Неточные совпадения
— Ну, послушай однако, — нахмурив свое красивое
умное лицо, сказал старший брат, — есть границы всему. Это очень хорошо быть чудаком и искренним человеком и не любить фальши, — я всё это знаю; но ведь то, что ты говоришь, или не имеет смысла или имеет очень дурной смысл. Как ты находишь неважным, что тот
народ, который ты любишь, как ты уверяешь…
Наша братья,
народ умный, как мы называем себя, поступает почти так же, и доказательством служат наши ученые рассуждения.
Уж
умнее того нельзя выдумать, что весь
народ выдумал.
Чтоб
умный, бодрый наш
народХотя по языку нас не считал за немцев.
— Сына и отца, обоих, — поправил дядя Миша, подняв палец. — С сыном я во Владимире в тюрьме сидел.
Умный был паренек, но — нетерпим и заносчив. Философствовал излишне… как все семинаристы. Отец же обыкновенный неудачник духовного звания и алкоголик. Такие, как он, на конце дней становятся странниками, бродягами по монастырям, питаются от богобоязненных купчих и сеют в
народе различную ерунду.
— Единственный
умный царь из этой семьи — Петр Первый, и это было так неестественно, что черный
народ признал помазанника божия антихристом, слугой Сатаны, а некоторые из бояр подозревали в нем сына патриарха Никона, согрешившего с царицей.
— Я с детства слышу речи о
народе, о необходимости революции, обо всем, что говорится людями для того, чтоб показать себя друг перед другом
умнее, чем они есть на самом деле. Кто… кто это говорит? Интеллигенция.
Было ясно, что это тот самый великий русский
народ, чьи
умные руки создали неисчислимые богатства, красиво разбросанные там, на унылом поле.
— Подвинув отъехавший стул ближе ко столу, согнувшись так, что подбородок его почти лег на тарелку, он продолжал: — Я вам покаюсь: я вот, знаете, утешаю себя, — ничего, обойдется, мы —
народ умный!
Призадумаешься над репутацией
умного, делового, религиозного, нравственного и свободного
народа!
— А я вам доложу, князь, — сказал приказчик, когда они вернулись домой, — что вы с ними не столкуетесь;
народ упрямый. А как только он на сходке — он уперся, и не сдвинешь его. Потому, всего боится. Ведь эти самые мужики, хотя бы тот седой или черноватый, что не соглашался, — мужики
умные. Когда придет в контору, посадишь его чай пить, — улыбаясь, говорил приказчик, — разговоришься — ума палата, министр, — всё обсудит как должно. А на сходке совсем другой человек, заладит одно…
Конечно, и то правда, что, подписывая на пьяной исповеди Марьи Алексевны «правда», Лопухов прибавил бы: «а так как, по вашему собственному признанию, Марья Алексевна, новые порядки лучше прежних, то я и не запрещаю хлопотать о их заведении тем людям, которые находят себе в том удовольствие; что же касается до глупости
народа, которую вы считаете помехою заведению новых порядков, то, действительно, она помеха делу; но вы сами не будете спорить, Марья Алексевна, что люди довольно скоро
умнеют, когда замечают, что им выгодно стало поумнеть, в чем прежде не замечалась ими надобность; вы согласитесь также, что прежде и не было им возможности научиться уму — разуму, а доставьте им эту возможность, то, пожалуй, ведь они и воспользуются ею».
Этот
народ, молодой, предприимчивый, более деловой, чем
умный, до того занят устройством своего жилья, что вовсе не знает наших мучительных болей.
Все это опять падало на девственную душу, как холодные снежинки на голое тело… Убийство Иванова казалось мне резким диссонансом. «Может быть, неправда?..» Но над всем преобладала мысль: значит, и у нас есть уже это… Что именно?.. Студенчество,
умное и серьезное, «с озлобленными лицами», думающее тяжкие думы о бесправии всего
народа… А при упоминании о «генералах Тимашевых и Треповых» в памяти вставал Безак.
