Неточные совпадения
— Вот он вас проведет в присутствие! — сказал Иван Антонович, кивнув головою, и один из священнодействующих, тут же находившихся, приносивший с таким усердием жертвы Фемиде, что оба рукава лопнули на локтях и давно лезла оттуда подкладка, за что и получил в свое время коллежского регистратора, прислужился нашим приятелям, как некогда Виргилий прислужился Данту, [Древнеримский поэт Вергилий (70–19 гг. до н. э.) в поэме Данте Алигьери (1265–1321) «Божественная комедия» через Ад и Чистилище провожает автора до Рая.] и провел их в комнату присутствия, где
стояли одни только широкие
кресла и в них
перед столом, за зерцалом [Зерцало — трехгранная пирамида с указами Петра I, стоявшая на столе во всех присутственных местах.] и двумя толстыми книгами, сидел один, как солнце, председатель.
—
Постой! Я сам представлюсь! — сказал Марк, вскочил с
кресел и, став в церемонную позу, расшаркался
перед Райским. — Честь имею рекомендоваться: Марк Волохов, пятнадцатого класса, состоящий под надзором полиции чиновник, невольный здешнего города гражданин!
Затем, направо, находилась комната Версилова, тесная и узкая, в одно окно; в ней
стоял жалкий письменный стол, на котором валялось несколько неупотребляемых книг и забытых бумаг, а
перед столом не менее жалкое мягкое
кресло, со сломанной и поднявшейся вверх углом пружиной, от которой часто стонал Версилов и бранился.
В первой, куда мы вошли,
стоял диван,
перед ним стол, кругом
кресла.
С четверть часа, а, может быть, и побольше, Лопухов
стоял перед столом, рассматривая там, внизу, ручку
кресел. Оно, хоть удар был и предвиденный, а все-таки больно; хоть и обдумано, и решено вперед все, что и как надобно сделать после такого письма или восклицания, а все-таки не вдруг соберешься с мыслями. Но собрался же наконец. Пошел в кухню объясняться с Машею...
Вера Павловна опять села и сложила руки, Рахметов опять положил
перед ее глазами записку. Она двадцать раз с волнением перечитывала ее. Рахметов
стоял подле ее
кресла очень терпеливо, держа рукою угол листа. Так прошло с четверть часа. Наконец, Вера Павловна подняла руку уже смирно, очевидно, не с похитительными намерениями, закрыла ею глаза: «как он добр, как он добр!» проговорила она.
Лиза подалась вперед, покраснела — и заплакала, но не подняла Марфы Тимофеевны, не отняла своих рук: она чувствовала, что не имела права отнять их, не имела права помешать старушке выразить свое раскаяние, участие, испросить у ней прощение за вчерашнее; и Марфа Тимофеевна не могла нацеловаться этих бедных, бледных, бессильных рук — и безмолвные слезы лились из ее глаз и глаз Лизы; а кот Матрос мурлыкал в широких
креслах возле клубка с чулком, продолговатое пламя лампадки чуть-чуть трогалось и шевелилось
перед иконой, в соседней комнатке за дверью
стояла Настасья Карповна и тоже украдкой утирала себе глаза свернутым в клубочек клетчатым носовым платком.
Лиза ничего не отвечала ему и, не улыбаясь, слегка приподняв брови и краснея, глядела на пол, но не отнимала своей руки; а наверху, в комнате Марфы Тимофеевны, при свете лампадки, висевшей
перед тусклыми старинными образами, Лаврецкий сидел на
креслах, облокотившись на колена и положив лицо на руки; старушка,
стоя перед ним, изредка и молча гладила его по волосам.
Марья Дмитриевна
стояла впереди всех,
перед креслами; она крестилась изнеженно-небрежно, по-барски — то оглядывалась, то вдруг поднимала взоры кверху: она скучала.
Далее, в углублении комнаты,
стояли мягкий полукруглый диван и несколько таких же мягких
кресел, обитых зеленым трипом.
