Неточные совпадения
Она его не замечает,
Как он ни бейся, хоть
умри.
Свободно дома принимает,
В гостях с ним молвит слова три,
Порой одним поклоном встретит,
Порою вовсе не заметит;
Кокетства
в ней ни капли нет —
Его не терпит высший свет.
Бледнеть Онегин начинает:
Ей иль не видно, иль не жаль;
Онегин сохнет, и едва ль
Уж не чахоткою страдает.
Все шлют Онегина к врачам,
Те хором шлют его к
водам.
Много
воды утекло с тех пор, много воспоминаний о былом потеряли для меня значение и стали смутными мечтами, даже и странник Гриша давно окончил свое последнее странствование; но впечатление, которое он произвел на меня, и чувство, которое возбудил, никогда не
умрут в моей памяти.
В известное наводнение 1824 года старика залило
водой в карете, он простудился, слег и
в начале 1825 года
умер.
Утка была ранена на расстоянии по крайней мере девяноста или ста шагов, ранена рикошетом, взмывшею от
воды 4-го нумера дробинкой (ибо я стрелял
в чирков вдвое ближе), улетала вместе со стаей, как будто здоровая, и улетала довольно далеко; потом прилетела назад, села на прежнее место и
умерла перед моими глазами.
Что же касается мужчин, то Птицын, например, был приятель с Рогожиным, Фердыщенко был как рыба
в воде; Ганечка всё еще
в себя прийти не мог, но хоть смутно, а неудержимо сам ощущал горячечную потребность достоять до конца у своего позорного столба; старичок учитель, мало понимавший
в чем дело, чуть не плакал и буквально дрожал от страха, заметив какую-то необыкновенную тревогу кругом и
в Настасье Филипповне, которую обожал, как свою внучку; но он скорее бы
умер, чем ее
в такую минуту покинул.
Он рассказал, наконец, что Павлищев встретился однажды
в Берлине с профессором Шнейдером, швейцарцем, который занимается именно этими болезнями, имеет заведение
в Швейцарии,
в кантоне Валлийском, лечит по своей методе холодною
водой, гимнастикой, лечит и от идиотизма, и от сумасшествия, при этом обучает и берется вообще за духовное развитие; что Павлищев отправил его к нему
в Швейцарию, лет назад около пяти, а сам два года тому назад
умер, внезапно, не сделав распоряжений; что Шнейдер держал и долечивал его еще года два; что он его не вылечил, но очень много помог; и что, наконец, по его собственному желанию и по одному встретившемуся обстоятельству, отправил его теперь
в Россию.
Так было и с Мыльниковым, по крайней мере
в семье сохранилось предание, что он
умер от
воды.
— Да, шесть лет, друзья мои. Много
воды утекло
в это время. Твоя прелестная мать
умерла, Геша; Зина замуж вышла; все постарели и не поумнели.
Прошел еще год. Надежда Федоровна хлопотала об открытии"Общества для вспоможения чающим движения
воды". Старания ее увенчались успехом, но — увы! она изнемогла под бременем ходатайств и суеты. Пришла старость, нужен был покой, а она не хотела и слышать о нем.
В самом разгаре деятельности, когда
в голове ее созревали все новые и новые планы (Семигоров потихоньку называл их"подвохами"), она
умерла, завещавши на смертном одре племяннице свое"дело".
— А что же? по крайней мере
умер, и концы
в воду.
Но если б заставить его, например, переливать
воду из одного ушата
в другой, а из другого
в первый, толочь песок, перетаскивать кучу земли с одного места на другое и обратно, — я думаю, арестант удавился бы через несколько дней или наделал бы тысячи преступлений, чтоб хоть
умереть, да выйти из такого унижения, стыда и муки.
12-го декабря. Прочитал
в газетах, что будто одному мужику, стоявшему наклонясь над
водой, вскочила
в рот небольшая щука и, застряв жабрами, не могла быть вытащена, отчего сей ротозей и
умер. Чему же после сего
в России верить нельзя? Верю и про профессора.
