Неточные совпадения
Мы уселись завтракать возле двери, ведущей в угловую
комнату, где находилось человек десять молодежи, в
числе которой был и Грушницкий.
— Так, так, это так! — в восторге подтверждал Лебезятников. — Это должно быть так, потому что он именно спрашивал меня, как только вошла к нам в
комнату Софья Семеновна, «тут ли вы? Не видал ли я вас в
числе гостей Катерины Ивановны?» Он отозвал меня для этого к окну и там потихоньку спросил. Стало быть, ему непременно надо было, чтобы тут были вы! Это так, это все так!
Вдруг из дверей явились, один за другим, двенадцать слуг, по
числу гостей; каждый нес обеими руками чашку с чаем, но без блюдечка. Подойдя к гостю, слуга ловко падал на колени, кланялся, ставил чашку на пол, за неимением столов и никакой мебели в
комнатах, вставал, кланялся и уходил. Ужасно неловко было тянуться со стула к полу в нашем платье. Я протягивал то одну, то другую руку и насилу достал. Чай отличный, как желтый китайский. Он густ, крепок и ароматен, только без сахару.
У него загорелась целая тысяча спичек, и он до того оторопел, что, забывшись, по-русски требовал воды, тогда как во всех
комнатах, в том
числе и у него, всегда стояло по целому кувшину.
Сенаторы действительно намеревались, объявив решение по делу о клевете, окончить остальные дела, в том
числе Масловское, за чаем и папиросами, не выходя из совещательной
комнаты.
Другая дочка-мужичка была замужем за чиновником, каким-то выслужившимся писаречком, и в одной из
комнат постоялого двора на стенке можно было видеть в
числе семейных фотографий, миниатюрнейшего размера, фотографию и этого чиновничка в мундире и в чиновных погонах.
Итак, Лопухов вошел в
комнату, увидел общество, сидевшее за чайным столом, в том
числе и Верочку; ну, конечно, и общество увидело, в том
числе и Верочка увидела, что в
комнату вошел учитель.
Тем не менее, как женщина изобретательная, она нашлась и тут. Вспомнила, что от старших детей остались книжки, тетрадки, а в том
числе и прописи, и немедленно перебрала весь учебный хлам. Отыскав прописи, она сама разлиновала тетрадку и, усадив меня за стол в смежной
комнате с своей спальней, указала, насколько могла, как следует держать в руках перо.
В
числе последних только две-три «чистых»
комнаты были довольно просторны; остальные можно было, в полном смысле слова, назвать клетушками.
У директоров потребовали особую «статистику», в которой было бы точно отмечено состояние родителей учащихся,
число занимаемых ими
комнат, количество прислуги.
У Вахрушки была своя
комната рядом с передней, первого
числа он получал аккуратно десять рублей жалованья, — одним словом, благополучие полное.
Странно, что все эти переговоры и пересуды не доходили только до самого Полуянова. Он, заручившись благодарностью Шахмы, вел теперь сильную игру в клубе. На беду, ему везло счастье, как никогда. Игра шла в клубе в двух
комнатах старинного мезонина. Полуянов заложил сам банк в три тысячи и метал. Понтировали Стабровский, Ечкин, Огибенин и Шахма. В
числе публики находились Мышников и доктор Кочетов. Игра шла крупная, и Полуянов загребал куши один за другим.
Это не помешало, конечно, им всем, мало-помалу и с нахальным любопытством, несмотря на страх, протесниться вслед за Рогожиным в гостиную; но когда кулачный господин, «проситель» и некоторые другие заметили в
числе гостей генерала Епанчина, то в первое мгновение до того были обескуражены, что стали даже понемногу ретироваться обратно, в другую
комнату.