Перед диваном
стоял небольшой ореховый столик с двумя свечами. К стене, выходившей к спальне Рациборского, примыкала длинная оттоманка, на которой свободно могли улечься два человека, ноги к ногам. У четвертой стены, прямо против дивана и орехового столика, были два шкафа с книгами и между ними опять тяжелая занавеска из зеленого сукна, ходившая на кольцах по медной проволоке.
За ширмами
стояла полуторная кровать игуменьи с прекрасным замшевым матрацем, ночной столик, небольшой шкаф с книгами и два мягкие
кресла; а по другую сторону ширм помещался богатый образник с несколькими лампадами, горевшими
перед фамильными образами в дорогих ризах; письменный стол, обитый зеленым сафьяном с вытисненными по углам золотыми арфами, кушетка, две горки с хрусталем и несколько
кресел.
Впрочем, вечером, поразмыслив несколько о сообщенном ему прокурором известии, он, по преимуществу, встревожился в том отношении, чтобы эти кляузы не повредили ему как-нибудь отпуск получить, а потому, когда он услыхал вверху шум и говор голосов, то, подумав, что это, вероятно, приехал к брату прокурор, он решился сходить туда и порасспросить того поподробнее о проделке Клыкова; но, войдя к Виссариону в гостиную, он был неприятно удивлен: там на целом ряде
кресел сидели прокурор, губернатор, m-me Пиколова, Виссарион и Юлия, а
перед ними
стоял какой-то господин в черном фраке и держал в руках карты.
Комната, в которую Стрелов привел Петеньку, смотрела светло и опрятно; некрашеный пол был начисто вымыт и снабжен во всю длину полотняною дорожкой; по стенам и у окон
стояли красного дерева стулья с деревянными выгнутыми спинками и волосяным сиденьем; посредине задней стены был поставлен такой же формы диван и
перед ним продолговатый стол с двумя
креслами по бокам; в углу виднелась этажерка с чашками и небольшим количеством серебра.
Перед портретом, почти во всю ширину зала вытянулся стол, покрытый зеленым сукном, направо у стены
стояли за решеткой две деревянные скамьи, налево — два ряда малиновых
кресел.
Всю мебель составляли столик, покрытый клеенкой, стоявший между двумя маленькими створчатыми окнами, на которых
стояли два горшка гераней, стоечка с образами и лампадка, висевшая
перед ними, одно
кресло и два стула.
Зимний дворец после пожара был давно уже отстроен, и Николай жил в нем еще в верхнем этаже. Кабинет, в котором он принимал с докладом министров и высших начальников, была очень высокая комната с четырьмя большими окнами. Большой портрет императора Александра I висел на главной стене. Между окнами
стояли два бюро. По стенам
стояло несколько стульев, в середине комнаты — огромный письменный стол,
перед столом
кресло Николая, стулья для принимаемых.
Поступок Фомы произвел на дядю настоящий столбняк. В свою очередь он
стоял теперь
перед ним неподвижно, бессмысленно, с разинутым ртом. Фома между тем поместился опять в
кресло и пыхтел, как будто от невыразимого волнения.
(На террасу выходят: Ольга Алексеевна — садится в плетеное
кресло около перил; Рюмин — становится сбоку, она что-то говорит ему негромко; Басов — останавливается у накрытого стола, рассматривает закуски. Варвара Михайловна
стоит, прислонившись к колонне террасы. Замыслов
перед ней.)
Он был владельцем канатного завода, имел в городе у пристаней лавочку. В этой лавочке, до потолка заваленной канатом, веревкой, пенькой и паклей, у него была маленькая каморка со стеклянной скрипучей дверью. В каморке
стоял большой, старый, уродливый стол,
перед ним — глубокое
кресло, и в нем Маякин сидел целыми днями, попивая чай, читая «Московские ведомости». Среди купечества он пользовался уважением, славой «мозгового» человека и очень любил ставить на вид древность своей породы, говоря сиплым голосом...
