Неточные совпадения
Уныло и грязно
смотрели ярко-желтые деревянные
домики с закрытыми ставнями.
Да, было нечто явно шаржированное и кошмарное в том, как эти полоротые бородачи, обгоняя друг друга, бегут мимо деревянных
домиков, разноголосо и крепко ругаясь, покрикивая на ошарашенных баб, сопровождаемые их непрерывными причитаниями, воем. Почти все окна домов сконфуженно закрыты, и, наверное, сквозь запыленные стекла
смотрят на обезумевших людей деревни привыкшие к спокойной жизни сытенькие женщины, девицы, тихие старички и старушки.
Снимок — мутный, не сразу можно было разобрать, что на нем — часть улицы, два каменных
домика, рамы окон поломаны, стекла выбиты, с крыльца на каменную площадку высунулись чьи-то ноги, вся улица засорена изломанной мебелью, валяется пианино с оторванной крышкой, поперек улицы — срубленное дерево, клен или каштан, перед деревом — костер, из него торчит крышка пианино, а пред костром, в большом, вольтеровском кресле, поставив ноги на пишущую машинку, а винтовку между ног, сидит и
смотрит в огонь русский солдат.
Листья, сорванные ветром, мелькали в воздухе, как летучие мыши, сыпался мелкий дождь, с крыш падали тяжелые капли, барабаня по шелку зонтика, сердито ворчала вода в проржавевших водосточных трубах. Мокрые, хмуренькие
домики смотрели на Клима заплаканными окнами. Он подумал, что в таких домах удобно жить фальшивомонетчикам, приемщикам краденого и несчастным людям. Среди этих домов забыто торчали маленькие церковки.
Он с пристрастным чувством, пробужденным старыми, почти детскими воспоминаниями,
смотрел на эту кучу разнохарактерных домов,
домиков, лачужек, сбившихся в кучу или разбросанных по высотам и по ямам, ползущих по окраинам оврага, спустившихся на дно его,
домиков с балконами, с маркизами, с бельведерами, с пристройками, надстройками, с венецианскими окошками или едва заметными щелями вместо окон, с голубятнями, скворечниками, с пустыми, заросшими травой, дворами.
Я ждал ночи с страшной тоской, помню, сидел в нашей зале у окна и
смотрел на пыльную улицу с деревянными
домиками и на редких прохожих.
Мы
посмотрели опять на бегущую все еще вдали старуху и повернули к выходу, как вдруг из
домика торопливо вышел заспанный старик и отпер нам калитку, низко кланяясь и прося войти.
Много глаз
смотрели, как дивный феномен остановился у запертых ворот одноэтажного деревянного
домика в 7 окон, как из удивительной кареты явился новый, еще удивительнейший феномен, великолепная дама с блестящим офицером, важное достоинство которого не подлежало сомнению.
Бодро шел я по знакомой дороге, беспрестанно
посматривая на издали белевший
домик; я не только о будущем — я о завтрашнем дне не думал; мне было очень хорошо.
Слева сад ограждала стена конюшен полковника Овсянникова, справа — постройки Бетленга; в глубине он соприкасался с усадьбой молочницы Петровны, бабы толстой, красной, шумной, похожей на колокол; ее
домик, осевший в землю, темный и ветхий, хорошо покрытый мхом, добродушно
смотрел двумя окнами в поле, исковырянное глубокими оврагами, с тяжелой синей тучей леса вдали; по полю целый день двигались, бегали солдаты, — в косых лучах осеннего солнца сверкали белые молнии штыков.
Днем маяк, если
посмотреть на него снизу, — скромный белый
домик с мачтой и с фонарем, ночью же он ярко светит в потемках, и кажется тогда, что каторга глядит на мир своим красным глазом.