Человек как человек, ничем не хуже других
народов, а только
умнее.
По приезде к приходу, на крыльце и на паперти храма Павел увидал множество нищих, слепых, хромых, покрытых ранами; он поспешил раздать им все деньги, какие были при нем. Стоявший в самой церкви
народ тоже кинулся ему в глаза тем, что мужики все были в серых армяках, а бабы — в холщовых сарафанах, и все почти — в лаптях, но лица у всех были
умные и выразительные.
— Это все
народ умный-с! Не то, что ваши Постены, — сказал Павел.
— А странный
народ эти чиновники! — продолжал он, снова обращаясь ко мне, — намедни приехал ко мне наш исправник. Стал я с ним говорить… вот как с вами. Слушал он меня, слушал, и все не отвечает ни слова. Подали водки; он выпил; закусил и опять выпил, и вдруг его озарило наитие:"Какой, говорит, вы
умный человек, Владимир Константиныч! отчего бы вам не служить?"Вот и вы, как выпьете, может быть, тот же вопрос сделаете.
Милан рассчитывал на приданое, но
умная Наталья удержала за собой право распоряжения своим состоянием, и Милан опустошал расходами на свой двор казначейство Сербии, которая после двух войн (1876 и 1877/78 годов) была в 1882 году из княжества провозглашена королевством, к великому неудовольствию
народа, боявшегося увеличения налогов.
— Отчего же и нет? Ведь вы же
умный человек и, конечно, сами не веруете, а слишком хорошо понимаете, что вера вам нужна, чтобы
народ абрютировать. Правда честнее лжи.
Народ этот не глупее других, даже бывают из них и очень
умные, но они слишком горячи, чтоб быть хитрыми и расчетливыми.
— Но — и другое есть:
народ наш сообразительный, смекалистый, на свой салтык [Лад, склад или образец — Ред.] —
умный, — азбука!
Арабы тоже весьма похвально писали, норвежане и другие, всё замечая, что-де
народ умный, трудолюбивый и смелый, а потом всё это пропало и как будто иной совсем явился
народ.
А пришло другое время, он отметил: «Силу копят не умом, а дубьём да рублём», «Не суй бороду близко городу» — замечаете: как будто два
народа составляли эти речения, один — смелый,
умный, а другой — хитроват, но как будто пришиблен и немножко подхалим.
— Ну, прощай, отец мой, — говорил дядя Ерошка. — Пойдешь в поход, будь
умней, меня, старика, послушай. Когда придется быть в набеге или где (ведь я старый волк, всего видел), да коли стреляют, ты в кучу не ходи, где
народу много. А то всё, как ваш брат оробеет, так к
народу и жмется: думает, веселей в
народе. А тут хуже всего: по народу-то и целят. Я всё, бывало, от
народа подальше, один и хожу: вот ни разу меня и не ранили. А чего не видал на своем веку?
Тут был граф Х., наш несравненный дилетант, глубокая музыкальная натура, который так божественно"сказывает"романсы, а в сущности, двух нот разобрать не может, не тыкая вкось и вкривь указательным пальцем по клавишам, и поет не то как плохой цыган, не то как парижский коафер; тут был и наш восхитительный барон Z., этот мастер на все руки: и литератор, и администратор, и оратор, и шулер; тут был и князь Т., друг религии и
народа, составивший себе во время оно, в блаженную эпоху откупа, громадное состояние продажей сивухи, подмешанной дурманом; и блестящий генерал О. О… который что-то покорил, кого-то усмирил и вот, однако, не знает, куда деться и чем себя зарекомендовать и Р. Р., забавный толстяк, который считает себя очень больным и очень
умным человеком, а здоров как бык и глуп как пень…
Да, я понимаю, если бы на месте этих истребленных лесов пролегли шоссе, железные дороги, если бы тут были заводы, фабрики, школы —
народ стал бы здоровее, богаче,
умнее, но ведь тут ничего подобного!
