Цитаты со словом «параноик»
…человек, в конце концов, становится
параноиком, когда у него по триста бодунов в году.
Каждая по-настоящему влюбленная женщина — в большей или меньшей степени
параноик.
Опять перед нами, как тысячи раз прежде, стоит все тот же вопрос: вмешательства — невмешательства в процессы развития, или, как говорили прежде, судьбу, отдельных людей, народов, планет. Преступны навязанные силой готовые рецепты, но не менее преступно хладнокровное наблюдение над страданиями миллионов живых существ — животных ли, людей ли. Фанатик или одержимый собственным величием психопат без колебания и совести вмешивается во всё. В индивидуальные судьбы, в исторические пути народов, убивая направо и налево во имя своей идеи, которая в огромном большинстве случаев оказывается порождением недалёкого ума и больной воли
параноика.
Похожие цитаты:
Советский псих — самый нормальный в мире.
Нормальный человек — это человек душевнобольной.
Такие люди, как я, делают меня мизантропом.
Мы так погрязли в болезненных предубеждениях, так уважаем безумие, что здравомыслящий человек пугает нас, как помешанный.
Есть радость в сумасшествии самом, она лишь сумасшедшему известна.
Дураки и безумцы обыкновенно говорят правду.
У меня нет мании величия. Великие люди этим не страдают.
Мы склонны порой причислять полутораумных к полоумным, потому что воспринимаем лишь треть их ума.
Когда тебя признали полоумным, — Никто тебе больше не доверяет.
На самом деле весь мир полон придурков. Этого достаточно, чтобы свести вас с ума. («Исповедь недоумка»)
Все гроссмейстеры ненормальны. Они отличаются лишь степенью своего помешательства.
Фанатик — тот, кто воспринимает всерьёз собственное мнение.
Не подлежит никакому сомнению, что между помешанным во время припадка и гениальным человеком, обдумывающим и создающим свое произведение, существует полнейшее сходство.
Лучше быть угрюмым мечтателем, чем безмозглым тусовщиком.
Шизофреничка. Красивая шизофреничка. Что-то или кто-то рано или поздно её окончательно скосит. Надеюсь, это буду не я.
Виктор Гюго был безумцем, который вообразил себя Виктором Гюго.
Все ошибки природы — невротики, сумасшедшие, преступники, алкоголики, трудные дети, самоубийцы, извращенцы и проститутки — ошибки лишь постольку, поскольку общество не заинтересовано в их исправлении.
На поле брани якобы наиболее опасны идеальный военный гений и абсолютный идиот, с перевесом на стороне идиота, поскольку его поступки уж совершенно невозможно предвидеть.
Для дурака все умные — инакомыслящие.
Справедливость кретинов. Один раз я, другой раз ты. Равноправие идиотов.
Нет, пожалуй, ни одного думающего человека, который, хотя бы раз в жизни, не задумывался о самоубийстве.
Вот этого как раз и надо остерегаться — изображать странным то, в чем ни малейшей странности нет. Дневник, по-моему, тем и опасен: ты все время начеку, все преувеличиваешь и непрерывно насилуешь правду.
Циник — это человек, который вслух говорит то, что мы думаем.
Робеспьер — опасный человек — он действительно верит в то, что говорит.
Мир полон дураков, да никто глупости своей не замечает, даже не подозревает.
Для меня философия — нечто имеющее отношение к сверхчувствивтельной реальности и смыслу жизни. («Свихнувшееся время»)
В мире наверняка есть несколько бодибилдеров, которых нельзя назвать идиотами. Но если и так, они хорошо замаскировались или прячутся в какой–нибудь неизвестной пещере.
Нет такой глупости, которой бы не рукоплескали, и такого глупца, что не прослыл бы великим человеком, или великого человека, которого не обзывали бы кретином.
Я всегда считал респектабельных людей подлецами, и теперь каждое утро с тревогой разглядываю в зеркале свое лицо — нет ли на нем признаков подлости.
Шнирельман был незаурядный, талантливый человек с большими странностями. Было в нём что-то неполноценное, какой-то психический сдвиг. Тогда говорили, он не имел никаких успехов у женщин и это сильно угнетало его.
Тогда он ещё не знал, что стремление сойти с ума — порой вполне адекватная реакция на реальность. («Валис»)
Иные готовы считать себя либералами, изменив всего-навсего объект своей нетерпимости.
Излишняя проницательность подозрительна. Каждый ведь по себе судит. Только злодей всегда настороже и ожидает от всех подвоха. Нормального же человека зло всегда застаёт врасплох.
Профессура не скрывала от нас, что «преступность — это нормальная реакция нормальных людей на ненормальные условия жизни».
Знаешь, нужно быть не просто хорошим программистом чтобы написать систему, подобную Linux. Нужно быть ещё и хитрой сволочью.
Самое худшее — что я схожу именно за того, кем не являюсь: за хорошего человека. Я способен проникать в жизни других, потому что они мне доверяют. Я делаю свою грязную работу по-лёгкому.
Мнения среднестатистического человека гораздо менее глупы, чем они могли бы быть, если бы каждый такой человек думал поодиночке.
Императрица Александра Федоровна — обычная красивая истеричка.
Эгоист — человек дурного тона, больше интересующийся собой, чем мной.
Циник — негодяй, который вероломно видит мир таким, какой он есть, а не таким, каким должен быть.
Люди ненавидят скептиков гораздо больше, чем они ненавидят страстных защитников мнений, враждебных их собственным.
Самое обидное, что в информационной войне всегда проигрывает тот, кто говорит правду, он ограничен правдой, лжец может нести все, что угодно.