Цитаты со словом «предположение»

Знанию всегда предшествует предположение.

Умереть за свои убеждения — значит придавать слишком большую цену предположениям.

Он переходит от предположения к предположению, и в заключение утвердительно доказывает, что обезьяна совершила преступление.

Скептицизм позволяет нам отличать фантазии от фактов, проверять наши предположения.

Естественно сделать предположение об участим финно-угорских групп Волго-Окского междуречья в сложении восточно-славянского населения (С.104)

Я высказала предположение о генетических связях черняховцев со скифами (С.263)

Для каждого человека ближний — зеркало, из которого смотрят на него его собственные пороки; но человек поступает при этом как собака, которая лает на зеркало в том предположении, что видит там не себя, а другую собаку.

Наше сознание устроено кичливо: существующим оно считает лишь то, что ему уже известно. Однако и то, что уже известно, и то, что еще неизвестно, и то, что никогда не будет известно, есть единая, неразъятая реальность, в которой, по сути, нет чего-либо более, а чего-либо менее главного. Меня иногда охватывает небольшой смех при представлении о том, какой бесформенный, криво и косо обгрызенный познанием кусок содержим мы в своей голове как представление о реальности. Этот кусок кажется нам, однако, вполне гладким и круглым — вмещающим в себя. Предположение реальности, поглощающей крупицу наших сведений, и есть научный подвиг. Духовный смысл научного открытия не в расширении сферы познания, а в преодолении ее ограниченности.

Генезис мужской гомосексуальности в целом ряде случаев следующий: молодой человек необыкновенно долго и интенсивно, в духе Эдипова комплекса, сосредоточен на своей матери. Но, наконец, по завершении полового созревания все же настает время заменить мать другим сексуальным объектом. И тут происходит внезапный поворот: юноша не покидает мать, но идентифицирует себя с ней, он в нее превращается и ищет теперь объекты, которые могут заменить ему его собственное «Я», которых он может любить и лелеять так, как его самого любила и лелеяла мать. Этот часто наблюдающийся процесс может быть подтвержден любым количеством случаев; он, конечно, совершенно независим от всяких предположений, которые делаются относительно движущей силы и мотивов этого внезапного превращения. Примечательна в этой идентификации ее обширность, она меняет «Я» в чрезвычайно важной области – а именно в сексуальном характере – по образцу прежнего объекта. При этом сам объект покидается; покидается ли он совсем или только в том смысле, что он остается в бессознательном, не подлежит здесь дискуссии. Идентификация с потерянным или покинутым объектом для замены последнего, интроекция это объекта я «Я» для нас, конечно, не является новостью. Такой процесс можно непосредственно наблюдать на маленьком ребенке. Недавно в «Международном психологическом журнале» было опубликовано такое наблюдение. Ребенок, горевавший о потере котенка, без всяких обиняков заявил, что сам он теперь котенок, и стал поэтому ползать на четвереньках, не хотел есть за столом и т.д. («Психология масс и анализ человеческого "Я"», 1921г.)

...Психоаналитические теории... просто являются непроверяемыми и неопровержимыми теориями. Нельзя представить себе человеческого поведения, которое могло бы опровергнуть их. Это не означает, что Фрейд и Адлер вообще не сказали ничего правильного: лично я не сомневаюсь в том, что многое из того, что они говорили, имеет серьезное значение и вполне может со временем сыграть свою роль в психологической науке, которая будет проверяемой. Но это означает, что те «клинические наблюдения», которые, как наивно полагают психоаналитики, подтверждают их теорию, делают это не в большей степени, чем ежедневные подтверждения, обнаруживаемые астрологами в своей практике. Что же касается описания Фрейдом Я (Эго), Сверх-Я (Супер-Эго) и Оно (Ид), то оно по сути своей не более научно, чем истории Гомера об Олимпе. Рассматриваемые теории описывают некоторые факты, но делают это в виде мифа. Они содержат весьма интересные психологические предположения, однако выражают их в непроверяемой форме.

Истина гипотетическая не есть сама истина, это лишь предположение Истины; это - то же, что картина, видимая на стене ночью, при свете звезд: ум придает этой живописи форму разнообразную, смотря по фантазии; другое дело когда, после зари, солнечный свет освещает эту живопись, и на виду будет не только целое, но и все подробности ее. (ISB 2)

Думаю, вполне логично считать, что мир бесконечен. Те же, кто считает его ограниченным, допускают, что где-нибудь в отдалении коридоры и лестницы, и шестигранники могут по неизвестной причине кончиться, — такое предположение абсурдно. Те, кто воображает его без границ, забывают, что ограничено число возможных книг (символов). Я осмеливаюсь предложить такое решение этой великой проблемы: Библиотека (Вселенная) безгранична и периодична. Если бы вечный странник пустился в путь в каком-либо направлении, он смог бы убедиться по прошествии веков, что те же книги повторяются в беспорядке (который, будучи повторенным, становится порядком — Порядком).

Хотя естественный порядок во всех отношениях чрезвычайно несовершенен, его возникновение тем не менее гораздо лучше согласуется с предположением разумной воли, чем с теорией слепого механического мироздания. Поэтому закоренелых атеистов можно рассматривать как самых непоследовательных теологов, так как они занимаются теми же вопросами, отбросив единственно годный для них метод.