И потому как человеку, пойманному среди бела дня
в грабеже, никак нельзя уверять всех, что он замахнулся на грабимого им человека не затем, чтобы отнять у него его кошелек, и не угрожал зарезать его, так и нам, казалось бы, нельзя уже уверять себя и других, что солдаты и городовые с револьверами находятся около нас совсем не для того, чтобы оберегать нас, а для защиты от внешних врагов, для порядка, для украшения, развлечения и парадов, и что мы и не знали того, что люди не любят
умирать от голода, не имея права вырабатывать себе пропитание из земли, на которой они живут, не любят работать под землей,
в воде,
в пекле, по 10—14 часов
в сутки и по ночам на разных фабриках и заводах для изготовления предметов наших удовольствий.
Раз
в светлый теплый весенний денек Маркушка пригласил к себе своих приятелей, Пестеря и Кайло, и предложил им нечто от «
воды веселия и забвения». Эта порция водки была им куплена давно и хранилась под кроватью. Пестерь и Кайло пили стакан за стаканом и удивлялись щедрой проницательности Маркушки: именно
в этот день они
умирали от жажды, и Маркушка их спас… Совсем расчувствовавшийся Пестерь долго смотрел
в упор на Маркушку и наконец проговорил...
— Да послушай, Юрий Дмитрич: за тебя я готов
в огонь и
воду — ты мой боярин, а
умирать за всякого прохожего не хочу; дело другое отслужить по нем панихиду, пожалуй!..
Хотя трудно с этим согласиться, но положим, что такая уверенность справедлива, да для рыбы эта отрава очень вредна: та, которая наглоталась кукольванца много,
умирает скоро, всплывает наверх, бывает собрана и съедена; но несравненно большая часть окормленной рыбы
в беспамятстве забивается под берега, под коряги и камни, под кусты и корни дерев,
в густые камыши и травы, растущие иногда на глубоких местах — и
умирает там, непримеченная самими отравителями, следовательно пропадает совершенно даром и гниением портит
воду и воздух.
И
в самом деле, если б пребывание
в студеной
воде могло сокрушить Глеба, — если б ненастье, лютый ветер, мокрая одежда, просыхавшая не иначе, как на теле,
в состоянии были производить на него какое-нибудь действие, Глебу давным-давно следовало
умереть.
А ежели к этому,
в виде обстановки, прибавить толпы скалящих зубы ретирадников, а вдали, «у
воды», массы обезумевших от мякинного хлеба «компарсов» — просто со смеху
умереть можно!
Прочитывая все это, Миклаков только поеживался и посмеивался, и говорил, что ему все это как с гуся
вода, и при этом обыкновенно почти всем спешил пояснить, что он спокойнейший и счастливейший человек
в мире, так как с голоду
умереть не может, ибо выслужил уже пенсию, женской измены не боится, потому что никогда и не верил женской верности [Вместо слов «женской измены не боится, потому что никогда и не верил женской верности» было: «женской измены не боится, потому что сам всегда первый изменяет».], и, наконец, крайне доволен своим служебным занятием,
в силу того, что оно все состоит из цифр, а цифры, по его словам, суть самые честные вещи
в мире и никогда не лгут!
Она страдает одышкой и общим ожирением; ей и здесь-то доктора больше года жизни не дают, а
в Париже с переездами на
воды и с помощью усовершенствованной медицины она
умрет скорее.
В стакан
воды подлить… трех капель будет,
Ни вкуса
в них, ни цвета не заметно;
А человек без рези
в животе,
Без тошноты, без боли
умирает.
Некоторые из оговоренных винились
в ворожбе на бобах, на
воде, на деньгах; другие, при всех истязаниях, ни
в чем не сознавались и
умирали под пыткою или
в тюрьме, до разрешения дела».
