Неточные совпадения
— Хочешь в
кабинет? — мрачно хмурясь, сказал Левин по-французски Степану Аркадьичу. —
Пройдите в
кабинет, вы там переговорите.
Степан Аркадьич с тем несколько торжественным лицом, с которым он садился в председательское кресло в своем присутствии, вошел в
кабинет Алексея Александровича. Алексей Александрович, заложив руки за спину,
ходил по комнате и думал о том же, о чем Степан Аркадьич говорил с его женою.
Пройдя небольшую столовую с темными деревянными стенами, Степан Аркадьич с Левиным
по мягкому ковру вошли в полутемный
кабинет, освещенный одною с большим темным абажуром лампой.
Он не раздеваясь
ходил своим ровным шагом взад и вперед
по звучному паркету освещенной одною лампой столовой,
по ковру темной гостиной, в которой свет отражался только на большом, недавно сделанном портрете его, висевшем над диваном, и чрез ее
кабинет, где горели две свечи, освещая портреты ее родных и приятельниц и красивые, давно близко знакомые ему безделушки ее письменного стола. Чрез ее комнату он доходил до двери спальни и опять поворачивался.
Но, противно обыкновению, он не лег спать и
проходил взад и вперед
по своему
кабинету до трех часов ночи.
Анна одна, ожидая его возвращения с холостого обеда, на который он поехал,
ходила взад и вперед
по его
кабинету (комната, где менее был слышен шум мостовой) и во всех подробностях передумывала выражения вчерашней ссоры.
Прошел в
кабинет к себе, там тоже долго стоял у окна, бездумно глядя, как горит костер, а вокруг него и над ним сгущается вечерний сумрак, сливаясь с тяжелым, серым дымом, как из-под огня
по мостовой плывут черные, точно деготь, ручьи.
В доме, в девичьей, в
кабинете бабушки, даже в гостиной и еще двух комнатах, расставлялись столы с шитьем белья. Готовили парадную постель, кружевные подушки, одеяло.
По утрам
ходили портнихи, швеи.
Барин помнит даже, что в третьем году Василий Васильевич продал хлеб
по три рубля, в прошлом дешевле, а Иван Иваныч
по три с четвертью. То в поле чужих мужиков встретит да спросит, то напишет кто-нибудь из города, а не то так, видно, во сне приснится покупщик, и цена тоже. Недаром долго спит. И щелкают они на счетах с приказчиком иногда все утро или целый вечер, так что тоску наведут на жену и детей, а приказчик выйдет весь в поту из
кабинета, как будто верст за тридцать на богомолье пешком
ходил.
— Прошу покорно, садитесь, а меня извините. Я буду
ходить, если позволите, — сказал он, заложив руки в карманы своей куртки и ступая легкими мягкими шагами
по диагонали большого строгого стиля
кабинета. — Очень рад с вами познакомиться и, само собой, сделать угодное графу Ивану Михайловичу, — говорил он, выпуская душистый голубоватый дым и осторожно относя сигару ото рта, чтобы не сронить пепел.
Наконец девушка решилась объясниться с отцом. Она надела простенькое коричневое платье и пошла в
кабинет к отцу.
По дороге ее встретила Верочка. Надежда Васильевна молча поцеловала сестру и
прошла на половину отца; у нее захватило дыхание, когда она взялась за ручку двери.
Когда Надежда Васильевна
проходила по столовой, до нее донеслись чьи-то отчаянные крики: она не узнала голоса отца и бегом бросилась к
кабинету.
Он мог
ходить по комнатам без помощи костылей и
по нескольку часов сряду просиживал в своем
кабинете, занимаясь делами с своим новым управляющим.
Она бросалась в постель, закрывала лицо руками и через четверть часа вскакивала,
ходила по комнате, падала в кресла, и опять начинала
ходить неровными, порывистыми шагами, и опять бросалась в постель, и опять
ходила, и несколько раз подходила к письменному столу, и стояла у него, и отбегала и, наконец, села, написала несколько слов, запечатала и через полчаса схватила письмо, изорвала, сожгла, опять долго металась, опять написала письмо, опять изорвала, сожгла, и опять металась, опять написала, и торопливо, едва запечатав, не давая себе времени надписать адреса, быстро, быстро побежала с ним в комнату мужа, бросила его да стол, и бросилась в свою комнату, упала в кресла, сидела неподвижно, закрыв лицо руками; полчаса, может быть, час, и вот звонок — это он, она побежала в
кабинет схватить письмо, изорвать, сжечь — где ж оно? его нет, где ж оно? она торопливо перебирала бумаги: где ж оно?
