Цитаты со словом «ломящий»
Похожие цитаты:
Надежды — это нервы жизни; в напряженном состоянии они мучительны, перерезанные они уже не причиняют боли.
Когда болит голова, страдает всё тело.
Не лишайте стихи тумана. Порой он убережет от сухости, став дождем.
Наслаждения походят на те цветы, которые причиняют головокружение, когда слишком долго дышат их ароматом.
Боль - одно из зол, но сама по себе ещё не зло.
Есть фразы, остающиеся в голове, неотступно преследующие, подобно мелодиям, которые всё время звучат в ушах и настолько сладостны, что причиняют боль.
Слабые люди избегают наслаждения, как если бы они боялись потревожить какую-то врождённую болезненную рану. Для них лучше усыпить эту боль и уснуть вместе с ней.
Я понял, что величайшая боль приходит не с далёкой планеты, а из глубины сердца. («Помутнение»)
Собака приносит боль, лишь когда умирает.
Нет боли сильнее, чем та, что причиняют друг другу влюбленные.
Долгие надежды ослабляют радость так же, как долгие болезни ослабляют боль.
…в нем было удивительное сочетание физической слабости и духовной — даже не скажу, силы, но — приветливости, в которой растворялась любая человеческая боль, любая тревога.
Я прошу, хоть нен
адолго, боль моя, ты покинь меня.
Лечите душу ощущениями, а ощущения пусть лечит душа.
Боль проходит, а слава длится вечно!
Человек всю жизнь видит сны. Иногда, правда, он пробуждается на минуту, осовело смотрит на мир, но затем вновь погружается в сладкий сон.
Путь к сердцу солдата лежит через его желудок.
Малые страдания выводят нас из себя, великие же — возвращают нас самим себе. Треснувший колокол издаёт глухой звук: разбейте его на две части — он снова издаст чистый звук.
Никто в мире не чувствует новых вещей сильнее, чем дети. Дети содрогаются от этого запаха, как собака от заячьего следа, и испытывают безумие, которое потом, когда мы становимся взрослыми, называется вдохновением.
Когда становилось уже совсем невыносимо, оставалось в запасе одно средство — пойти в автомат на Киевской и выпить два или три стакана белого крепленого проклятого, благословенного портвейна № 41.
Бывают разные слова:Те, прозвучав, как в воду канут,От тех кружится голова,Ну а от многих уши вянут.
Удовольствия становятся пресными, а скорби ещё мучительнее, если не с кем их разделить.
Богатство подобно морской воде, от которой жажда тем больше усиливается, чем больше пьешь.
У моей души либо ноги натёрты, либо сломаны, либо отвалились.
Идя по жизни, мы вдруг обнаруживаем, что лёд у нас под ногами становится всё тоньше, и видим, как вокруг нас и за нами проваливаются под него наши сверстники.
В музыке есть прекрасная вещь — когда она попадает в тебя, ты не чувствуешь боли.
Когда ты пьян, мир по-прежнему где-то рядом, но он хотя бы не держит тебя за горло.
Детство моё — сложная смесь переживаний: жар, бред, бессонница, тягостные дни и томительно долгие ночи. Мне более знакома «Страна кровати», чем зелёного сада.
Рану, нанесённую родине, каждый из нас ощущает в глубине своего сердца.
Страх — болезнь, расслабляющая душу, как расслабляет тело физический недуг.
Не говори о любви, потраченной напрасно! Любовь никогда не пропадает зря; если даже она не сделала богаче сердце другого человека, то её воды, возвращаясь обратно к своему истоку, подобно дождю, наполнят его свежестью и прохладой.
Нет такой боли, нет такого страдания, телесного или душевного, которых не ослабило бы время и не исцелила бы смерть.
Есть ложь, на которой люди, как на светлых крыльях, поднимаются к небу; есть истина, холодная, горькая ... которая приковывает человека к земле свинцовыми цепями.
В своих произведениях я невольно отворачиваюсь от всего болезненного, не желая ворошить пережитые печали.
Презрение к самому себе — это змея, которая вечно растравляет и гложет сердце, высасывает его животворящую кровь, вливает в неё яд человеконенавистничества и отчаяния.
Меня все еще держат за шиворот, на моем плече замирает вздох, это не сожаление, конечно, но в нем есть примесь грусти: вчера все было чудом, а завтра станет повседневной рутиной. В этом вздохе слышится: «Ну вот!».
В первой партии у меня болели зубы. Во второй болела голова. В третьей меня мучал ревматизм, а во время четвёртой я себя не очень хорошо чувствовал. А в пятой? Ну нельзя же всё время выигрывать!
С человеком происходит то же, что и с деревом. Чем больше стремится он вверх, к свету, тем глубже впиваются корни его в землю, вниз, в мрак и глубину, — ко злу.
Право - это узкое одеяло на двуспальной кровати, когда ночь холодная, а на кровати - трое. Одеяла не хватит, сколько его ни тащи и ни натягивай, и кому-то с краю не миновать воспаления лёгких.
В литературе первое ощущение — самое сильное.
Нужно сильно чувствовать, чтобы заставить чувствовать других.
Искушение подобно молнии, на мгновение уничтожающей все образы и звуки, чтобы оставить вас во тьме и безмолвии перед единственным объектом, чей блеск и неподвижность заставляют оцепенеть.
Думаю, что во сне с его видениями мы тщимся избавить от мусора наш рассудок. Я просто осознавала с лёгкой брезгливостью, что люди, подчиняющие свои поступки снам, пытаются ходить по воде, как посуху.
Действие — это не жизнь, а способ растрачивать силу, раздражение нервов. Мораль — это слабость мозгов.
У меня очень плохое здоровье. Кровь не достигает головы. Она болит каждый день.
...Чересчур хорошая жизнь часто портит характер так же, как чересчур обильная еда портит желудок, и в этих случаях как тело, так и душу с успехом исцеляют лекарства не только неприятные, но даже противные на вкус.
Верность — это сильный зуд с запретом чесаться.