Неточные совпадения
— Ате
деньги… я, впрочем, даже и не знаю, были ли там и деньги-то, — прибавил он тихо и как бы в раздумье, — я
снял у ней тогда кошелек
с шеи, замшевый… полный, тугой такой кошелек… да я не посмотрел на него; не успел, должно быть… Ну, а вещи, какие-то все запонки да цепочки, — я все эти вещи и кошелек на чужом одном дворе, на В — м проспекте под камень схоронил, на другое же утро… Все там и теперь лежит…
Струнников,
с своей стороны, тоже доволен. Но он не мечтает, во-первых, потому, что отяжелел после обеда и едва может добрести до кабинета, и, во-вторых, потому, что мечтания вообще не входят в его жизненный обиход и он предпочитает проживать
деньги, как придется, без заранее обдуманного намерения. Придя в кабинет, он
снимает платье, надевает халат и бросается на диван. Через минуту громкий храп возвещает, что излюбленный человек в полной мере воспользовался послеобеденным отдыхом.
— Отпираю, а у самого руки трясутся, уже и
денег не жаль: боюсь, вдруг пристрелят. Отпер. Забрали тысяч десять
с лишком, меня самого обыскали, часы золотые
с цепочкой
сняли, приказали четверть часа не выходить из конторы… А когда они ушли, уж и хохотал я, как их надул: пока они мне карманы обшаривали, я в кулаке держал десять золотых, успел со стола схватить… Не догадались кулак-то разжать! Вот как я их надул!.. Хи-хи-хи! — и раскатывался дробным смехом.
— Угодно пятьдесят рублев за вашу мантилью! — протянул он вдруг
деньги девушке. Покамест та успела изумиться, пока еще собиралась понять, он уже всунул ей в руку пятидесятирублевую,
снял мантилью
с платком и накинул всё на плечи и на голову Настасье Филипповне. Слишком великолепный наряд ее бросался в глаза, остановил бы внимание в вагоне, и потом только поняла девушка, для чего у нее купили,
с таким для нее барышом, ее старую, ничего не стоившую рухлядь.
Тогда его сейчас обыскали, пестрое платье
с него
сняли и часы
с трепетиром, и
деньги обрали, а самого пристав велел на встречном извозчике бесплатно в больницу отправить.
— Однако это даже весьма мне удивительно, мамынька… Кто у нас, напримерно, хозяин в дому?.. Феня, в другой раз ты мне
деньги отдавай, а то я
с живой кожу
сниму.
— Спесивая стала, Наташенька… Дозваться я не могла тебя, так сама пошла: солдатке не до спеси. Ох, гляжу я на тебя, как ты маешься, так вчуже жаль… Кожу бы
с себя ровно
сняла да помогла тебе! Вон Горбатые не знают, куда
с деньгами деваться, а нет, чтобы послали хоть кобылу копны к зароду свозить.
Оказалось, что портреты
снимает удивительно: рисунок правильный, освещение эффектное, характерные черты лица схвачены
с неподражаемой меткостью, но ни конца, ни отделки, особенно в аксессуарах, никакой; и это бы еще ничего, но хуже всего, что, рисуя
с вас портрет, он делался каким-то тираном вашим: сеансы продолжал часов по семи, и — горе вам, если вы вздумаете встать и выйти: бросит кисть, убежит и ни за какие
деньги не станет продолжать работы.
— Что же, когда Дюсе деньги-то посылать будете? — спросил старик-камердинер Гаврило,
снимая с него сапоги.
Косяков уже шагал по двору. Ночь была светлая, и Косяков боязливо оглядывался в сторону дома, точно боялся какой засады. Вот и знакомый старый ларь.
Сняв осторожно замок и накладку, Косяков еще раз оглянулся кругом и по пояс опустился в глубокий ларь, где долго шарил руками в овсе, прежде чем ущупал заветный узелок. Достав узелок из ларя, Косяков вернулся
с ним в Зотушкин флигелек, проверил там
деньги и передал Зотушке ту самую жилку, которую когда-то привез Михалко из Полдневской от Маркушки.
— Я еще не настолько дурак, чтобы равнять себя
с Варламовым, — ответил Соломон, насмешливо оглядывая своих собеседников. — Варламов хоть и русский, но в душе он жид пархатый; вся жизнь у него в
деньгах и в наживе, а я свои
деньги спалил в печке. Мне не нужны ни
деньги, ни земля, ни овцы, и не нужно, чтоб меня боялись и
снимали шапки, когда я еду. Значит, я умней вашего Варламова и больше похож на человека!
Лотохин. Да на что она вам? Мне она нужнее, я велю
с нее
снять копию. Я так облуплю яичко, что вам останется только в рот положить. В
деньгах задержки не будет; мне купчую в руки, а вам
деньги, все до одной копеечки.
Кончив
с своей ниткой, он медленно привстал
с места, медленно отодвинул стул, медленно
снял очки, медленно пересчитал
деньги и, наконец, спросив меня через плечо: взять ли полную порцию? медленно вышел из комнаты.
Плис на шапке был гнилой, и именно потому, что накануне Акулина старательно зашила его в прорванном месте, он разлезся
с другого конца, и именно то движение, которым Поликей,
сняв шапку, думал в темноте засовать глубже под хлопки письмо
с деньгами, это самое движение распороло шапку и высунуло конверт одним углом из-под плису.