Весь пафос свободы не имеет ни малейшего смысла, если в человеке нет той святыни, пред которой мы должны преклоняться. Но признавать в человеке святыню можно только с точки зрения определенного философского и религиозного миросозерцания. Если человек есть только временное, преходящее сочетание атомов материи, то проповедь уважения к человеческой личности, к её достоинству и свободе есть чистейшая бессмыслица: об уважении к человеку можно говорить только в том предположении, что человек есть сосуд безусловного, носитель вечного, непреходящего смысла жизни.

Нежелательно верить в гипотезу, когда нет решительно никаких оснований считать её верной.

Самые ошибочные умозаключения людей суть следующие: вещь существует, следовательно, она имеет право на это.

Мне кажется, что логика учит нас познавать, правильно ли сделаны выводы из готовых уже рассуждений и доказательств; но чтобы она могла научить нас находить и строить такие рассуждения и доказательства — этому я не верю.

Вначале любая оригинальная теория признается абсурдной, потом — верной, потом — самоочевидной и незначительной, и, наконец, столь важной и самобытной, что бывшие критики присваивают ее себе.

Доказательство — свидетельство, более похожее на правдоподобное, чем на сомнительное. (Перевод А. Вышемирского)

Сначала всегда обнаруживают факты, а не теории. Теория складывается среди прочего в ходе дискуссии.

К сожалению, существующие «объяснения» несколько, на мой взгляд, надуманны и ещё менее понятны, чем само объясняемое явление.

Если истина может быть высказана так, чтобы она была понята, в неё поверят.

Ничто не должно приниматься без основания, если оно не известно или как самоочевидное, или по опыту.

Чтобы понять процесс, нужно иметь теорию. …если вы действительно хотите разбираться в эмпирической науке, то у вас должны быть факты. И проблема в том, как организовать эти факты. Теория, в сущности, и «организует» факты.

Любую логику другой логикой опровергнуть можно.

Легко высказывать здравые суждения, зная заранее, к чему привели суждения опрометчивые.

Общепринятые мнения могут служить руководством для здравых мыслей лишь в том случае, если принимать их в обратном смысле.

Можно опровергнуть убеждение, но предубеждение никогда.

Сингулярную составляющую большинство физиков считает абсолютно бесполезной патологией. Последнее мнение является абсолютно безосновательной чепухой.

Если разум не имеет возможности высказаться за то или другое из этих противоположных положений, то пусть он обратится к общепринятому мнению.

Построение нового суждения из материала уже существующих суждений называется умозаключением.

Обратным к верному утверждению является ложное утверждение. Однако обратным великой истины может оказаться другая великая истина.

Наука есть открытие знаний с помощью очевидности и доказательств.

Теории представляют собой не ответы на загадки, а ответы, на которых мы можем успокоиться.

Человеческое чувство должно интересовать других только тогда, когда оно высказано во всеуслышание.

Слово — одежда всех фактов, всех мыслей.

В естественной науке принципы должны подтверждаться наблюдениями.

Никаких антропологических доказательств, бесспорно относящихся к готам, нет (С.262)

Не доказано, что явления и факты, которые наука объясняет, более важны для людей, чем те, которые она объяснять не умеет.

Говорят, что человек — это разумное животное. Всю свою жизнь я искал хоть какие-то свидетельства в пользу этого утверждения.

Если какая-то точка зрения широко распространена, это вовсе не значит, что она не абсурдна. Больше того. Учитывая глупость большинства людей, широко распространённая точка зрения будет скорее глупа, чем разумна.

В вопросах вкуса не может быть доказательств.

«В математическом анализе всё должно быть точно. Какой смысл в неточном утверждении? Вот у Вас есть номер телефона. Какой в нём смысл, если Вы знаете его неточно?» (На сдаче, получив от студента неточный ответ.)

«Очевидные вещи тем и хороши, что их легко доказать». (На семинаре, в ответ на «Это очевидно».)

Я слишком большой скептик, чтобы отрицать возможность чего бы то ни было.

Отсутствие доказательств какого-либо факта не является доказательством отсутствия этого факта.

Юности свойственны поспешные обобщения, и она зачастую приходит к выводу, что все на свете лживо лишь потому, что какие-то отдельные вещи оказались действительно лживыми.

Сжечь — не значит опровергнуть.

Ваша теория безумна, но недостаточно безумна, чтобы быть истинной. (Сказано Вольфгангу Паули касательно электронного спина).

Лицо человека высказывает больше и более интересные вещи, нежели его уста: уста высказывают только мысль человека, лицо — мысль природы.

Лично я не уверен, что теория — такое уж благо для искусства.

Америки не существует вообще. Её нет. Это название, которое люди дали вполне абстрактной идее.

К историческому повествованию должно присовокупить лишь такие рассуждения, до которых здравомыслящий читатель не может дойти своим умом.

Доводы, до которых человек додумывается сам, обычно убеждают его больше, нежели те, которые пришли в голову другим.