Цитаты со словом «потрясший»
Похожие цитаты:
Самые страшные бури рождаются от народных волнений.
Я понял, что величайшая боль приходит не с далёкой планеты, а из глубины сердца. («Помутнение»)
В политике эхо предшествует событиям.
Для человека, только что оправившегося от любовного недуга, возможность нового увлечения видится столь немыслимой, что ему кажется, будто все живые существа, вплоть до последней мошки, ввергнуты в пучину разочарования.
Нет более опасного взрыва, нежели взрыв справедливости.
Важны в истории народов и глубоко влияют на их судьбу не революции, не войны — следы их опустошений скоро изглаживаются, — но перемены в основных идеях.
Невежество — это демоническая сила, и мы опасаемся, что оно послужит причиной ещё многих трагедий.
Когда меня осенило, что по большому счету я ничтожнее грязи, я пришёл в бурный восторг. Сразу же утратил чувство ответственности.
Страна была бедна, а мы настолько молоды, что не слышали грохота неба над головой.
Малые страдания выводят нас из себя, великие же — возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издаёт глухой звук: разбейте его на две части — он снова издаст чистый звук.
Фильм должен начинаться с землетрясения, а потом напряжение должно нарастать (вплоть до кульминационного пункта).
Столько имен, столько побед и завоеваний, погребенных в пыли забвения, делают смешною нашу надежду увековечить в истории свое имя захватом какого-нибудь курятника, ставшего сколько-нибудь известным только после своего падения.
Гегель где-то отмечает, что все великие всемирно-исторические события и личности появляются, так сказать, дважды. Он забыл прибавить: первый раз в виде трагедии, второй раз в виде фарса.
Человеку развитому смерть страшна не болью, а разрушением плана.
Кто не помнит своего прошлого, обречён пережить его вновь.
Чтобы живописать бурю, незачем живописать каждую волну, достаточно дать картину взволнованного моря.
Он был мал, этот самый первый искусственный спутник нашей старой планеты, но его звонкие позывные разнеслись по все́м материкам и среди всех народов как воплощение дерзновенной мечты человечества.
«Мне кажется, что из современного искусства полностью ушла жизнь и всё это такая конвульсия, которая длится, может быть, лет десять. Жизнь происходит где-то в другом месте, во всяком случае не в области искусства»
Мы побывали на Луне, мы покорили глубины океана и сердце атома, но мы боимся смотреть внутрь самих себя, потому что предчувствуем, что именно оттуда происходят все конфликты.
Можно вообразить и предвидеть всё, кроме глубины своего падения.
Жизнь — это трагедия, когда видишь её крупным планом, и комедия, когда смотришь на неё издали.
Помнится, до меня донёсся шум аплодисментов. Потом мне сказали, что во время родов началась гроза, но я была уверена, что мне аплодирует весь мир. Я думала, что это лучше и значительнее любой роли, которую мне доводилось исполнять.
Искушение подобно молнии, на мгновение уничтожающей все образы и звуки, чтобы оставить вас во тьме и безмолвии перед единственным объектом, чей блеск и неподвижность заставляют оцепенеть.
Деспотизм не может существовать в стране до тех пор, пока не уничтожена свобода прессы, подобно тому как ночь не может надвинуться, пока солнце не зашло.
Всякое неприятное событие неожиданно, даже если к нему готовились.
Великие и прекрасные истины французской революции будут вечно жить, — таким блеском, такими памятниками, чудесами окружили мы их! Эти истины останутся бессмертными. Первые пятна революции мы смыли потоками славы.
Наступит время, когда таинственное зарождение Иисуса от сверхъестественного существа в чреве девственницы будет восприниматься в одном ряду с мифом о зарождении Минервы в голове Юпитера.
Как они, Гоголь, Пушкин, заслонили собой почти всех, кто писал одновременно!
…Стыд — это уже своего рода революция… …Если бы целая нация действительно испытала чувство стыда, она была бы подобно льву, который весь сжимается, готовясь к прыжку.
У народа, лишенного общественной свободы, литература — единственная трибуна, с высоты которой он заставляет услышать крик своего возмущения и своей совести.
То, что однажды произошло на Земле, должно повторяться во Вселенной миллионы раз: для научного мира это предмет веры.
Он думал о произошедшем столь продолжительное время, что вскоре начал проповедовать свои думы окружающим.
Гениальные люди — это метеоры, призванные сгореть, чтобы озарить свой век.
Память подобна населённому нечистой силой дому, в стенах которого постоянно раздаётся эхо от невидимых шагов. В разбитых окнах мелькают тени умерших, а рядом с ними — печальные призраки нашего былого «я».
Я на самом деле обитаю в системе, где слова могут потрясти всю структуру управления, где слова могут быть сильнее, чем десять военных дивизий.
Целые народы пришли бы в ужас, если бы узнали, какие мелкие люди властвуют над ними.
«…что было смертью — дало новую жизнь, то, что казалось концом — оказалось только началом», — роман «Дождь»
Я был сперва почти напуган, увидев, какая математическая мощь была обрушена на этот предмет, а затем удивлен тем, как легко предмет это перенес.
История — это ряд выдуманных событий по поводу действительно совершившихся.
Всякая идея, будь то идея религиозная или философская, стремится увековечить себя; иначе говоря, всколыхнув одно поколение, она хочет всколыхнуть и другие и оставить по себе след.
Душа, совершившая предательство, всякую неожиданность воспринимает как начало возмездия.
Истинные творческие чувства не лежат на поверхности души. Вызванные из глубин подсознания, они поражают не только зрителя, но и самого актера.