И деньги-то мне тычет… и перстни-то
снимает с рук, отдает; я все это беру…
— Дети, кто из вас желает богатую купчиху? — спрашивает она,
снимая с ветки краснощекую купчиху, от головы до пяток усыпанную жемчугом и бриллиантами… — Два дома на Плющихе, три железные лавки, одна портерная и двести тысяч
деньгами! Кто хочет?
«Это, — говорит, — они идут смотреть, как в Пушкарской слободе постоялый дворник ночью сонного офицера зарезал. Совсем, — говорит, — горло перехватил и пятьсот рублей
денег с него
снял. Поймали его, весь в крови, — говорят, — и
деньги при нем».
Один раз идет поздно вечером царский сын мимо избушки, и слышно ему — кто-то говорит: «Вот слава богу, наработался, наелся и спать лягу; чего мне еще нужно?» Царский сын обрадовался, велел
снять с этого человека рубашку, а ему дать за это
денег, сколько он захочет, а рубашку отнести к царю.
И все нам в это время улыбалось. Публика нас любила, директор дорожил нами и платил нам большое жалованье… Мы
с Лоренцитой решили жить как можно бережливее, чтобы скопить немного
денег и
снять свой собственный цирк, сначала, конечно, самый маленький, переносный, под полотняной крышей «шапито», как у нас называется.
Однажды
с почтового поезда
сняли безбилетного пассажира, и это было праздником для скучающего жандарма. Он подтянулся, шпоры звякнули отчетливо и свирепо, лицо стало сосредоточенно и зло, — но счастье было непродолжительно. Пассажир заплатил
деньги и торопливо, ругаясь, вернулся в вагон, а сзади растерянно и жалко тренькали металлические кружки, и над ними расслабленно колыхалось обессилевшее тело.
Через год ее били кнутом в Орле на Ильинской площади. Она была еще молоденькая и очень хорошо сложенная. Ей дали пятнадцать ударов и растерзали ей до кости все бока и спину, но она не потеряла чувств и за каждым ударом вскрикивала: «Понапрасно страдаю!» А когда ее
сняли с деревянной кобылы, и она увидала на своей свитке набросанные медные
деньги, то заплакала и сказала...
Нашлись и такие, что образ со стены
снимали, заверяя, что Доронин попал в полон к трухменцам, продан был в Хиву и там, будучи в приближении у царя, опоил его сонным зельем, обокрал казначейство и
с басурманскими
деньгами на Русь вышел…
— Возьми, милая моя, эти
деньги и в первом попавшемся городе
сними с себя фотографический портрет. Понимаешь? Портрет ты пришлешь мне…вот по этому адресу…
Много церемониться было не из чего — и мы откровенно выразили ему наши опасения; но Кирилл нас тотчас же благородно успокоил, и притом сделал самому себе некоторый комплимент, сказав, что он водил медведя, держа рассудок в сумке, и пил только на чужой счет своих земляков, а все
деньги забил в сапоги под стельку, — и потому когда товарищи захотели
снять с него и пропить те сапоги, то он тут сейчас очувствовался и вскричал караул, но сапог
снять не дал, а лучше согласился претерпеть неудовольствие на самом себе, что и последовало.
Несмотря на то, что малейшее движение причиняло ему нестерпимые страдания, он просил
снять с левой ноги чересок [Черес — кошелек в виде пояска, который солдаты носят обыкновенно под коленом. (Прим. Л. Н. Толстого.)]
с деньгами.
А ведь Серафима-то, пожалуй, и не по-бабьи права. К чему было «срамиться» перед Калерией, бухаться в лесу на колени, когда можно было
снять с души своей неблаговидный поступок без всякого срама? Именно следовало сделать так, как она сейчас, хоть и распаленная гневом, говорила: она сумела бы перетолковать
с Калерией, и
деньги та получила бы в два раза. Можно добыть сумму к осени и выдать ей документ.
Я
снял с него быстро дорожную сумку, вынул из кармана бумажник, взял из него все документы и оказавшиеся до двух тысяч рублей
денег, а также железнодорожный билет и багажную квитанцию и вместо них вложил в него свой паспорт, мои визитные карточки, мой билет и квитанцию и несколько рублей
денег и снова положил бумажник в его карман, после чего лег спать.
Читатель не забыл, надеюсь, переполох, происшедший в монастыре, после обнаружения содержимого в ящике, обмороков и болезнь Маши, чуть не сведшую ее в могилу. Не забыл также, что Кузьма Терентьев подстерег Ананьича
с данным ему игуменьей Досифеей ящиком и успел отбить от него мертвую руку. Он зарыл ее близ монастыря,
сняв предварительно кольцо, которое спрятал в карман своей поддевки. На этот раз он решил не пропивать его, тем более, что
деньги у него на пьянство были.
Наутро о. Василий объявил жене: он
снимает с себя сан, и осенью, собравши
деньги, они уедут далеко — еще неизвестно куда. А идиот останется: он будет отдан на воспитание. И попадья плакала и смеялась, и в первый раз после рождения идиота поцеловала мужа в губы, краснея и смущаясь.
— Ну, — говорю, — я тебе, точно, забыл
денег дать, — это я дурно сделал, но какой же жестокий человек этот хозяин, который тебе не поверил и в такую стыдь
с тебя шапку
снял.