— Я разумею великим человеком только того, — отвечала Елена, — кто создал что-нибудь новое, избрал какой-нибудь новый путь, неизвестный, по крайней мере, в его
народе; а кто идет только искусно по старым дорожкам — это, пожалуй, люди
умные… ловкие в жизни…
И Пугач также прельщал
народ, да
умней был этого Бонапарта: назвался государем Петром Федоровичем — так не диво, что перемутил всех православных; а этот что за выскочка?
Так жили они, трое, по виду спокойно и радостно, и сами верили в свою радость; к детям ходило много молодого
народу, и все любили квартиру с ее красотою. Некоторые, кажется, только потому и ходили, что очень красиво, — какие-то скучные, угреватые подростки, весь вечер молча сидевшие в углу. За это над ними подсмеивался и Саша, хотя в разговоре с матерью уверял, что это очень
умные и в своем месте даже разговорчивые ребята.
— Вот, — говорит он, — учитель русской словесности: какая душа!
Умный, добрый,
народ любит и все нам про
народ рассказывает.
— Они — почему богаче других? Потому что —
умнее. Так ты, сволочь, помни, если
умный: крестьянство должно жить стадом, дружно, тогда оно — сила! А они расщепляют деревню, как полено на лучину, ведь вот что! Сами себе враги. Это — злодейский
народ. Вот как Хохол мается с ними…
— Понял? То-то. Я тебе почему говорю? Пекарь твой хвалит тебя, ты, дескать, парень
умный, честный и живешь — один. А к вам, в булочную, студенты шляются, сидят у Деренковой по ночам. Ежели — один, понятно. Но — когда много? А? Я против студентов не говорю — сегодня он студент, а завтра — товарищ прокурора. Студенты — хороший
народ, только они торопятся роли играть, а враги царя — подзуживают их! Понимаешь? И еще скажу…
Мухоедов принимал живое участие в этих движениях, но больше своим присутствием, а не словом; он изображал из себя «
народ», как говорят о статистах на театральной сцене, предоставляя роль вожаков более красноречивым и более
умным, как он думал в простоте своего доброго сердца.
Знай-ка он умные-то слова, по нашей бы стороне много мог выиграть: сторона глухая,
народ темный.
На берегу ее кипучих вод
Недавно новый изгнанный
народАул построил свой, — и ждал мгновенье,
Когда свершить придуманное мщенье;
Черкес готовил дерзостный набег,
Союзники сбирались потаенно,
И
умный князь, лукавый Росламбек,
Склонялся перед русскими смиренно,
А между тем с отважною толпой
Станицы разорял во тьме ночной;
И, возвратясь в аул, на пир кровавый
Он пленников дрожащих приводил,
И уверял их в дружбе, и шутил,
И головы рубил им для забавы.
Такой вопрос очень возможен, и я, предвидя его, спешу дать мой ответ. Шерамур поставлен здесь по двум причинам: во-первых, я опасался, что без него в этой книжке не выйдет определенного числа листов, а во-вторых, если сам Шерамур не годится к праведным даже в качестве юродивого, то тут есть русская няня, толстая баба с шнипом, суд которой, по моему мнению, может служить выражением праведности всего нашего
умного и доброго
народа.
—
Умный человек должен целить в хозяева, а не мимо! Народищу — множество, а хозяев — мало, и оттого все нехорошо… фальшиво все и непрочно! Вот будешь смотреть, увидишь больше, — тогда отвердеет сердчишко, поймешь сам, что вредный самый
народ — это которые не заняты в деле. И надо весь лишний
народ в дело пустить, чтобы зря не шлялся. Дерево гниет и то — жалко, сожги его — тепло будет, — так и человек. Понял ли?
Григорий Иванович, этот
умный, высоконравственный, просвещенный и доступный пониманию некоторых сторон искусства человек, сказал нам с Верой: что малороссийский
народ пустой, что и Гоголь сам точно такой же хохол, каких он представляет в своих повестях, что ему мало одного, что он хочет быть и музыкантом и живописцем, и начал бранить его за то, что он предался Италии.
