавы в Симферополь на занимаемую ныне должность смотрителя духовного училища»9.

С. Б. Филимонов, Из прошлого русской культуры в Крыму. Поиски и находки историка-источниковеда, 2012

14 июня 1895 года Александр Ухтомский написал заявление, в котором высказал пожелание служить по учебно-духовному ведомству, на что в отношении канцелярии обер-прокурора Св. Синода от 15 ноября 1895 года за №6892 было определено: «По утверждению г. Синодальным Обер-Прокурором, 9 текущего ноября, доклада Учебного Комитета при Святейшем Синоде, кандидат Московской Духовной Академии князь Александр Ухтомский определен учителем по русскому языку в 1-й класс Казанского духовного училища с окладом жалования, положенным учителям из студентов духовной семинарии».

М. Л. Зеленогорский, Жизнь и труды архиепископа Андрея (князя Ухтомского), 2011

В 1847 году в самом центре Риги на одном из домов, что возле Верманского сада, красовалась роскошная вывеска: золотыми буквами на синем фоне сияла надпись (по-русски и по-латышски!): «Рижское православное духовное училище» (с 1851 г. – семинария). Вопрос о национальном составе воспитанников стал важнейшим во все время существования Рижского училища (семинарии). С 1 сентября 1847 года к обучению приступили 30 воспитанников; среди них 10 русских, 10 латышей и 10 эстонцев. Тут были и Петр Баллод – сын священника Давыда Баллода, и Янис Лицис, будущий публицист (под псевдонимом Индрикис Страумите). В семинарии Петр учился успешно, особенно легко давались ему языки. Заведение он окончил, но священником не стал. Решил продолжать учебу в Петербурге.

Манфред Шнепс-Шнеппе, Немцы в России. Мятежный род Баллодов между немцами, евреями и русскими, 2011

В новосозданной духовной академии недоставало учебных пособий по самым важным курсам. Иноку Филарету пришлось самому составлять учебные книги, причем по предметам, которые ему не преподавали, – к примеру, церковное право или церковные древности. Конспекты каждого курса он представлял для предварительного рассмотрения в Комиссию духовных училищ. Для подготовки к лекциям он просиживал вечера напролет над книгами, но каждый день входил в аудиторию подготовленным.

А. И. Яковлев, Светоч Русской Церкви. Жизнеописание святителя Филарета (Дроздова), митрополита Московского и Коломенского, 2007

И здесь святитель Мелетий уделял большое внимание духовным учебным заведениям, много заботился о быте и образовании духовенства. Он поднял вопрос о восстановлении тех монастырей и духовных училищ, которые упразднила императрица Екатерина II. Большое внимание уделял святитель борьбе с расколом.

Б. А. Алмазов, Петербургские святые. Святые, совершавшие свои подвиги в пределах современной и исторической территории Санкт-Петербургской епархии, 2014

Дед Михаила Афанасьевича, Иван Авраамиевич (1830–1894), был сельским священником. Афанасий Иванович, его сын, предпочел карьеру ученого-богослова: сначала обучался в Орловском духовном училище (до 1876 г.), затем в Орловской духовной семинарии (до 1881 г.), а в 1881–1885 гг. в Киевской духовной академии на церковно-историческом отделении. Степень кандидата богословия позволила ему преподавать, параллельно изучая западные вероисповедания. Афанасий Иванович имел чин статского советника. В 1885–1887 гг. он преподавал греческий язык в Новочеркасском духовном училище, а после, защитив диссертацию «Очерки истории методизма», получил степень магистра и стал доцентом Киевской духовной академии, где два года спустя уже заведовал кафедрой.

Вера Калмыкова, Михаил Булгаков, 2015

Первым систему православного церковного права предложил митрополит московский и коломенский Филарет. В 1814 г., когда он был еще ректором Санкт-Петербургской Духовной академии, он издал «Обозрение богословских наук в отношении к преподаванию их в высших духовных училищах». Исходная позиция Филарета состояла в следующем: «Если принять в рассмотрение 1) множество правил церковных, происшедшее в продолжении времени, 2) разнообразие оных по разности обстоятельств, того требовавших, 3) неодинаковую важность правил вселенских, поместных, отеческих и законов гражданских, привнесенных в церковное право, 4) необходимость защищать древние правила против произвольных и опасных нововведений, наконец, 5) необходимость допускать с благоразумием новые частные правила по требованию вновь отрывающихся обстоятельств, – то можно видеть, что собирательный образ изложения канонического права в настоящее время уже неудобен и недостаточен. Потребно исследование и система»[75].