Домик, в котором жил Палач, точно замер до следующего утра. Расставленные в опасных пунктах сторожа не пропускали туда ни одной души. Так прошел целый день и вся ночь, а утром крепкий старик ни свет ни заря отправился в шахту. Караул был немедленно снят. Анисья знала все привычки Луки Назарыча, и в восемь часов утра уже был готов завтрак, Лука Назарыч
смотрел довольным и даже милостиво пошутил с Анисьей.
Родион Антоныч с тоской
посмотрел на расписной потолок своего кабинета, на расписанные трафаретом стены, на шелковые оконные драпировки, на картину заводского пруда и облепивших его
домиков, которая точно была нарочно вставлена в раму окна, и у него еще тяжелее засосало под ложечкой.
На земле, черной от копоти, огромным темно-красным пауком раскинулась фабрика, подняв высоко в небо свои трубы. К ней прижимались одноэтажные
домики рабочих. Серые, приплюснутые, они толпились тесной кучкой на краю болота и жалобно
смотрели друг на друга маленькими тусклыми окнами. Над ними поднималась церковь, тоже темно-красная, под цвет фабрики, колокольня ее была ниже фабричных труб.
Проходит два-три месяца,
смотришь —
домик новый строится…
Я снова в городе, в двухэтажном белом доме, похожем на гроб, общий для множества людей. Дом — новый, но какой-то худосочный, вспухший, точно нищий, который внезапно разбогател и тотчас объелся до ожирения. Он стоит боком на улицу, в каждом этаже его по восемь окон, а там, где должно бы находиться лицо дома, — по четыре окна; нижние
смотрят в узенький проезд, на двор, верхние — через забор, на маленький
домик прачки и в грязный овраг.
Маленькие
домики окраины города робко
смотрели окнами на пыльную дорогу, по дороге бродят мелкие, плохо кормленные куры.
Он полюбил ходить на Петухову горку — это было приятное место: маленькие
домики, дружно связанные плетнями, стоят смиренно и
смотрят задумчиво в тихое поле, на холмы, весною позолоченные цветами лютиков и одуванчиков, летом — буро-зелёные, словно они покрыты старинным, выцветшим штофом, а в тусклые дни долгой зимы — серебристо-белые, приветно мягкие.
Я любил сидеть на солнышке, слушать гондольера, не понимать и по целым часам
смотреть на
домик, где, говорят, жила Дездемона, — наивный, грустный
домик с девственным выражением, легкий, как кружево, до того легкий, что, кажется, его можно сдвинуть с места одною рукой.
Через улицу, напротив, есть одноэтажный
домик в три окна на улицу; я его
смотрел, он для нас будет очень достаточен.
Нет! они гордятся сими драгоценными развалинами; они глядят на них с тем же почтением, с тою же любовию, с какою добрые дети
смотрят на заросший травою могильный памятник своих родителей; а мы…» Тут господин антикварий, вероятно бы, замолчал, не находя слов для выражения своего душевного негодования; а мы, вместо ответа, пропели бы ему забавные куплеты насчет русской старины и,
посматривая на какой-нибудь прелестный
домик с цельными стеклами, построенный на самом том месте, где некогда стояли неуклюжие терема и толстые стены с зубцами, заговорили бы в один голос: «Как это мило!..
Это был такой миленький каменный
домик, так приветливо
смотрел на меня, так горделиво
смотрел на своих неуклюжих соседей, что мое сердце радовалось, когда мне случалось проходить мимо.
Заводские
домики, как старые знакомые,
смотрели приветливо; вдали чернела фабрика; над ней точно висела в воздухе белая церковь, — все было по-старому, «как мать поставила»; мой экипаж прокатился по широкой улице, миновал господский дом, в котором благоденствовал Муфель с «будущей Россией», и начал тихо подниматься мимо церкви в гору, к
домику Фатевны.
С тем мы заснули, выспались, — рано утром я сходил на Орлик, выкупался,
посмотрел на старые места, вспомнил Голованов
домик и, возвращаясь, нахожу дядю в беседе с тремя неизвестными мне «милостивыми государями». Все они были купеческой конструкции — двое сердовые в сюртуках с крючками, а один совершенно белый, в ситцевой рубахе навыпуск, в чуйке и в крестьянской шляпе «гречником».