«Пешком пришел!
Умные! То, чай, тепло было, а тут, видишь, сивер. Застынет теперь, — заседатель с доктором, небось, пешком не придут… Возить же доведется… А вы, господа, что
народ зря булгачите?.. Ночное дело…»
Собаки
народ умный, они знают все политические отношения, и потому, верно, там будет всё: портрет и все дела этого мужа.
Бритые гранды, которых я застал в зале государственного совета великое множество, были
народ очень
умный, и когда я сказал: «Господа, спасем луну, потому что земля хочет сесть на нее», то все в ту же минуту бросились исполнять мое монаршее желание, и многие полезли на стену, с тем чтобы достать луну; но в это время вошел великий канцлер.
Жанна. Я не хочу политики! Я не хочу, чтобы ты, Варья, рубила голову мосье Зыбин. За что? Он — весёлая голова… Ты —
умная голова, а русский
народ — добрый! Он не хочет рубить голови своим дворьяне.
Надежда погасла. Ничего нового и особенно
умного Егор не сказал; но была в его словах страшная убедительность, как в тех полуснах, что грезились губернатору в его долгие одинокие прогулки. Одна фраза: «
Народ желает» — очень точно выразила то, что чувствовал сам Петр Ильич, и была особенно убедительной, неопровержимой; но, быть может, даже не в словах Егора была эта странная убедительность, а во взгляде, в завитках сизых волос, в широких, как лопаты, руках, покрытых свежею землею.
Войдите в церковь:
народ стоит удивительно чистый, лица
умные, благообразные, на всех почти синие кафтаны; а вон напереди стоят одна лисья и две енотовые шубы — это-то и есть самые богачи: они из Терентьева, да их и много; вон в синем кафтане, рублей по восьмнадцати сукно, — это из Овсянова; заезжайте к нему в гости: уверяю, что без цимлянского не уедете!
Народ-художник,
умным очам которого открылась нетленная красота тела, не мог окончательно проклясть и осудить тело, а Платон был слишком сыном своего
народа и его религии, чтобы совершить такую измену национальному гению эллинства, — он, который
умное видение этого мира положил в основу своей философии.
На другой день король и королева, приглашенные капитаном к обеду, приехали на корвет в сопровождении своего дяди, губернатора острова, пожилого, коротко остриженного канака с
умным и энергичным лицом, который потом, после смерти Камеамеа IV, года через три после пребывания «Коршуна» в Гонолулу, вступил на престол, и неизбежного первого министра, мистера Вейля, которого король очень любил и, как уверяли злые языки, за то, что
умный шотландец не очень-то обременял делами своего короля и не прочь был вместе с ним распить одну-другую бутылку хереса или портвейна, причем не был одним из тех временщиков, которых
народ ненавидит.
Это был, как
народ называет,"тертый калач",
умный, речистый, веселый человек, бывший моряк, к литературе имевший некоторое"касательство"как автор статей по морским вопросам.
Мерик. Бредит. На партрет загляделся. (Смеется.) Комиссия! Образованные господа всякие машины и лекарства повыдумывали, а нет еще того
умного человека, чтоб нашел лекарство от женского пола… Ищут, как бы все болезни лечить, а того и вдомек не берут, что от бабья
народа пропадает больше, чем от болезней… Лукавы, сребролюбы, немилостивы, никакого ума… Свекровь изводит невестку, невестка норовит как бы облукавить мужа… И конца нет…
Съесть хотят вас очи Иоанна Грозного, и черная борода его, кажется, шевелится вместе с устами, готовыми произнести слово: «Казнь!» Ослеплен, истыкан судом домашним бедный Годунов, которого благодеяния
народу, множество
умных и славных подвигов не могли спасти от ненависти потомства за одно кровавое дело (и маляр, как член
народа, как судья прошедшего, взял своенад великим правителем, пустив его к потомству с чертами разбойника).