А. А. Дорская, Влияние церковно-правовых норм на развитие отраслей российского права, 2007

Всего четыре года и семь месяцев суждено было преосвященному Тихону возглавлять Воронежскую кафедру, но сколько пользы успел он принести епархии за это короткое время! Сознавая, что духовное и нравственное состояние народа в значительной степени зависит от правильного понимания своих обязанностей духовенством, основное внимание он уделял состоянию и образованию клира. Стремясь поднять духовный уровень священников на подобающую высоту, святитель Тихон возродил Духовную Семинарию в Воронеже, много сил и времени посвятил устроению двух основанных им Духовных училищ; ввел строго уставное богослужение и требоисполнение; им было написано множество книг в помощь преподавателям, семинаристам и служащему духовенству, поучений монашествующим, окружных посланий, направленных на упорядочение церковной жизни и просвещение паствы. Известна ревность Святителя в увещевании раскольников. Наделенный от Бога высоким даром убеждения, он, подобно святителю Иоанну Златоусту, бесстрашными обличительными проповедями сумел искоренить языческие обычаи, дотоле распространенные в народе… – словом, всего себя святитель Тихон отдавал исполнению архипастырских обязанностей, движимый послушанием Церкви и заботой о спасении вверенной ему паствы.

В. И. Чеботарев, Задонский чудотворец в воспоминаниях келейников, 2001

Владикавказское православное братство во имя святого архистратига Михаила (Михаило-Архангельское) занималось миссионерской работой в епархии. В его состав также входило элитарное духовенство Северной Осетии и Терской области: правящий архиерей, смотритель духовного училища Д.С. Луговенко, ключарь кафедрального собора священник А. Цветков, законоучитель женской гимназии протоиерей А. Малиновский, протоиерей Иоанн Завитаев и другие[94]. Также действовали Моздокское общество ревнителей православия во главе с благочинным V округа А. Никольским[95], Общество трезвости для борьбы с пьянством и сквернословием, Общество вспомоществования учащим и учившим в церковных школах Северной Осетии, Владикавказское епархиальное попечительство о бедных духовного звания, Эмеритальная и взаимного вспомоществования касса духовенства Владикавказской епархии, а также около 50 попечительств.

А. М. Пантюхин, Обновленческое движение Русской Православной Церкви в 20–40-е гг. XX в. (на материалах Ставрополья и Терека), 2014

Вера отца Михаила была живая. Он мечтал, чтобы его дети и внуки наследовали священство. Известно, что он пытался определить своего сына сначала в духовное училище. И лишь видя, что Сергей Михайлович не проявляет никакого интереса к священству, но со всею страстью отдается науке, решил не противиться наклонностям сына. Также известно, что Михаил Васильевич «некогда привел его (Владимира Соловьева. – В.М.), ребенка 7–8 лет, в алтарь, поставил на колени перед престолом и, произнеся пламенную молитву, благословил его на служение Богу»75. Не вина Михаила Васильевича, что его сын и внук избрали для себя иное поприще. Очевидно, что при таком духовном настрое живую любовь к Богу прививал отец Михаил и воспитанникам Коммерческого училища. Конечно, надо учесть, что в столь нежном возрасте и притом в казарменной обстановке училища Иван Гончаров вряд ли всерьез задумывался о духовных вопросах. Его духовная жизнь была наполнена в училище изучением Закона Божьего, посещением церковных служб. Надо учесть и то, что рядом с ним в училище был его брат – Николай Александрович, человек крепкой традиционной веры «без умствований».

В. И. Мельник, Гончаров и православие, 2008

Для развития монастырского хозяйства архимандрит Игнатий в 1838 году взял ссуду в фонде Комиссии Духовных Училищ. Выручил его и друг о. Михаил Чихачев, пожертвовавший Сергиевой пустыни свое наследство.

А. А. Маркова, Святитель Игнатий (Брянчанинов), 2014

Александр, будущий маршал Василевский, был четвертым ребенком в семье. Всего же в семье было восемь детей. Жили бедно. Все от мала до велика трудились в огороде и в поле. Александр, как и его братья, косил траву, ходил за плугом, занимался другими сельскохозяйственными делами. Отец, чтобы прокормить семью, вынужден был подрабатывать – столярничал. Учебу Саша начал в новопокровской церковно-приходской школе. Летом 1909 года окончил Кинешемское духовное училище, а осенью поступил в Костромскую духовную семинарию.

Покров Божий над Россией, 2011