Я помню у одного охотника ястреба шести осеней; это была чудная птица, брал все что ни попало, даже грачей;
в разное время поймал более десяти вальдшнепов; один раз вцепился
в серую дикую утку (полукрякву) и долго плавал с ней по пруду, несмотря на то, что утка ныряла и погружала его
в воду; наконец, она бросилась
в камыш, и ястреб отцепился; уток-чирят ловил при всяком удобном случае;
в шестое лето он стал не так резов и
умер на седьмую зиму внезапно, от какой-то болезни.
Рядом с нею стоял Рябовский и говорил ей, что черные тени на
воде — не тени, а сон, что
в виду этой колдовской
воды с фантастическим блеском,
в виду бездонного неба и грустных, задумчивых берегов, говорящих о суете нашей жизни и о существовании чего-то высшего, вечного, блаженного, хорошо бы забыться,
умереть, стать воспоминанием.
На луговой стороне Волги, там, где впадает
в нее прозрачная река Свияга и где, как известно по истории Натальи, боярской дочери, жил и
умер изгнанником невинным боярин Любославский, — там,
в маленькой деревеньке родился прадед, дед, отец Леонов; там родился и сам Леон,
в то время, когда природа, подобно любезной кокетке, сидящей за туалетом, убиралась, наряжалась
в лучшее свое весеннее платье; белилась, румянилась… весенними цветами; смотрелась с улыбкою
в зеркало…
вод прозрачных и завивала себе кудри… на вершинах древесных — то есть
в мае месяце, и
в самую ту минуту, как первый луч земного света коснулся до его глазной перепонки,
в ореховых кусточках запели вдруг соловей и малиновка, а
в березовой роще закричали вдруг филин и кукушка: хорошее и худое предзнаменование! по которому осьми-десятилетняя повивальная бабка, принявшая Леона на руки, с веселою усмешкою и с печальным вздохом предсказала ему счастье и несчастье
в жизни, вёдро и ненастье, богатство и нищету, друзей и неприятелей, успех
в любви и рога при случае.
Утро я провожу
в Ржановом доме среди золоторотцев, вижу, как там прямо от голода
умер ребенок, как мальчик стал алкоголиком, как прачка чахоточная едет полоскать белье; потом прихожу домой, и лакей
в белом галстуке отворяет мне дверь, вижу, как мой сын, мальчишка, требует от этого лакея, чтобы он принес ему
воды, вижу эту армию прислуги, работающих для нас.
Дымно, парно и душно
в землянке, по крыше хлещет дождь. Гудит лес, и откуда-то быстро, как бабья речь, ручьём стекает
вода. Над углями
в очаге дрожит,
умирая, синий огонь. Егор достаёт пальцами уголь, чтобы закурить папиросу, пальцы у него дрожат и лицо дикое.
Когда
в третий раз царь набрал полную чашу и стал подносить ее к губам, сокол опять разлил ее. Царь рассердился и, со всего размаха ударив сокола об камень, убил его. Тут подъехали царские слуги, и один из них побежал вверх к роднику, чтобы найти побольше
воды и скорее набрать полную чашу. Только и слуга не принес
воды; он вернулся с пустой чашкой и сказал: «Ту
воду нельзя пить:
в роднике змея, и она выпустила свой яд
в воду. Хорошо, что сокол разлил
воду. Если бы ты выпил этой
воды, ты бы
умер».
Прежде на благодатном острове, климат которого, благодаря его положению среди океана, один из лучших
в мире, не было никаких болезней, и люди
умирали от старости, если преждевременно не погибали
в пастях акул, на ловлю которых они отправлялись
в океан и там, бросившись с лодчонки
в воду, ныряли с ножами
в руках, храбро нападая на хищников, мясо которых незаслуженно прежде ценили.