Чинность и тишина росли
по мере приближения к
кабинету. Старые горничные, в белых чепцах с широкой оборкой,
ходили взад и вперед с какими-то чайничками так тихо, что их шагов не было слышно; иногда появлялся в дверях какой-нибудь седой слуга в длинном сертуке из толстого синего сукна, но и его шагов также не было слышно, даже свой доклад старшей горничной он делал, шевеля губами без всякого звука.
Отец не сидел безвыходно в
кабинете, но бродил
по дому, толковал со старостой, с ключницей, с поваром, словом сказать, распоряжался; тетеньки-сестрицы
сходили к вечернему чаю вниз и часов до десяти беседовали с отцом; дети резвились и бегали
по зале; в девичьей затевались песни, сначала робко, потом громче и громче; даже у ключницы Акулины лай стихал в груди.
Летнее утро; девятый час в начале. Федор Васильич в синем шелковом халате появляется из общей спальни и через целую анфиладу комнат
проходит в
кабинет. Лицо у него покрыто маслянистым глянцем; глаза влажны, слипаются; в углах губ запеклась слюна. Он останавливается
по дороге перед каждым зеркалом и припоминает, что вчера с вечера у него чесался нос.
Покуда в девичьей происходят эти сцены, Василий Порфирыч Затрапезный заперся в
кабинете и возится с просвирами. Он совершает проскомидию, как настоящий иерей: шепчет положенные молитвы, воздевает руки, кладет земные поклоны. Но это не мешает ему от времени до времени посматривать в окна, не
прошел ли кто
по двору и чего-нибудь не пронес ли. В особенности зорко следит его глаз за воротами, которые ведут в плодовитый сад. Теперь время ягодное, как раз кто-нибудь проползет.
К известному часу подъезжали к «Голубятне» богатые купцы, но всегда на извозчиках, а не на своих рысаках, для конспирации, поднимались на второй этаж,
проходили мимо ряда закрытых
кабинетов за буфет, а оттуда
по внутренней лестнице пробирались в отгороженное помещение и занимали места вокруг арены.
Долго
ходил он
по кабинету, думал вслух, ложился на диван и снова вставал, чтобы шагать
по кабинету.
— Нет,
ходил в церковь, а это правда, говорил, что
по старой вере правильнее. Скопцов тоже уважал очень. Это вот его
кабинет и был. Ты почему спросил,
по старой ли вере?
— Я хочу видеть! — вскинулась генеральша. — Где этот портрет? Если ему подарила, так и должен быть у него, а он, конечно, еще в
кабинете.
По средам он всегда приходит работать и никогда раньше четырех не уходит. Позвать сейчас Гаврилу Ардалионовича! Нет, я не слишком-то умираю от желания его видеть. Сделайте одолжение, князь, голубчик,
сходите в
кабинет, возьмите у него портрет и принесите сюда. Скажите, что посмотреть. Пожалуйста.
Петр Елисеич долго шагал
по кабинету, стараясь приучить себя к мысли, что он гость вот в этих стенах, где прожил лет пятнадцать. Да, нужно убираться, а куда?.. Впрочем, в резерве оставалась Самосадка с груздевским домом. Чтобы развлечься, Петр Елисеич
сходил на фабрику и там нашел какие-то непорядки. Между прочим, досталось Никитичу, который никогда не слыхал от приказчика «худого слова».
Мы по-прежнему заняли
кабинет и детскую, то есть бывшую спальню, но уже не были стеснены постоянным сиденьем в своих комнатах и стали иногда
ходить и бегать везде; вероятно, отсутствие гостей было этому причиной, но впоследствии и при гостях продолжалось то же.
Вихров всю почти ночь после того не спал и все
ходил взад и вперед
по кабинету.