Тем, кто знаком с предчувствиями, я могу сказать, что у меня были самые гадкие предчувствия, и они усилились еще более, когда
перед нами отворилась дверь в залу и от стены, у которой
стояло бабушкино
кресло и сидело несколько родных и сторонних особ, отделилась навстречу нам фигура Мани, беленькая и легонькая, как морская пена.
У Маши вырвали палку и заставили просить у Григория прощения. Ребенок
стоял перед Григорьем и ни за что не хотел сказать: прости меня. Мать ударила Машу рукою, сказала, что высечет ее розгою, поставила в угол и загородила ее тяжелым
креслом.
У предводителя назначен был обед. Общество было прежнее, за исключением Мановского и Эльчанинова. Клеопатра Николаевна сидела на диване между Уситковою и Симановскою.
Перед ними
стоял исправник. Прочие дамы сидели на
креслах. Мужчины
стояли и ходили. Все ожидали графа.
Юлия сначала с презрением улыбалась; потом в лице ее появились какие-то кислые гримасы, и при последних словах Перепетуи Петровны она решительно не в состоянии была себя выдержать и, проговоря: «Сама дура!», — вышла в угольную, упала на
кресла и принялась рыдать, выгибаясь всем телом. Павел бросился к жене и стал даже
перед нею на колени, но она толкнула его так сильно, что он едва устоял на месте. Перепетуя Петровна,
стоя в дверях, продолжала кричать...
Посреди комнаты стол большой, у окна
кресло мягкое, с одной стороны стола — диван, дорогим ковром покрытый, а
перед столом стул с высокой спинкой, кожею обит. Другая комната — спальня его: кровать широкая, шкаф с рясами и бельём, умывальник с большим зеркалом, много щёточек, гребёночек, пузырьков разноцветных, а в стенах третьей комнаты — неприглядной и пустой — два потайные шкафа вделаны: в одном вина
стоят и закуски, в другом чайная посуда, печенье, варенье и всякие сладости.
На столе,
перед которым сидел Сергей Петрович, в старых, но все-таки вольтеровских
креслах, были размещены тоже в величайшем порядке различные принадлежности мужского туалета: в средине
стояло складное зеркало, с одной стороны коего помещалась щетка, с другой — гребенка; потом опять с одной стороны — помада в фарфоровой банке, с другой — фиксатуар в своей серебряной шкурке; около помады была склянка с о-де-колоном; около фиксатуара флакончик с духами, далее на столе лежал небольшой портфель,
перед которым красовались две неразлучные подруги: чернильница с песочницей.
Среди неё
стоял тяжёлый и неуклюжий письменный стол,
перед ним дубовое
кресло, у одной из стен, почти во всю длину её, развалился широкий турецкий диван, у другой — фисгармония и два шкапа с книгами.
Теперь кружок понтёров праздных
Вообразить прошу я вас,
Цвета их лиц разнообразных,
Блистанье их очков и глаз,
Потом усастого героя,
Который понтирует
стоя;
Против него меж двух свечей
Огромный лоб, седых кудрей
Покрытый редкими клочками,
Улыбкой вытянутый рот
И две руки с колодой — вот
И вся картина
перед вами,
Когда прибавим вдалеке
Жену на
креслах в уголке.
Прямо против двери,
перед диванчиком,
стоял круглый стол, покрытый ковром; кругом расставлены были
кресла и стулья; на столе горела лампа.
Сад. Большие, старые липы. В глубине, под ними, белая солдатская палатка. Направо, под деревьями, широкий диван из дерна,
перед ним стол. Налево, в тени лип, длинный стол, накрытый к завтраку. Кипит небольшой самовар. Вокруг стола плетеные стулья и
кресла. Аграфена варит кофе. Под деревом
стоит Конь, куря трубку,
перед ним Пологий.
Борис сидит в
креслах.
Перед ним
стоит врач.