А когда придет на место, станет он зябнуть от сибирского холода, зачахнет и
умрет тихо, молча, так что никто не заметит, а его скрипки, заставлявшие когда-то родную деревню и веселиться и грустить, пойдут за двугривенный чужаку-писарю или ссыльному, ребята чужака оборвут струны, сломают кобылки, нальют
в нутро
воды…
Тоненькая, хрупкая, стоя
в воде, с бледным вдохновенно-покорным личиком, готовая
умереть каждую минуту, Дуня, белокурая и кроткая, казалась ангелом, явившимся напомнить гибнувшим девушкам о последнем долге земли. Чистый детский голосок с трогательной покорностью читал молитву, а кроткое лицо с выражением готовности
умереть каждую минуту больше всяких слов утешений благотворно подействовало на ее подруг.
Между тем Кюлевейна схоронили; поезжане еще пробыли
в Москве по этому поводу лишних три дня, употребленные частью на хлопоты о том, чтобы тело умершего кавалериста не было вскрыто, так как смерть его казалась всем очевидною. Врач дал свидетельство, что он
умер от удара, и концы были брошены, если не
в воду, то
в могилу Ваганькова кладбища.
Со временем этот слух вполне утвердился, хотя, как оказывается, бедная пленница содержалась
в верхних отделениях Алексеевскою равелина, куда во время наводнения
вода едва ли могла достигнуть, и
умерла двумя годами раньше наводнения…
— Ведь вот, господа, пришли вы сюда, шумите… А из-за чего? Вы говорите, народ помирает. Ну, а рассудите сами, кто
в этом виноват. Говорил я вам сколько раз: поосторожнее будьте с зеленью, не пейте сырой
воды. Ведь кругом ходит зараза. Разорение вам какое, что ли,
воду прокипятить? А поди ты вот, не хотите. А как схватит человека, — доктора виноваты. Вот у меня недавно один
умер: шесть арбузов натощак съел! Ну скажите, кто тут виноват? Или вот с водкой: говорил я вам, не пейте водки, от нее слабеет желудок…
В Берлине же пахнула на меня моим Нижним и встреча с моим товарищем по Казани С-вым, который поехал лечиться на какие-то
воды. Бедняга — тогда уже очень мнительный — боялся все чахотки, от которой и
умер несколько лет спустя.
— Так, — соглашалась Зиночка. — Растения же наоборот: вдыхают углекислоту и выдыхают кислород. Углекислота содержится
в сельтерской
воде и
в самоварном угаре… Это очень вредный газ. Близ Неаполя есть так называемая Собачья пещера, содержащая
в себе углекислоту; пущенная
в нее собака задыхается и
умирает.
Носилась также молва, будто холера показывается на реках
в виде темного облачка, особенно по утрам и вечерам, и если кто, не догадавшись, черпал с этим облачком
воду, то все употреблявшие ее непременно
умирали холерой.
Старый солдат. Видно, какой-нибудь матушкин сынок, вырос во хлопках да на молоке: по-телячьи и
умрет! Благодарение Богу!
в нашем полку таким боярам не
вод.
— Ни слова более, мой дорогой, ни слова более! Подозревать вас — все равно что подозревать себя. Вы моя радость, моя утеха на старости; вами я не
умру, ибо я весь
в вас. Кабы я знал… ох, ох! кто без ошибок?.. не привел бы сюда этих глупцов, не подставил бы ушей для их басен, которые тянут их теперь, будто пудовые сережки. Эй! слушайте! — вскричал Липман своей команде, — если один из вас пикнет, что я нашел племянника
в этих дьявольских развалинах, то видите (он указал на Неву)…
в куль, да
в воду!
Ну да, так это и есть: был я человек, и делал разные поганые дела, и залился
в потоке
воды, и
умер, и, должно быть, по якой, мабуть, ошибке я попал теперь
в рай.
— Что однако? Куда ни глянь — все чудо:
вода ходит
в облаке, воздух землю держит, как перышко; вот мы с тобою прах и пепел, а движемся и мыслим, и то мне чудесно; а
умрем, и прах рассыпется, а дух пойдет к тому, кто его
в нас заключил. И то мне чудно: как он наг безо всего пойдет? кто ему крыла даст, яко голубице, да полетит и почиет?