Цитаты со словом «обер-кондуктор»
Похожие цитаты:
Отечественные поезда — самые поездатые поезда в мире.
Есть люди, которые мертвыми дланями стучат в мертвые перси, которые суконным языком выкликают «Звон победы раздавайся!» и зияющими впадинами вместо глаз выглядывают окрест: кто не стучит в перси и не выкликает вместе с ними?..
Искусство жизни состоит не только в том, чтобы сесть на подходящий поезд, сколько в том, чтобы сойти на нужной станции.
Число «13» несчастливое. Поэтому, если вам дали тринадцатую каюту на теплоходе или тринадцатое место в вагоне, ведите себя так, чтобы о вас потом все вспоминали с содроганием.
В ответ визгливым крикунам мы благородно промолчим.
Не верь городовому: городовой врёт по долгу службы.
Я понял, в чем ваша беда. Вы слишком серьезны. Умное лицо — еще не признак ума, господа. Все глупости на Земле делаются именно с этим выражением. Улыбайтесь, господа, улыбайтесь!
А потом начал его ругать. Стоит ординарец, смотрит прямо в глаза командира, но молчит. Знает характер Будённого: пусть он погорячится, покричит, а потом ему все можно объяснить.
Штука не в том, чтобы тебя при входе приветствовала толпа — приятно войти всякий сумеет, — но чтобы о твоем уходе жалели. Счастье редко сопутствует уходящим: оно радушно встречает и равнодушно провожает.
Добро пожаловать! Прежде чем мы начнём наш банкет, я хотел бы сказать несколько слов. Вот эти слова: Олух! Пузырь! Остаток! Уловка! Всё, всем спасибо!
Чтобы войти в хорошее общество, нужно носить фрак, мундир или ливрею.
Человек не станет господином природы, пока он не стал господином самого себя.
Государь всегда должен советоваться с другими, но только когда он того желает, а не когда того желают другие; и он должен осаживать всякого, кто вздумает, непрошеный, подавать ему советы.
Стоит только один раз подать повод, и вас обязательно попросят подать кнут.
Вам, господин Ласкер, я могу сказать только три слова: шах и мат.
Ничто так не утомляет, как ожидание поезда. Особенно, когда лежишь на рельсах.
Лучший из людей, если б у него на лбу были написаны совершенные им ошибки, должен был бы нахлобучить шляпу на глаза.
Как много может разъяснить неожиданный удар кулаком в подбородок.
В каждом толстом человеке сидит худой и требует, чтобы его выпустили.
Бог говорит с нами лицом к лицу только тогда, когда у нас у самих есть лицо.
Дайте мне взглянуть правде в лицо. Расскажите мне, какое лицо у правды.
Э-тто что? ! ― заорал как-то властитель за утренним чаем. Слуги, не понимая, в чём дело, притащили к начальству испуганного Филиппова. ― Э-тто что? Таракан? ! ― и суёт сайку с запечённым тараканом. ― Э-тто что? ! А?
Дайте человеку все, чего он желает, и в ту же минуту он почувствует, что это все — не есть все.
Ты не должен сердиться на друга, который, желая тебе добра, заставит тебя очнуться от сладких грез, если бы даже он сделал это несколько сурово и грубо.
Что ж, умереть, так умереть! Потеря для мира небольшая, да и мне самому порядочно уж скучно. Я — как человек, зевающий на бале, который не едет спать только потому, что ещё нет его кареты. Но карета готова — прощайте!
Когда увидишь штаны с лампасами, не пугайся красного цвета — в данном случае он вполне благонадёжен.
Если, войдя в комнату, вы не можете сразу сказать, кто из присутствующих за вас, а кто против, значит, вам не стоит заниматься политикой.
Даже если мои вечерние гости не могут видеть часы, они должны прочитать время по моему лицу.
Тот, кто обращается к судье, держит волка за уши.
Женщина — это не только вагон удовольствий, но и три, а то и четыре тонны проблем.
Для утвердительного ответа достаточно лишь одного слова — «да». Все прочие слова придуманы, чтобы сказать «нет».
Тактичный человек никогда не подаст вида, что заметил допущенную им бестактность.
Учтивый способ не отказывать прямо — переменить разговор.
Я не диктатор. У меня просто сердитое лицо.
Пусть всякий, кто сможет, остерегается попасть в руки судьи, когда этот судья — победоносный и вооруженный до зубов враг.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
Вы свистите, вы всю мою жизнь просвистели.
Первые двадцать пять километров мы проехали быстро, потом часто останавливали встречные машины — спрашивали, из какой они части, где их штаб. На первый вопрос отвечали определенно, на второй еще определеннее — «не знаем».
Мои товарищи второй раз в Форос не ездили. Это уже те товарищи, которые мне никак не товарищи.