— Вот такого
домика у нас в Осиновке не было, — сказала она, — но вы не
смотрите, что он так обвалился и полинял: внутри очень хорошо и прохладно.
Низенькие
домики часто видели проходящего мимо ловкого, статного офицера с султаном на голове, шедшего к товарищу поговорить о производстве, об отличнейшем табаке, а иногда поставить на карточку дрожки, которые можно было назвать полковыми, потому что они, не выходя из полку, успевали обходить всех: сегодня катался в них майор, завтра они появлялись в поручиковой конюшне, а чрез неделю,
смотри, опять майорский денщик подмазывал их салом.
Когда, бывало, проезжаешь его и взглянешь на низенькие мазанные
домики, которые
смотрят на улицу до невероятности кисло, то… невозможно выразить, что делается тогда на сердце: тоска такая, как будто бы или проигрался, или отпустил некстати какую-нибудь глупость, — одним словом: нехорошо.
Иона брел по гравию ко дворцу, и ключи бренчали у него на поясе. Каждый раз, как уезжали посетители, старик аккуратно возвращался во дворец, один обходил его, разговаривая сам с собой и
посматривая внимательно на вещи. После этого наступал покой и отдых, и до сумерек можно было сидеть на крылечке сторожевого
домика, курить и думать о разных старческих разностях.
Замеченный Аграфеной Петровной, быстро вскочил Самоквасов с завалины и еще быстрее пошел, но не в
домик Марьи Гавриловны, где уже раздавались веселые голоса проснувшихся гостей, а за скитскую околицу. Сойдя в Каменный Вражек, ушел он в перелесок. Там в тени кустов раскинулся на сочной благовонной траве и долго, глаз не сводя,
смотрел на глубокое синее небо, что в безмятежном покое лучезарным сводом высилось над землею. Его мысли вились вокруг Фленушки да Дуни Смолокуровой.
Андрей Николаевич сидел у окна и настойчиво
смотрел на улицу, но она была все так же безлюдна и хмура, и в покосившемся
домике продолжала ударять о стену отвязавшаяся ставня, точно загоняя гвозди в чей-то свежий гроб.
— Слушаю-с, — проговорил немного смутившийся Осип Михайлыч. — Я вошел в
домик Федосея Николаича (благоприобретенный-с). Федосей Николаич, как известно, не то чтобы сослуживец, но целый начальник. Обо мне доложили и тотчас же ввели в кабинет. Как теперь вижу: совсем, совсем почти темная комната, а свечей не подают.
Смотрю, входит Федосей Николаич. Так мы и остаемся с ним в темноте…
Володя, конечно, поехал на берег, но
смотреть было решительно нечего. Маленький городишко, напоминающий наши захолустья, в котором не более двухсот
домиков, расположен у подошвы голых гор. Ни кусточка, ни зелени… Только у дома какого-то портограндского аристократа стоят три одинокие тощие пальмы, заботливо обнесенные плетнем, да у виллы английского консула, построенной на горе, зеленеется хорошо разведенный сад.
Судя по скромным
домикам, улица эта была не из главных, и жители, видимо, не стеснялись любопытными чужими взорами, предоставляя кому угодно
смотреть сквозь раскрытые двери на то, что делалось внутри.
Трудно представить ту дрянь, которой Я кормлю моих голодных интервьюеров. Как опытный свиновод, Я с ужасом
смотрю на эту ядовитую бурду, но они едят — и живы, хотя это правда — не толстеют нисколько! Вчера, в чудесное утро, Я летал на аэроплане над Римом и Кампаньей… Ты хочешь спросить, видел ли я
домик Марии? Нет. Я его не нашел: как можно найти песчинку среди других песчинок, хотя бы эта единственная песчинка и… Впрочем, Я и не искал: Мне просто было страшно на этой высоте.