Тот продолжал моргать глазами и утираться. Лиза пришла в гостиную и села в угол; Лаврецкий посмотрел на нее, она на него посмотрела — и обоим стало почти жутко. Он прочел недоумение и какой-то тайный упрек на ее лице. Поговорить с нею, как бы ему хотелось, он не мог; оставаться в одной
комнате с нею, гостем в
числе других гостей, — было тяжело: он решился уйти. Прощаясь с нею, он успел повторить, что придет завтра, и прибавил, что надеется на ее дружбу.
Так именно я и многие другие теоретизируем, сидя в своих
комнатах за чаем с булкой и с вареной колбасой, причем ценность каждой отдельной человеческой жизни — это так себе, бесконечно малое
число в математической формуле.
В последние минуты отъезда она, впрочем, постаралась переломить себя и вышла в гостиную, где лица, долженствовавшие провожать ее, находились в сборе, и из
числа их gnadige Frau была с глазами, опухнувшими от слез; Сверстов все ходил взад и вперед по
комнате и как-то нервно потирал себе руки; на добродушно-глуповатой физиономии Фадеевны было написано удовольствие от мысли, что она вылечила барыню, спрыснув ее водой с камушка.
Младший унтер-офицер (из госпитального караула) велел пропустить меня, и я очутился в длинной и узкой
комнате, по обеим продольным стенам которой стояли кровати,
числом около двадцати двух, между которыми три-четыре еще были не заняты.
Вся прислуга Багровых, опьянев сначала от радости, а потом от вина, пела и плясала на дворе; напились даже те, которые никогда ничего не пивали, в
числе последних был Ефрем Евсеев, с которым не могли сладить, потому что он всё просился в
комнату к барыне, чтоб посмотреть на ее сынка; наконец, жена, с помощью Параши, плотно привязала Евсеича к огромной скамейке, но он, и связанный, продолжал подергивать ногами, щелкать пальцами и припевать, едва шевеля языком: «Ай, люли, ай, люли!..»
И Бельтова бросилась сама за календарем и начала отсчитывать, рассчитывать, переводить
числа с нового стиля на старый, со старого на новый, и при всем этом она уже обдумывала, как учредить
комнату… ничего не забыла, кроме гостей своих; по счастию, они сами вспомнили о себе и употребили по второй.
И все это благодаря Леберке и ее пострадавшему щенку, может быть, даже Каштанке. Из-за него меня Григорьев перевел в свою комнату-библиотеку, из-за него, наконец, я впервые познакомился с Шекспиром, из-за него я прочел массу книг, в том
числе «Гамлета», и в бессонную ночь вообразил его по-своему, а через неделю увидел его на сцене, и какого Гамлета!.. Это было самое сильное впечатление первого года моего пребывания на сцене.
Имея на руках в
числе тысячи трехсот человек двести пятьдесят малолетних от четырех до восьми лет, Зеленский тщательнейше наблюдал, чтобы не допускать повальных и заразительных болезней, и заболевавших скарлатиною сейчас же отделял и лечил в темных
комнатах, куда не допускал капли света.
Пятнадцатого
числа Ида Ивановна взяла карету и поехала за Маней. В доме давно все было приготовлено к ее приему. Ида Ивановна перешла в
комнату покойной бабушки, а их бывшая
комната была отдана одной Мане, чтобы ее уж ровно никто и ничем не обеспокоил. Положено было не надоедать Мане никаким особенным вниманием и не стеснять ее ничьим сообществом, кроме общества тех, которых она сама пожелает видеть.
Оный же дворянин Перерепенко имеет посягательство на самую жизнь мою и до 7-го
числа прошлого месяца, содержа втайне сие намерение, пришел ко мне и начал дружеским и хитрым образом выпрашивать у меня ружье, находившееся в моей
комнате, и предлагал мне за него, с свойственною ему скупостью, многие негодные вещи, как то: свинью бурую и две мерки овса.