Перед креслами на столе
стояла кандия с крестом на верхушке.
Не сводя глаз с матушкиного лица, я созерцал ее в безмолвном благоговении,
стоя перед нею на коленях и держа в своих руках ее руки. Матушка сидела в
кресле и также молча смотрела то на меня, то на небольшой акварельный портрет, который
стоял возле нее на крышке ее открытой рабочей шкатулки.
Перед почтенным иноком
стояла старинная бронзовая чернильница и такой же бронзовый колокольчик, а сбоку его в
кресле сидела розовая дама,
перед которою на столе были расставлены четыре тарелки, из коих на одной были фиги, на другой фундуки, на третьей розовый рахат-лукум, а на четвертой какое-то миндальное печенье и рюмка с санторинским вином, распространявшим по комнате свой неприятный аптечный запах.
Павла Захаровна встала с
кресла в несколько приемов и, ковыляя на левую ногу, прошлась по комнате взад и вперед, потом
постояла перед зеркалом, немножко расчесала взбившиеся курчавые волосы и взяла из угла около большой изразцовой печи палку, с которой не расставалась вне своей комнаты.
А мать ползала у
кресла и уже не кричала, а хрипела только и билась головой о колеса. И чистенькая, со взбитыми подушками, с завернутым одеялом,
стояла кровать, та самая, которую я купил четыре года назад —
перед свадьбой…
У входа во вторую продольную залу — направо — стол с продажей афиш. Билетов не продают. В этой зале, откуда ход на хоры,
стояли группы мужчин, дамы только проходили или останавливались
перед зеркалом. Но в следующей комнате, гостиной с арками, ведущей в большую залу, уже разместились дамы по левой стене, на диванах и
креслах, в светлых туалетах, в цветах и полуоткрытых лифах.
Ковер положен около бюро, где два
кресла стоят один
перед другим и ждут двух мирных собеседников.
Он
стоял перед сидевшим в
кресле Иоанном.
Мягкий диван, со стоящим
перед ним большим овальным столом, два
кресла и стулья с мягкими сиденьями составляли главную меблировку комнаты. Над диваном висело зеркало в черной раме, а на диване было несколько шитых шерстью подушек. Большой шитый шерстью ковер покрывал большую часть пола. В одном из углов комнаты
стояла горка с фарфоровой и хрустальной посудой, а в другом часы в высоком футляре.
Мартыныч тем временем уже совсем высвободился из
кресла и,
стоя лицом к двери, причесывал свои кудерьки маленьким гребешком, точно будто
перед ним висело зеркальце.
Кабинет представлял из себя довольно обширную, но вместе с тем и чрезвычайно уютную комнату; большой письменный стол
стоял в простенке между двумя окнами, закрытыми теперь тяжелыми зелеными репсовыми драпировками, с правой стороны от входа почти всю стену занимал книжный шкаф, с левой же — большой турецкий диван, крытый тоже зеленым репсом, остальная мебель состояла из двух маленьких круглых столиков, мягких стульев и
кресел и
кресла перед письменным столом в русском стиле, с дугой вместо спинки.
Кабинет представлял большую комнату с двумя окнами, выходившими на площадь, отступая на некоторое расстояние от которых
стоял громадный письменный стол, а
перед ним высокое
кресло; у стены, противоположной двери, в которую вошли посетители,
стоял широкий диван, крытый коричневым тисненым сафьяном, также же стулья и
кресла, стоявшие по стенам, и резной высокий книжный шкаф дополняли убранство. Пол был сплошь покрыт мягким персидским ковром, заглушающим шаги.
Он сел в высокие
кресла, а верный клеврет молча
стоял перед ним, ожидая, когда тот заговорит.
Павел Петрович
стоял, положив левую руку на спинку высокого
кресла, находившегося
перед письменным столом. Немного позади его находились цесаревич Александр и великий князь Константин. Государыня сидела на диване.
Он сполз с
кресла и
стоял перед ней на коленях.