Неточные совпадения
Анна Андреевна. Ну,
скажите, пожалуйста: ну, не совестно ли вам? Я на вас одних полагалась, как на порядочного человека: все вдруг выбежали, и вы туда ж за ними! и я вот ни от кого до сих пор толку не доберусь. Не
стыдно ли вам? Я у вас крестила вашего Ванечку и Лизаньку, а вы вот как со мною поступили!
Казалось, очень просто было то, что
сказал отец, но Кити при этих словах смешалась и растерялась, как уличенный преступник. «Да, он всё знает, всё понимает и этими словами говорит мне, что хотя и
стыдно, а надо пережить свой стыд». Она не могла собраться с духом ответить что-нибудь. Начала было и вдруг расплакалась и выбежала из комнаты.
Будет
стыдно, больно, но я всё
скажу ей.
— Да в чем же
стыдно? —
сказала она. — Ведь вы не могли
сказать человеку, который равнодушен к вам, что вы его любите?
— Я несчастлива? —
сказала она, приближаясь к нему и с восторженною улыбкой любви глядя на него, — я — как голодный человек, которому дали есть. Может быть, ему холодно, и платье у него разорвано, и
стыдно ему, но он не несчастлив. Я несчастлива? Нет, вот мое счастье…
— Ты смотришь на меня, —
сказала она, — и думаешь, могу ли я быть счастлива в моем положении? Ну, и что ж!
Стыдно признаться; но я… я непростительно счастлива. Со мной случилось что-то волшебное, как сон, когда сделается страшно, жутко, и вдруг проснешься и чувствуешь, что всех этих страхов нет. Я проснулась. Я пережила мучительное, страшное и теперь уже давно, особенно с тех пор, как мы здесь, так счастлива!.. —
сказала она, с робкою улыбкой вопроса глядя на Долли.
— Как тебе не
стыдно! —
сказал я часовому.
Увидя, что речь повернула вона в какую сторону, Петрушка закрутил только носом. Хотел он было
сказать, что даже и не пробовал, да уж как-то и самому стало
стыдно.
—
Стыдно, Родя, —
сказала Дуня. — Петр Петрович, подите вон! — обратилась она к нему, побледнев от гнева.
Мне было
стыдно. Я отвернулся и
сказал ему: «Поди вон, Савельич; я чаю не хочу». Но Савельича мудрено было унять, когда, бывало, примется за проповедь. «Вот видишь ли, Петр Андреич, каково подгуливать. И головке-то тяжело, и кушать-то не хочется. Человек пьющий ни на что не годен… Выпей-ка огуречного рассолу с медом, а всего бы лучше опохмелиться полстаканчиком настойки. Не прикажешь ли?»
«Как вам не
стыдно было, —
сказал я ему сердито, — доносить на нас коменданту после того, как дали мне слово того не делать!» — «Как бог свят, я Ивану Кузмичу того не говорил, — ответил он, — Василиса Егоровна выведала все от меня.
— Маркович, ювелир, ростовщик — насыпал за витриной мелких дешевеньких камешков, разного цвета, а среди них бросил пяток крупных. Крупные-то — фальшивые, я — знаю, мне это Левка, сын его,
сказал. Вот вам и хорошие люди! Их выдумывают для поучения, для меня: «Стыдись, Валентин Безбедов!» А мне — нисколько не
стыдно.
— Ему —
стыдно? — спросил наконец Клим, — тряхнув головою, Лидия
сказала вполголоса...
— Ну, если б не
стыдно было, так вы — не говорили бы на эту тему, —
сказал Самгин. И прибавил поучительно: — Человек беспокоится потому, что ищет себя. Хочет быть самим собой, быть в любой момент верным самому себе. Стремится к внутренней гармонии.
— Все, —
сказал Штольц, — даже и о ветке сирени. И тебе не
стыдно, не больно, Илья? не жжет тебя раскаяние, сожаление?..
Погодите, он придет, и тогда вы очнетесь; вам будет досадно и
стыдно за свою ошибку, а мне эта досада и стыд сделают боль», — вот что следовало бы мне
сказать вам, если б я от природы был попрозорливее умом и пободрее душой, если б, наконец, был искреннее…
— И сам не знаю, —
сказал он, — стыд у меня прошел теперь: мне не
стыдно от моего слова… мне кажется, в нем…
Погодите — он придет, и тогда вы очнетесь, вам будет досадно и
стыдно за свою ошибку…» Видите, как это верно! —
сказал он.
— Ах ты, Господи! — всплеснув руками,
сказала жена. — Какой же это покойник, коли кончик чешется? Покойник — когда переносье чешется. Ну, Илья Иваныч, какой ты, Бог с тобой, беспамятный! Вот этак
скажешь в людях когда-нибудь или при гостях и —
стыдно будет.