Скажу только, что, наконец, гости, которые после такого обеда, естественно, должны были чувствовать себя друг другу родными и братьями, встали из-за стола; как потом старички и люди солидные, после недолгого времени, употребленного на дружеский разговор и даже на кое-какие, разумеется, весьма приличные и любезные откровенности, чинно прошли в другую
комнату и, не теряя золотого времени, разделившись на партии, с чувством собственного достоинства сели за столы, обтянутые зеленым сукном; как дамы, усевшись в гостиной, стали вдруг все необыкновенно любезны и начали разговаривать о разных материях; как, наконец, сам высокоуважаемый хозяин дома, лишившийся употребления ног на службе верою и правдою и награжденный за это всем, чем выше упомянуто было, стал расхаживать на костылях между гостями своими, поддерживаемый Владимиром Семеновичем и Кларой Олсуфьевной, и как, вдруг сделавшись тоже необыкновенно любезным, решился импровизировать маленький скромный бал, несмотря на издержки; как для сей цели командирован был один расторопный юноша (тот самый, который за обедом более похож был на статского советника, чем на юношу) за музыкантами; как потом прибыли музыканты в
числе целых одиннадцати штук и как, наконец, ровно в половине девятого раздались призывные звуки французской кадрили и прочих различных танцев…
Кроме специального кабинета хозяина Петра Яковлевича,
комнат требовалось немало для семерых детей с их няньками и мамками и соответственным
числом горничных.
Помещение мое состояло из передней и
комнаты, выходящей задним окном на Девичье поле, Товарищем моим по
комнате оказался некто Чистяков, выдержавший осенью экзамен в университет, но не допущенный в
число студентов на том основании, что одноклассники его по гимназии, из которой он вышел, еще не окончили курса.
В случае важной таинственной новости все уходили в маленькую девичью, в которой, отворивши дверь на морозный чердак, можно было видеть между ступеньками лестницы засунутый войлок и подушку каждой девушки, в том
числе и Елизаветы Николаевны. Все эти постели, пышащие морозом, вносились в
комнату и расстилались на пол, между прочим перед нашими кроватками и колыбельками.
Странный был человек Епинет Мухоедов, студент Казанского университета, с которым я в одной
комнате прожил несколько лет и за всем тем не знал его хорошенько; всегда беспечный, одинаково беззаботный и вечно веселый, он был из
числа тех студентов, которых сразу не заметишь в аудитории и которые ничего общего не имеют с студентами-генералами, шумящими на сходках и руководящими каждым выдающимся движением студенческой жизни.
Марфа Андревна вообще, несмотря на всю свою серьезность, иногда не прочь была посмеяться, да иногда, впрочем, у нее при ее рекогносцировках и вправду было над чем посмеяться. Так, например, раз в
числе вспугнутых ею челядинцев один приподнялся бежать, но, запутавшись в суконной дорожке, какими были выстланы переходы
комнат, споткнулся, зацепился за кресла и полетел. Марфа Андревна тотчас же наступила на него своим босовичком и потребовала огня.
Титулярная советница очень опасалась взять к себе на квартиру молодого человека, потому что вообще в
числе молодых людей очень много пьяниц, развратных и буянов; но Перепетуя Петровна писала весьма убедительно, и Подхлебова решилась, тем более что третья
комната нанимаемой ею квартиры была решительно ей не нужна.
И в
комнате осталась она, босая на одну ногу, и все остальные, в том
числе и Коротков.
Вскоре стулья зашумели; встали изо стола и пошли в приемные
комнаты… Лакеи на серебряных подносах стали разносить кофе, некоторые мужчины, не игравшие в вист — и в их
числе князь Степан Степ<анович>, пошли в кабинет Печорина курить трубки, а княгиня под предлогом, что у нее развились локоны, удалилась в
комнату Вареньки.
Анна. Что это, господи! Вздумать-то, вздумать-то мне страшно! За что только он мучил себя и нас? Сколько лет мы живем нищенски, а у него за подкладкой шинели нашли мы больше ста тысяч, да вот теперь в его
комнате под полом вещей и брильянтов и
числа нет. И так в мире босоты-наготы довольно, а мы ее, помимо божьей воли, терпели. Как богу-то не разгневаться!
