Неточные совпадения
Он вспомнил
мощное движение массы рабочих с Выборгской стороны Петербурга, бархатистый гул ее говора, торжественное настроение.
Стало надсадно и безнадежно скучно слушать нестройный вой союзников.
Здесь — все другое, все фантастически изменилось, даже тесные улицы
стали неузнаваемы, и непонятно было, как могут они вмещать это
мощное тело бесконечной, густейшей толпы? Несмотря на холод октябрьского дня, на злые прыжки ветра с крыш домов, которые как будто сделались ниже, меньше, — кое-где форточки, даже окна были открыты, из них вырывались, трепетали над толпой красные куски материи.
И день настал. Встает с одра
Мазепа, сей страдалец хилый,
Сей труп живой, еще вчера
Стонавший слабо над могилой.
Теперь он
мощный враг Петра.
Теперь он, бодрый, пред полками
Сверкает гордыми очами
И саблей машет — и к Десне
Проворно мчится на коне.
Согбенный тяжко жизнью старой,
Так оный хитрый кардинал,
Венчавшись римскою тиарой,
И прям, и здрав, и молод
стал.
Долина Сицы покрыта отличным хвойно-смешанным лесом. Особенности этой долины заключаются в
мощных террасах. В обнажениях видно, что террасы эти наносного образования и состоят из глины, ила и угловатых камней величиной с конскую голову. Было время, когда какие-то силы создали эти террасы. Затем вдруг наступил покой. Террасы
стали зарастать лесом, которому теперь насчитывается более 200 лет.
Но Белинский черпал столько же из самого источника; взгляд Станкевича на художество, на поэзию и ее отношение к жизни вырос в
статьях Белинского в ту новую
мощную критику, в то новое воззрение на мир, на жизнь, которое поразило все мыслящее в России и заставило с ужасом отпрянуть от Белинского всех педантов и доктринеров.
Настанет год — России черный год, —
Когда царей корона упадет,
Забудет чернь к ним прежнюю любовь,
И пища многих будет смерть и кровь;
Когда детей, когда невинных жен
Низвергнутый не защитит закон;
Когда чума от смрадных мертвых тел
Начнет бродить среди печальных сел,
Чтобы платком из хижин вызывать;
И
станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек: —
В тот день явится
мощный человек,
И ты его узнаешь и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож.
Она боком, развязно села на стол, положив ногу на ногу. Ромашов увидел, как под платьем гладко определилась ее круглая и
мощная ляжка. У него задрожали руки и
стало холодно во рту. Он спросил робко...
Ах, никогда в жизни он не позабудет, как его щека ощутила шершавое прикосновение тонкого и теплого молдаванского полотна и под ним мраморную гладкость крепкого женского бедра. Он
стал целовать сквозь материю эту
мощную и нежную ногу, а Юлия, точно в испуге, горячо и быстро шептала...
Голос у него был маленький, но — неутомимый; он прошивал глухой, о́темный гомон трактира серебряной струной, грустные слова, стоны и выкрики побеждали всех людей, — даже пьяные
становились удивленно серьезны, молча смотрели в столы перед собою, а у меня надрывалось сердце, переполненное тем
мощным чувством, которое всегда будит хорошая музыка, чудесно касаясь глубин души.
— Господи, благослови! — прошептал он, затем широко зевнул, перекрестив рот, отдёрнул полог и
стал смотреть на
мощную, покрытую мягкими складками простыни, фигуру жены.
Услыхал отцовский приказ Григорий Моргун — и больше
стало валиться миршенцев от тяжелых его ударов. Как стебли травяные ложатся под острой косой, так они направо и налево падают на мать сыру землю. Чуть не полстены улеглось под
мощными кулаками Гришиными.
Вынесем, быстрый Пелид, тебя еще ныне живого.
Но приближается день твой последний! Не мы, повелитель,
Будем виною, но бог великий и рок самовластный.
Хоть бы бежать наравне мы с дыханием
стали Зефира,
Ветра, быстрейшего всех, — но и сам ты, назначено роком,
Должен от
мощного бога и смертного мужа погибнуть.
И
станет глад сей бедный край терзать,
И зарево окрасит волны рек —
В тот день явится
мощный человек,
И ты его узнаешь — и поймешь,
Зачем в руке его булатный нож.
— Этого мало, — повторил он и бросился к стене, на которой висел кинжал. Он схватил его, вынул из ножен и, засучив рукав своего сюртука до локтя, как исполнитель des hautes oeuvres перед совершением казни,
мощною рукой воткнул оружие в стол. Гибкая
сталь задрожала и жалобно заныла.
Певец
Друзья, кипящий кубок сей
Вождям, сраженным в бое.
Уже не при́дут в сонм друзей,
Не
станут в ратном строе,
Уж для врага их грозный лик
Не будет вестник мщенья,
И не помчит их
мощный клик
Дружину в пыл сраженья;
Их празден меч, безмолвен щит,
Их ратники унылы;
И сир могучих конь стоит
Близ тихой их могилы.