Цитаты со словом «сожжение»
Сожжение назначили на одиннадцать, чтобы после этого зрелища народ мог спокойно разойтись на обед.
Похожие цитаты:
Человек — это приговорённый к смерти, казнь которого откладывается.
Лучше освободить некоторое число людей в чем-то виновных, чем держать в заключении и истязать тысячи невинных.
Лучший памятник жертвам — отсутствие памятников палачам.
Я отрицаю сколько-нибудь существенное устрашающее действие смертной казни на потенциальных преступников. Я уверен в обратном — жестокость порождает жестокость.
Политик напоминает мне человека, который убил отца и мать, а затем, когда ему выносят приговор, просит его пощадить на том основании, что он — сирота.
Христианская вера есть с самого начала жертвоприношение: принесение в жертву всей свободы, всей гордости, всей самоуверенности духа и в то же время отдание самого себя в рабство, самопоношение, самокалечение.
Во все времена, начиная с правления Константина и вплоть до конца XVII столетия, христиане подвергались куда более лютым преследованиям со стороны других христиан, чем некогда со стороны римских императоров.
Я умру, если так решила моя партия. (Последние слова Моро перед казнью «Красными бригадами»)
Оказывается, что из ста бывших в прошлом королевских фаворитов по крайней мере девяносто пять были повешены.
... любой издатель может вам растолковать, что пытаться выжать из автора книгу, когда она «не идёт», всё равно, что торопить казнь через повешение.
В средние века сожгли бы меня, теперь жгут всего лишь мои книги.
Человек не будет свободен до тех пор, пока последний король не будет повешен на кишках последнего священника.
Донесение. Развивая наступление, мы сожгли ещё несколько деревень. Уцелевшие жители устроили нашим войскам восторженную встречу.
Талант — искра Божия, которой человек обыкновенно сжигает себя, освещая этим пожаром путь другим.
Никогда книги не излучали столько света, как в кострах инквизиции.
Крови, пролитой поклонниками Бога милосердия и мира со времени введения Его религии, хватило бы, быть может, для того, чтобы утопить приверженцев всех других сект, живущих на земном шаре.
Судья, вынесший обвиняемому приговор в припадке гнева, сам заслуживает смертного приговора.
Что будет после Страшного Суда? Как обычно — реабилитация!
Со стороны часто кажется, что человек всего достиг и процветает, меж тем как тайная боль томит и волнует его душу, пока, наконец, не сожжёт дотла.
На днях Тихонов мне сказал, что волна арестов — это временное явление. Религии никто не уничтожит, поэтому отказываться от сана не советую, так как скоро настанет время, когда все возвратится к старому.
Кто хочет быть истинным мусульманином, тот да последует моему учению, гнушаясь роскоши, проводя дни и ночи в молитвах, избегая шумных забав грешников, их диких танцев и похотливых плясок, возвышаясь душой и мыслями к Всевышнему.
Смерть о. Павла не кончина диссидента или партизана. Это достойная смерть достойного христианина. Он принял страждущего. Заплатил за это жизнью. И получил жизнь Вечную. Такова высокая христианская норма.
Немалое благо для семьи — изгнание из неё негодяя.
Нет более мучительного наказания, чем не быть наказанным.
Игра в воротах подобна расстрелу.
Наша нация приходит в упадок. Великие мужи перевелись. Уже столько времени ни одного торжественного погребения!
Кощунство — единственный способ для неверующих оставаться религиозными людьми.
И в очаге культуры можно сгореть.
Великая трагедия истории русской радикальной интеллигенции: её лучшие представители, не задумываясь, приносили себя в жертву освобождению народа, а он оставался глух к их призывам и иногда готов был побивать их камнями...
Новый Завет предназначался для тех евреев, которые последуют за Мессией и воссоздадут империю первоначально избранного народа. Иисус бы в гробу перевернулся, узнай он, что Павел передаст его план свиньям.
Закон должен быть похож на смерть, которая не щадит никого.
Дорого искупается — быть бессмертным: за это умираешь не раз живьём.
Не будь я обязан читать проповеди, я бы не умерщвлял свою плоть, говорил один чистосердечный священник.
Основная задача всех церквей была одна и та же: внушать бедным холопам, что для них — нет счастья на земле, оно уготовано для них на небесах, и что каторжный труд на чужого дядю — дело богоугодное.
История фанатизма написана одними слезами и кровью; каждая страница написана ими и высушена на огне костров.
Жалеть виновных, значит предать невинных.
Литература изъята из законов тления. Она одна не признает смерти.
Увы, но суд истории чаще всего начинается после смерти подсудимых.
Некий шутник правильно заметил, что «истинная религия всегда та, на чьей стороне государь и палач».
— Никто не умирает добровольно. Нас всегда подталкивает к этому кто-то живой и кто-то мёртвый. Вот почему мы нуждаемся в мёртвых и храним их в ящиках.
Кончив, таким образом, одно славное дело, вам предстоит другое, в моих глазах столь же славное, а в рассуждении прямых польз гораздо важнейшее – усмирение навсегда горских народов или истребление непокорных.
Самой превосходной из женщин сочтена будет та, которая окажется в состоянии заменить своим детям умершего отца.
Посмертная маска, сделанная при жизни, считается недействительной.