В
комнате было жарко, и некоторые, в том
числе и я, сидели без фраков.
По дворцу она пошла:
Пышных
комнат нет
числа...
И, сопровождаемый толпою товарищей, в
числе которых был и я, он пришел в
комнату виноватого, который сидел на своей кровати и занимался любимым своим делом: резьбою на кости, в чем был большой искусник.
В противоположность своей жене доктор принадлежал к
числу натур, которые во время душевной боли чувствуют потребность в движении. Постояв около жены минут пять, он, высоко поднимая правую ногу, из спальни прошел в маленькую
комнату, наполовину занятую большим, широким диваном; отсюда прошел в кухню. Поблуждав около печки и кухаркиной постели, он нагнулся и сквозь маленькую дверцу вышел в переднюю.
Я вздрогнула, дико вскрикнула и метнулась из
комнаты, забыв поблагодарить отца, не слушая слов Люды, кричавшей мне что-то… Мои мысли и душа были уже в конюшне, где стояли четыре казацкие лошади отца и, в том
числе, он, мой Алмаз, свет очей моих, моя радость. Мне казалось, что я сплю и грежу во сне, до того неожиданным и прекрасным казалось мне мое счастье!
По выходе лакея, Глафира Петровна встала и начала медленно ходить по мягкому ковру обширной
комнаты, то и дело взглядывая на часы, стоявшие на тумбе розового дерева с инкрустациями из черепах, перламутра и отделанной бронзой. Часы были массивные, в футляре из карельской березы, отделанном серебром. Каждый час они играли заунывные песни, а каждые четверть часа пронзительно вызванивали
число четвертей.
— Видите, вот. А от вашего-то строченья — какая сласть?.. Сидите, сидите… то одну книжку почитаете, то другую, почнете потом из угла в угол
комнату межевать, а там, глядишь, первое
число придет…
Без гостей, в неприемные дни, тетушка проводила все время в своей отдаленной, жарко натопленной
комнате, служившей ей спальней, куда допускались только самые близкие родственники, к
числу которых принадлежал и Глеб Алексеевич.
Того же дня пополудни собрались в галерею все знатнейшие персоны и начался бал; а, между тем в выше объявленных
комнатах, в которых 27
числа кушали, таковые же столы приготовлены.
Эту кондитерскую содержал швейцарец Гидль, и она служила местом собрания явных и тайных иезуитов, — к
числу последних принадлежал и сам хозяин, — и для них в ней была отведена даже совершенно отдельная
комната.
В
числе роскошных
комнат дворца оригинальны и драгоценны два яшмовых и порфирных кабинета, известных под именем «агатовых
комнат».
В
комнаты стали набиваться разные люди, в
числе которых были и старушка, заложившая маменькин салоп, и оборванец, заложивший сапоги.
Выйдя из дому, великая княгиня стала пристально рассматривать то, что происходило там, и увидела, как некоторые выбирались и выносили окровавленных людей. В
числе наиболее пострадавших была фрейлина великой княгини, княжна Гагарина. Она хотела выбраться из дому, как все другие, но только что успела перейти из своей
комнаты в следующую, как печка стала рушиться, повалила экран и опрокинула ее на стоявшую там постель, на которую посыпались кирпичи. С ней была одна девушка, и обе они очень пострадали.
Звонок этот разбудил в
числе прочих служительниц одну, по имени Кирсанову, которая ночевала при умалишенных в коридоре между
комнатами №№ 6 и 10.
Комната же с француженкой существует для избранной, золотой, московской молодежи, и попасть в
число избранных не так легко, как вам кажется.
Когда Кирсанова вошла в
комнату, где, в
числе трех больных, спала Швидчикова, она не заметила здесь ни малейшего беспорядка. Все было тихо, и все помещавшиеся здесь три женщины в самом спокойном положении лежали, закрывшись одеялами, на своих койках.