Зачатиевский засеменил ногами
по направлению к передней, и вслед за тем
прошли в
кабинет два лакея с подносами, обремененными налитыми стаканами.
К объяснению всего этого
ходило, конечно,
по губернии несколько темных и неопределенных слухов, вроде того, например, как чересчур уж хозяйственные в свою пользу распоряжения
по одному огромному имению, находившемуся у князя под опекой; участие в постройке дома на дворянские суммы, который потом развалился; участие будто бы в Петербурге в одной торговой компании, в которой князь был распорядителем и в которой потом все участники потеряли безвозвратно свои капиталы; отношения князя к одному очень важному и значительному лицу, его прежнему благодетелю, который любил его, как родного сына, а потом вдруг удалил от себя и даже запретил называть при себе его имя, и, наконец, очень тесная дружба с домом генеральши, и ту как-то различно понимали: кто обращал особенное внимание на то, что для самой старухи каждое слово князя было законом, и что она, дрожавшая над каждой копейкой, ничего для него не жалела и, как известно
по маклерским книгам, лет пять назад дала ему под вексель двадцать тысяч серебром, а другие говорили, что m-lle Полина дружнее с князем, чем мать, и что, когда он приезжал, они, отправив старуху спать,
по нескольку часов сидят вдвоем, затворившись в
кабинете — и так далее…
А мы, маленькие чиновники, воротим год-то годенский, копны бумаги одной испишем, и все берем даром жалованье — что ты прикажешь делать? — воскликнул Забоков; но в это время дверь
кабинета отворилась, и быстро
прошел по зале новый вице-директор.
Петр Иваныч не выдержал: он встал с дивана и начал, как у себя в
кабинете,
ходить по комнате, потом остановился перед ней.
В одно утро Петр Иваныч
ходил взад и вперед
по своему
кабинету.
В десять ужин, а после ужина уходит в
кабинет и до четырех часов стучит на своем «ремингтоне». Летом тот же режим — только больше на воздухе. Любитель цветов, В.М. Лавров копается в саду, потом
ходит за грибами, а
по ночам делает переводы на русский язык польских писателей или просматривает материалы для очередного номера журнала, которые ему привозили из редакции.
— Дело мое, о котором я буду теперь с тобой говорить, — продолжал, уже не сидя величественно в кресле, а
ходя беспокойными шагами
по кабинету, Тулузов, — состоит в следующем глупом казусе: в молодости моей я имел неосторожность потерять мой паспорт…
Но стоны повторяются чаще и чаще и делаются, наконец, беспокойными. Работа становится настолько неудобною, что Иудушка оставляет письменный стол. Сначала он
ходит по комнате, стараясь не слышать; но любопытство мало-помалу берет верх над пустоутробием. Потихоньку приотворяет он дверь
кабинета, просовывает голову в тьму соседней комнаты и в выжидательной позе прислушивается.
Когда оба вошли в
кабинет, Порфирий Владимирыч оставил дверь слегка приотворенною и затем ни сам не сел, ни сына не посадил, а начал
ходить взад и вперед
по комнате.
Сначала он сидел смирно, потом принялся
ходить взад и вперед
по комнате и, наконец, стал что-то насвистывать, вследствие чего дверь
кабинета приотворилась, и оттуда послышался раздраженный голос Иудушки...
Весь этот день ему было не
по себе. Он еще не имел определенных опасений за будущее, но уже одно то волновало его, что случился такой факт, который совсем не входил в обычное распределение его дня, и что факт этот
прошел безнаказанно. Даже к обеду он не вышел, а притворился больным и скромненько, притворно ослабевшим голосом попросил принести ему поесть в
кабинет.
Николай Артемьевич
ходил, нахмурив брови, взад и вперед
по своему
кабинету. Шубин сидел у окна и, положив ногу на ногу, спокойно курил сигару.
Доктор Сергей Борисыч был дома; полный, красный, в длинном ниже колен сюртуке и, как казалось, коротконогий, он
ходил у себя в
кабинете из угла в угол, засунув руки в карманы, и напевал вполголоса: «Ру-ру-ру-ру». Седые бакены у него были растрепаны, голова не причесана, как будто он только что встал с постели. И
кабинет его с подушками на диванах, с кипами старых бумаг
по углам и с больным грязным пуделем под столом производил такое же растрепанное, шершавое впечатление, как он сам.
