Цитаты со словом «паралич»
Похожие цитаты:
Надежды — это нервы жизни; в напряженном состоянии они мучительны, перерезанные они уже не причиняют боли.
во время шоковой терапии в 90-х многим стало страшно. А мне - нет. Для меня это была дестабилизация, пришедшая на смену патологии. Мы начали выздоравливать через шок. Хотя терапия и затянулась... (2004)
Я принимал амнезию за высшую свободу — в наше время это достаточно распространенное заболевание.
Действие — это не жизнь, а способ растрачивать силу, раздражение нервов. Мораль — это слабость мозгов.
Земля, сказал он, имеет оболочку; и эта оболочка поражена болезнями. Одна из этих болезней называется, например: «человек».
Убеждённость, что ваша работа необычайно важна, — верный симптом приближающегося нервного срыва.
Мертвец — это всего лишь пока что неизлечимый больной.
По отмирании воли смерть тела уже не может быть тягостной.
Раздражительность и нелюбовь к окружающим это серьезный недуг. Начинать избавляться от них надо сразу же при появлении первых симптомов, поскольку со временем эта болезнь обретает тяжелый характер, а часто и губит больного.
Кто заражен страхом болезни, тот уже заражен болезнью страха.
Страх — болезнь, расслабляющая душу, как расслабляет тело физический недуг.
Суть медицинской науки — в умении ставить диагноз заболевания, руководствуясь данными о смерти, этим заболеванием вызванной.
Давление и насилие могут вызывать отвращение, но не в силах излечить его.
Жизнь — болезнь, сон — паллиативное средство, смерть — радикальное излечение.
Сознание своей болезни и готовность лечиться - уже начало исцеления.
Все мы стараемся изо всех сил, чтобы не выздороветь, — ведь выздоровление от всех болезней есть смерть.
Я понял, что величайшая боль приходит не с далёкой планеты, а из глубины сердца. («Помутнение»)
Энтузиазм не может долго подхлёстывать человека. Во всякой работе существуют естественные ритмы. Сравнительно долгое нарушение их приводит к надрыву, к депрессии.
В ревматизм и в настоящую любовь не верят до первого приступа.
Человеку развитому смерть страшна не болью, а разрушением плана.
Нет ли других пострадавших? (Последние слова Роберта Кеннеди перед потерей сознания и смертью)
Многие люди умирают не от своих болезней, а от лекарств.
Гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума, точно так же, как человек с могучим телосложением при сидячей жизни и скромном поведении умирает от апоплексического удара.
Пошлость не страдает неврастенией, но дурною болезнью очень часто.
Отсюда видно, что, пока люди живут без общей власти, держащей всех их в страхе, они находятся в том состоянии, которое называется войной, и именно в состоянии войны всех против всех.
Слабые люди избегают наслаждения, как если бы они боялись потревожить какую-то врождённую болезненную рану. Для них лучше усыпить эту боль и уснуть вместе с ней.
Телесная боль есть единственное зло, которое рассудок не может ни ослабить, ни исцелить.
С физиологической точки зрения приобретенная привычка есть не что иное, как образование в мозгу нового пути разряда, по которому известные приносящие нервные токи стремятся всегда впоследствии уходить.
Для человека, только что оправившегося от любовного недуга, возможность нового увлечения видится столь немыслимой, что ему кажется, будто все живые существа, вплоть до последней мошки, ввергнуты в пучину разочарования.
Любовь — это нормально для тех, кто может справиться с психическими перегрузками.
Когда болит голова, страдает всё тело.
Если бы я знала, что оно безобидное, я бы убила его сама. («Помутнение»)
Философия излечивает от слабостей сердца, но никогда не исцеляет от недугов ума.
Нет такой боли, нет такого страдания, телесного или душевного, которых не ослабило бы время и не исцелила бы смерть.
— Смертельный номер! Зрителей со слабыми нервами просим покинуть цирк!
Ничтожество литературы есть симптом состояния цивилизации.
«Мне кажется, что из современного искусства полностью ушла жизнь и всё это такая конвульсия, которая длится, может быть, лет десять. Жизнь происходит где-то в другом месте, во всяком случае не в области искусства»
Не слабости, а достоинства языка определяют направления его изменений. Увы, язык никогда не сможет избавиться от своего эмбрионального мешка.
Долгие надежды ослабляют радость так же, как долгие болезни ослабляют боль.
Сколь многие думают, что у них доброе сердце, тогда как это всего лишь слабые нервы.
В каждое начинание необходимо впрыснуть определённую дозу анархии — ровно столько, чтобы и застоя избежать, и распада не допустить.