Послушай: хитрости какие!
Что за рассказ у них смешной?
Она за тайну мне
сказала,
Что умер бедный мой отец,
И мне тихонько показала
Седую голову — творец!
Куда бежать нам от злоречья?
Подумай: эта голова
Была совсем не человечья,
А волчья, — видишь: какова!
Чем обмануть меня хотела!
Не
стыдно ль ей меня пугать?
И для чего? чтоб я не смела
С тобой сегодня убежать!
Возможно ль?
— Ну, если б и любила: что же, грех, нельзя,
стыдно… вы не позволите, братец? — с насмешкой
сказала она.
— Бесстыдница! — укоряла она Марфеньку. — Где ты выучилась от чужих подарки принимать? Кажется, бабушка не тому учила; век свой чужой копейкой не поживилась… А ты не успела и двух слов
сказать с ним и уж подарки принимаешь.
Стыдно,
стыдно! Верочка ни за что бы у меня не приняла: та — гордая!
— А куда? Везде все то же; везде есть мальчики, которым хочется, чтоб поскорей усы выросли, и девичьи тоже всюду есть… Ведь взрослые не станут слушать. И вам не
стыдно своей роли? —
сказала она, помолчав и перебирая рукой его волосы, когда он наклонился лицом к ее руке. — Вы верите в нее, считаете ее не шутя призванием?
Я
сказал уже, что он остался в мечтах моих в каком-то сиянии, а потому я не мог вообразить, как можно было так постареть и истереться всего только в девять каких-нибудь лет с тех пор: мне тотчас же стало грустно, жалко,
стыдно.
Это ты хорошо сейчас
сказал про капитал; но видишь, Ламберт, ты не знаешь высшего света: у них все это на самых патриархальных, родовых, так
сказать, отношениях, так что теперь, пока она еще не знает моих способностей и до чего я в жизни могу достигнуть — ей все-таки теперь будет
стыдно.
— Нет, я не нахмурился, Лиза, а я так… Видишь, Лиза, лучше прямо: у меня такая черта, что не люблю, когда до иного щекотного в душе пальцами дотрагиваются… или, лучше
сказать, если часто иные чувства выпускать наружу, чтоб все любовались, так ведь это
стыдно, не правда ли? Так что я иногда лучше люблю хмуриться и молчать: ты умна, ты должна понять.
— Я только не умела выразиться, — заторопилась она, — это я не так
сказала; это потому, что я при вас всегда стыдилась и не умела говорить с первой нашей встречи. А если я не так
сказала словами, что «почти вас люблю», то ведь в мысли это было почти так — вот потому я и
сказала, хотя и люблю я вас такою… ну, такою общею любовью, которою всех любишь и в которой всегда не
стыдно признаться…
Еще раз перекрестила, еще раз прошептала какую-то молитву и вдруг — и вдруг поклонилась и мне точно так же, как наверху Тушарам, — глубоким, медленным, длинным поклоном — никогда не забуду я этого! Так я и вздрогнул и сам не знал отчего. Что она хотела
сказать этим поклоном: «вину ли свою передо мной признала?» — как придумалось мне раз уже очень долго спустя — не знаю. Но тогда мне тотчас же еще пуще стало
стыдно, что «сверху они оттудова смотрят, а Ламберт так, пожалуй, и бить начнет».
Она
сказала ему то самое, что он только что говорил себе, но теперь уже он этого не думал, а думал и чувствовал совсем другое. Ему не только было
стыдно, но было жалко всего того, что он терял с нею.
—
Стыдно, позорно было бы не оправдать! — восклицал чиновник. — Пусть он убил, но ведь отец и отец! И наконец, он был в таком исступлении… Он действительно мог только махнуть пестом, и тот повалился. Плохо только, что лакея тут притянули. Это просто смешной эпизод. Я бы на месте защитника так прямо и
сказал: убил, но не виновен, вот и черт с вами!
— Слишком
стыдно вам будет-с, если на себя во всем признаетесь. А пуще того бесполезно будет, совсем-с, потому я прямо ведь
скажу, что ничего такого я вам не говорил-с никогда, а что вы или в болезни какой (а на то и похоже-с), али уж братца так своего пожалели, что собой пожертвовали, а на меня выдумали, так как все равно меня как за мошку считали всю вашу жизнь, а не за человека. Ну и кто ж вам поверит, ну и какое у вас есть хоть одно доказательство?
«Вот если бы я знала, что я в живых останусь и опять в порядочные барышни попаду, мне бы
стыдно было, точно
стыдно… а то что?» — «Да кто вам
сказал, что вы умрете?» — «Э, нет, полно, ты меня не обманешь, ты лгать не умеешь, посмотри на себя».