Потом она разыскивала маленькие, как крупинки, белые
домики и показывала их Мне, и Я
смотрел, и Мне казалось, что и там чувствуют внезапное спокойствие и радость от взора Марии.
Дверь была отворена: она
посмотрела в дверь, видит — в
домике никого нет, и вошла. В
домике этом жили три медведя. Один медведь был отец, звали его Михаил Иваныч. Он был большой и лохматый. Другой была медведица. Она была поменьше, и звали ее Настасья Петровна. Третий был маленький медвежонок, и звали его Мишутка. Медведей не было дома, они ушли гулять по лесу.
Домик стоял на углу, у подъема к тому урочищу, что зовется Баскачихой, про которую упоминал отец настоятель, когда вел с ним беседу о кладенецкой старине. Совсем почернел он; был когда-то выкрашен, только еще на ставнях сохранились следы зеленой краски;
смотрел все-таки не избой, а обывательским домом.
Сергей Андреевич подошел к стоявшему против церкви ветхому
домику. Из-под обросшей мохом тесовой крыши словно исподлобья
смотрели на церковь пять маленьких окон. Вокруг дома теснились старые березы. У церковной ограды сын Сергея Андреевича гимназист Володя играл в городки с деревенскими ребятами.
Вскачь начали подниматься сани по переулку в гору, к Сретенке. По обе стороны замелькали огни, сначала в деревянных
домиках, потом в двухэтажных домах с настежь открытыми ходами, откуда
смотрели ярко освещенные узкие крутые лестницы.
Мы с ним поселились на краю города. Сняли у вдовы мелочного лавочника Окороковой две передние комнаты ее ветхого
домика. Алеша сильно осунулся, но от побоев совсем оправился. Он по-всегдашнему молчалив, не
смотрит в глаза и застенчиво принимает мои заботы о нем.
— И представьте себе, — с недоумением и укором говорил он, — мой старший брат из-за этого порвал со мною всякие сношения! Ну, почему? Когда я так хорошо устроился? За женой мне дали в приданое
домик,
посмотрели бы вы, какой при нем сад, какие в саду фрукты! Выхлопотали мне место в банке, получаю восемьдесят рублей жалованья…
Где теперь и Аничкова слобода, и гордый комедиантский дом, и
домики, чопорно выходившие на большую прешпективу, чтобы похвастаться своими черепичными кровлями, как набеленные и разрумяненные купчихи выходят в праздничный день к своим воротам, на людей
посмотреть, а более себя показать?
В таких колебаниях страха и упования на милосердие Божье прошел месяц. Наступил февраль. В одну полночь кто-то постучался в ворота
домика на Пресне, дворовая собака сильно залаяла. Лиза первая услышала этот стук, потому что окна ее спальни были близко от ворот, встала с постели, надела туфельки и
посмотрела в окно. Из него увидела она при свете фонаря, стоявшего у самых ворот, что полуночник был какой-то офицер в шинеле с блестящими погонами.
Имел он дом поместительный, но чрезвычайно странный фасадом и внутренним расположением; обделывал его постепенно,
смотря по надобностям своим, из маленького
домика.
И черная птица спустилась на колокольню и оттуда стала
смотреть, что происходит кругом. Вдруг до ее слуха донесся громкий плач. Черная птица встрепенулась, стала прислушиваться. Плач раздавался из маленького, покривившегося
домика, стоявшего на краю города. Король-птица широко взмахнул крыльями, опустился у
домика и заглянул в окно.
Посмотрели на него все и подивилися: что за нахал такой! Местные обитатели все этого человека знали, и знали, что сан у него не велик — так как он был не штатский, не военный, а просто смотрителишка при каком-то местном маленьком интендантском или комиссариатском запасе, и грыз вместе с крысами казенные сухари да подошвы, и таким манером себе как раз через дорогу против станции хорошенький деревянный
домик с мезонином нагрыз.