А Юлия Сергеевна привыкла к своему горю, уже не
ходила во флигель плакать. В эту зиму она уже не ездила
по магазинам, не бывала в театрах и на концертах, а оставалась дома. Она не любила больших комнат и всегда была или в
кабинете мужа, или у себя в комнате, где у нее были киоты, полученные в приданое, и висел на стене тот самый пейзаж, который так понравился ей на выставке. Денег на себя она почти не тратила и проживала теперь так же мало, как когда-то в доме отца.
Видно было, что он не спал всю ночь, вероятно, играл в карты и много пил. Зинаида Федоровна уложила его в постель, и все мы потом до самого вечера
ходили на цыпочках. Обед
прошел вполне благополучно, но когда ушли в
кабинет пить кофе, началось объяснение. Зинаида Федоровна заговорила о чем-то быстро, вполголоса, она говорила по-французски, и речь ее журчала, как ручей, потом послышался громкий вздох Орлова и его голос.
Елена
сходила в детскую и, взяв там на руки маленького своего сына, возвратилась с ним снова в
кабинет князя, уселась на диване и начала с ребенком играть, — положение, в котором князь,
по преимуществу, любил ее видеть.
Домна Осиповна заметно осталась очень довольна всем этим разговором; ей давно хотелось объяснить и растолковать себя Бегушеву, что и сделала она, как ей казалось, довольно искусно. Услышав затем, что дверь за Бегушевым заперли, Домна Осиповна встала,
прошла по всем комнатам своей квартиры, сама погасила лампы в зале, гостиной,
кабинете и скрылась в полутемной спальне.
Германн остановился перед нею, долго смотрел на нее, как бы желая удостовериться в ужасной истине; наконец вошел в
кабинет, ощупал за обоями дверь и стал
сходить по темной лестнице, волнуемый странными чувствованиями.
Стук замолк, загремел засов, послышался голос кухарки, чей-то неясный голос в ответ, затем кто-то скрипя поднялся
по лестнице, тихонько
прошел в
кабинет и постучался в спальню.
Явившись на службу с крупным опозданием, хитрый Коротков, чтобы не возбуждать кривотолков среди низших служащих, прямо
прошел к себе в комнату и на столе нашел бумагу, в коей заведующий подотделом укомплектования запрашивал заведующего базой, будет ли выдано машинисткам обмундирование. Прочитав бумагу правым глазом, Коротков взял ее и отправился
по коридору к
кабинету заведующего базой т. Чекушина.
Правда, он иногда уходил заниматься чем-то в своем
кабинете, иногда
по делам ездил в город и
ходил по хозяйству; но я видела, какого труда ему стоило отрываться от меня.
У Дымова сильно болела голова; он утром не пил чаю, не пошел в больницу и все время лежал у себя в
кабинете на турецком диване. Ольга Ивановна,
по обыкновению, в первом часу отправилась к Рябовскому, чтобы показать ему свой этюд nature morte и спросить его, почему он вчера не приходил. Этюд казался ей ничтожным, и написала она его только затем, чтобы иметь лишний предлог
сходить к художнику.
Когда в восьмом часу утра Ольга Ивановна, с тяжелой от бессонницы головой, непричесанная, некрасивая и с виноватым выражением вышла из спальни, мимо нее
прошел в переднюю какой-то господин с черною бородой, по-видимому доктор. Пахло лекарствами. Около двери в
кабинет стоял Коростелев и правою рукою крутил юный ус.
По уходе Смагина генерал долго не мог успокоиться и раза два
проходил из своего
кабинета в гостиную, чтобы рассказать какую-нибудь новую подробность из анекдота о свечке. Енафа Аркадьевна только пожимала плечами, а генерал не хотел ничего замечать и продолжал смеяться с обычным грозным добродушием.
Когда надоедало
ходить, я останавливался в
кабинете у окна и, глядя через свой широкий двор, через пруд и голый молодой березняк, и через большое поле, покрытое недавно выпавшим, тающим снегом, я видел на горизонте на холме кучу бурых изб, от которых
по белому полю спускалась вниз неправильной полосой черная грязная дорога.