Я пришел домой к самому концу третьего дня. Я забыл
сказать, что с досады на Гагиных я попытался воскресить в себе образ жестокосердой вдовы; но мои усилия остались тщетны. Помнится, когда я принялся мечтать о ней, я увидел перед собою крестьянскую девочку лет пяти, с круглым личиком, с невинно выпученными глазенками. Она так детски-простодушно смотрела на меня… Мне стало
стыдно ее чистого взора, я не хотел лгать в ее присутствии и тотчас же окончательно и навсегда раскланялся с моим прежним предметом.
Собирались раза два-три в зиму и в Малиновце, и я должен
сказать правду, что в этих случаях матушка изменяла своим экономическим соображениям и устраивала праздники на славу. Да и нельзя было иначе. Дом был громадный, помещения для всех вдоволь, запасов — тоже. Притом же сами всюду ездили и веселились —
стыдно было бы и соседям не отплатить тем же.
Словом
сказать, устроили дело так, чтоб и душа покойной, глядючи с небеси, радовалась, да и перед людьми было не
стыдно…
— Как тебе не
стыдно! —
сказала Ганна по окончании его речи. — Ты лжешь; ты обманываешь меня; ты меня не любишь; я никогда не поверю, чтобы ты меня любил!
Твою милость величают такими словами… словом,
сказать стыдно; пьяный москаль побоится вымолвить их нечестивым своим языком.
— А ну, жена, достань-ка там в возу баклажку! — говорил кум приехавшей с ним жене, — мы черпнем ее с добрыми людьми; проклятые бабы понапугали нас так, что и
сказать стыдно.
— Эй, Иохим, —
сказал он одним вечером, входя вслед за мальчиком к Иохиму. — Брось ты хоть один раз свою свистелку! Это хорошо мальчишкам на улице или подпаску в поле, а ты все же таки взрослый мужик, хоть эта глупая Марья и сделала из тебя настоящего теленка. Тьфу, даже
стыдно за тебя, право! Девка отвернулась, а ты и раскис. Свистишь, точно перепел в клетке!
Кто ведает из трепещущих от плети, им грозящей, что тот, во имя коего ему грозят, безгласным в придворной грамматике называется, что ему ни А… ни О… во всю жизнь свою
сказать не удалося [См. рукописную «Придворную грамматику» Фонвизина.]; что он одолжен, и
сказать стыдно кому, своим возвышением; что в душе своей он скареднейшее есть существо; что обман, вероломство, предательство, блуд, отравление, татьство, грабеж, убивство не больше ему стоят, как выпить стакан воды; что ланиты его никогда от стыда не краснели, разве от гнева или пощечины; что он друг всякого придворного истопника и раб едва-едва при дворе нечто значащего.
— Да что мне в том, что ты низок! Он думает, что
скажет: низок, так и вывернется. И не
стыдно тебе, князь, с такими людишками водиться, еще раз говорю? Никогда не прощу тебе!
— Вы ей
сказали, что ей
стыдно, и она вдруг вся изменилась. Вы на нее влияние имеете, князь, — прибавила, чуть-чуть усмехнувшись, Варя.
— И знаете, что я вам
скажу, Лукьян Тимофеич? Вы только на меня не сердитесь, а я удивляюсь вашей наивности, да и не одной вашей! Вы с такою наивностью чего-то от меня ожидаете, вот именно теперь в эту минуту, что мне даже совестно и
стыдно пред вами, что у меня нет ничего, чтоб удовлетворить вас; но клянусь же вам, что решительно нет ничего, можете себе это представить!
— Перестаньте, Ипполит; всё это ужасно
стыдно; сделайте одолжение, перестаньте! —
сказала Варя.
— И не
стыдно, — говорила она, прерывая свои поцелуи. — За что, про что разорвала детскую дружбу, пропала, не отвечала на письма и теперь не рада! Ну,
скажи, ведь не рада совсем?
— А
скажи, душенька, — спросила она еле слышно, так, что кадет с трудом разбирал ее слова, —
скажи еще одно: а то, что ты платил деньги, эти поганые два рубля, — понимаешь? — платил за любовь, за то, чтобы я тебя ласкала, целовала, отдавала бы тебе свое тело, — за это платить тебе не
стыдно было? никогда?
— Тамарочка, это нечестно, —
сказал он укоризненно. — Как вам не
стыдно у бедного отставного почти обер-офицера брать последние деньги? Зачем вы их спрятали сюда?
— Мне
стыдно сознаться, что она, как бы
сказать… она мне невеста…
Она почувствовала невозможность лишить меня этого счастия и с досадой
сказала отцу: «Как тебе не
стыдно взманить ребенка?
Мне
стыдно было
сказать, что я боюсь, и я согласился.