Цитаты со словом «заумь»
Похожие цитаты:
Большинство теорий — лишь перевод старых мыслей на новую терминологию.
Я часто обращаюсь к научной фантастике, потому что эта литература располагает необходимым для меня набором художественных приемов, близких сюрреализму.
Когда я мучаюсь над концовкой стиха, то прибегаю к последнему средству — откровенной алогичности.
Многогранность, неистощимость на выдумку, логичность и склонность к юмору, а также истинное мифотворчество превратили Роджера Желязны не просто в писателя-фантаста, а в Писателя с большой буквы.
Чисто прикладные языки плохо применимы. (Игра слов аррLIсатIVе иаррLIсавLе).
Маркс не был хорошим математиком. Он все время путался в цифрах и формулах, его трудовая теория стоимости не слишком содержательна, но, в сущности, я интерпретирую Маркса, и Маркс интересен мне как классический экономист.
И технический термин для обозначения того, кто берется разрабатывать дизайн пользовательского интерфейса, не понимая вышеозначенного факта, — «Е... ИДИОТ».
Трудно придумывать идеи и легко придумывать фразы; этим объясняется успех философов.
Чему я хочу научить — так это переходить от неявной бессмыслицы к бессмыслице явной. (464)
Компилятор делает книги из чужих цитат; афорист сочиняет цитаты для чужих книг.
Фразы сочиняют за неимением идей.
Смысл философии в том, чтобы начать с самого очевидного, а закончить самым парадоксальным.
Мне кажется, что моя аудитория не очень-то и вникает в тексты.
«Синтаксис русского предложения настолько отличается от нашего, что переводчику, для того чтобы его текст читался гладко, постоянно приходится прибегать к перефразированию».
Афоризмы — основные идеи ненаписанных произведений.
К сожалению, существующие «объяснения» несколько, на мой взгляд, надуманны и ещё менее понятны, чем само объясняемое явление.
Разница между формальной логикой и логикой музыкальной заключается в том, что формальная логика представляет собой замкнутую структуру на уровне каждого высказывания, а музыка цельна в своей логичности.
Можно научить начинающего автора преодолеть литературную неграмотность, безвкусицу, научить его читать, но научить его стать новым Горьким, Блоком, Маяковским невозможно.
Я пытаюсь найти новые реальности... дураки называют это импрессионизмом.
Сложность литературы не в том, чтобы писать, а в том, чтобы писать то, что думаешь.
Интересно, когда я пишу всякую дурашливую галиматью, это выглядит искренне, когда же пишу правду, все думают, что я шучу.
Без фантазии нет искусства, как нет и науки.
Афоризмы — это интерфейсы, по которым передается оценка и понимание.
Учёная литература спасает людей от невежества, а изящная — от грубости и пошлости.
К историческому повествованию должно присовокупить лишь такие рассуждения, до которых здравомыслящий читатель не может дойти своим умом.
Фраза — не устойчивое словосочетание, а устойчивое враньё.
…Осип Перельман, который стал Осипом Дымовым, взяв себе чеховский псевдоним, как понятно, поскольку искал некоего преодоления своей биографической данности, своей биографической конкретности, входа в русскую литературу.
Чрезмерная краткость речи иной раз превращает её в загадку.
Банальности — трамваи мышления.
Когда говорит человек в мантии и шапочке, всякая галиматья становится ученостью, а всякая глупость — разумной речью.
Единственно подлинные мысли — мысли утопающего. Всё прочее — риторика, поза, внутреннее фиглярство.
Для меня было очень неприятным открытием, что многие воспринимают нас как музыкальную буффонаду! Самоирония — пожалуйста, но прикола в моих песнях нет.
Отвлёченная идея византизма крайне ясна и понятна. Эта общая идея слагается из нескольких частных идей: религиозных, государственных, нравственных, философских и художественных.
Для меня философия — нечто имеющее отношение к сверхчувствивтельной реальности и смыслу жизни. («Свихнувшееся время»)
С первых рассказов я хотел писать фантастику, не имеющую ничего общего с космическими кораблями, далеким будущим и тому подобной чепухой... научную фантастику, основанную на настоящем.
Современные авторы склонны вводить различие между либерализмом и демократией. Похоже, у них нет ясного представления ни о том, ни о другом.
Нет понятия «плагиат»: само собой разумеется, что все произведения — произведения одного автора, вневременного и анонимного.
Ничего не делать — это одно из самых сложных занятий, самое сложное и самое интеллектуальное. («Критик как художник»)
Советская власть научила литературоведение разбираться в оттенках говна.
Часто неясность происходит столько же от многословия, сколько и от излишней краткости.
об искусстве "ставшее дерьмом и в прямом, и в переносном смысле".
Сочинители афоризмов, в большинстве своем, красоту мысли ставят выше точности и справедливости.
Злоупотребление научным языком превращает в науку слов то, что должно быть наукой фактов.
Стиль — это простой способ говорить сложные вещи.
Фантастика — подлинный язык эпохи Освенцима, Олдермастона и Эниветока.
Из научных произведений читайте самые новые, из литературных — наиболее старые. Классическая литература не перестает быть новой.
Дух языка отчётливее всего выражается в непереводимых словах.
Предрассудки, которые принято именовать «политической философией», полезны, но при условии, что их не будут называть «философией».
Невозможность — слово из словаря глупцов.