Неточные совпадения
Это ему нравилось, это несколько окрыляло его, подсказывало
слова более резкие и
смелые,
слова, которые, иногда, удивляли и его, как обмолвки, впрочем — естественные для человека, который взволнован.
Жизнь становилась все более щедрой событиями, каждый день чувствовался кануном новой драмы. Тон либеральных газет звучал ворчливей,
смелее, споры — ожесточенней, деятельность политических партий — лихорадочнее, и все чаще Самгин слышал
слова...
— Приехала домой, — продолжала Маслова, уже
смелее глядя на одного председателя, — отдала хозяйке деньги и легла спать. Только заснула — наша девушка Берта будит меня. «Ступай, твой купец опять приехал». Я не хотела выходить, но мадам велела. Тут он, — она опять с явным ужасом выговорила это
слово: он, — он всё поил наших девушек, потом хотел послать еще за вином, а деньги у него все вышли. Хозяйка ему не поверила. Тогда он меня послал к себе в номер. И сказал, где деньги и сколько взять. Я и поехала.
В нескольких
словах Веревкин дал заметить Привалову, что знает дело о наследстве в мельчайших подробностях, и намекнул между прочим на то, что исчезновение Тита Привалова тесно связано с какой-то очень
смелой идеей, которую хотят провести опекуны.
— О, как вы говорите, какие
смелые и высшие
слова, — вскричала мамаша. — Вы скажете и как будто пронзите. А между тем счастие, счастие — где оно? Кто может сказать про себя, что он счастлив? О, если уж вы были так добры, что допустили нас сегодня еще раз вас видеть, то выслушайте всё, что я вам прошлый раз не договорила, не посмела сказать, всё, чем я так страдаю, и так давно, давно! Я страдаю, простите меня, я страдаю… — И она в каком-то горячем порывистом чувстве сложила пред ним руки.
Мы следили шаг за шагом за каждым
словом, за каждым событием, за
смелыми вопросами и резкими ответами, за генералом Лафайетом и за генералом Ламарком, мы не только подробно знали, но горячо любили всех тогдашних деятелей, разумеется радикальных, и хранили у себя их портреты, от Манюеля и Бенжамен Констана до Дюпон де Лёра и Армана Кареля.
Я вспомнил, как старушка, иной раз слушая наши
смелые рассказы и демагогические разговоры, становилась бледнее, тихо вздыхала, уходила в другую комнату и долго не говорила ни
слова.
Мать, недоумевая, улыбалась. Все происходившее сначала казалось ей лишним и нудным предисловием к чему-то страшному, что появится и сразу раздавит всех холодным ужасом. Но спокойные
слова Павла и Андрея прозвучали так безбоязненно и твердо, точно они были сказаны в маленьком домике слободки, а не перед лицом суда. Горячая выходка Феди оживила ее. Что-то
смелое росло в зале, и мать, по движению людей сзади себя, догадывалась, что не она одна чувствует это.
— Что же, они точно
смелые, их благородие ужасно какие
смелые! — сказал барабанщик не громко, но так, что слышно было, обращаясь к другому солдату, как будто оправдываясь перед ним в
словах ротного командира и убеждая его, что в них ничего нет хвастливого и неправдоподобного.
Она засмеялась, но смех ее внезапно оборвался — и она осталась неподвижной, как будто ее собственные
слова ее самое поразили, а в глазах ее, в обычное время столь веселых и
смелых, мелькнуло что-то похожее на робость, похожее даже на грусть.
Я говорил долго и убедительно, и Иван Тимофеич был тем более поражен справедливостью моих доводов, что никак не ожидал от меня такой
смелой откровенности. Подобно всем сильным мира, он был окружен плотною стеной угодников и льстецов, которые редко дозволяли
слову истины достигнуть до ушей его.
Он прямо, самым грубым
словом выражает весь тот ужас преступления, к которому готовятся люди, поступающие в солдаты, всю ту пучину унижения, до которой они доходят, обещаясь в повиновении. Он, как
смелый гипнотизатор, пробует степень усыпления загипнотизированного: приставляет ему к телу раскаленное железо, тело шипит и дымит, но усыпленный не просыпается.
После отзыва Степана Михайлыча, Александра и Елизавета Степановны себя попринудили, а Танюша (все ее так звали) и Арина Васильевна очень охотно стали ласковее и разговорчивее; Каратаеву мигнула Александра Степановна, и он
смелее стал повторять последние
слова говорящего, хотя бы и не с ним говорили; но мрачный генерал продолжал молчать и смотреть значительно.
От
слова до
слова я помнил всегда оригинальные, полные самого горячего поэтического вдохновения речи этого человека, хлеставшие бурными потоками в споре о всем известной старенькой книжке Saint-Pierre „Paul et Virginie“, [Сен-Пьера «Поль и Виргиния» (франц.).] и теперь, когда история событий доводит меня до этой главы романа, в ушах моих снова звучат эти пылкие речи
смелого адвоката за право духа, и человек снова начинает мне представляться недочитанною книгою.
И мы дел aejvi9Tu д>ем с большим удовольствием, что искренно уважаем этого бодрого и
смелого противника, который даже при
слове"субсидия"не смущается духом.
К гимназисткам, подругам Линочки, и ко всем женщинам Саша относился с невыносимой почтительностью, замораживавшей самых
смелых и болтливых: язык не поворачивался, когда он низко кланялся или торжественно предлагал руку и смотрел так, будто сейчас он начнет служить обедню или заговорит стихами; и хотя почти каждый вечер он провожал домой то одну, то другую, но так и не нашел до сих пор, о чем можно с ними говорить так, чтобы не оскорбить, как-нибудь не нарушить неловким
словом того чудесного, зачарованного сна, в котором живут они.
— Зная ваше великодушие и добродетели ваши, — быстро, но робким голосом прервал его гость, немного приподымаясь со стула, — осмелился я обратиться к вам и просить вашего… знакомства и покровительства… — заключил его гость, очевидно, затрудняясь в своих выражениях и выбирая
слова не слишком льстивые и унизительные, чтоб не скомпрометировать себя в отношении амбиции, но и не слишком
смелые, отзывающиеся неприличным равенством.
Но уставщик-беллетрист был гораздо наглее и оживил своим примером
смелых на
словах, но на самом деле оробевших нахлебников Бенни.
Это общество, столько перенесшее и выстрадавшее, так часто останавливаемое враждебными обстоятельствами в естественном ходе своего развития, так стесняемое в самых чистых и высоких своих стремлениях, связанное во всем по рукам и ногам вследствие совершенно неравномерного распределения в нем умственных и вещественных преимуществ, — это общество, не имея возможности действовать, искало отрады по крайней мере в
слове — умном,
смелом, благородном, выводившем на посмеяние все низкое и пошлое и выражавшем живое стремление к новому, лучшему, разумному порядку вещей.
И чем более проникались он и благоговейным восторгом к действиям Екатерины, тем
смелее и беспощаднее становилось их обличительное
слово против старых злоупотреблений, потому что все доброе и полезное они соединяли с волею императрицы, а все злое и недостойное разумели как противоборство ее намерениям и желаниям.
С каждым
словом романса все сильнее и
смелее прорывалось и обнажалось чувство, в последних стихах послышались крики страсти, и когда он допел, сверкающим взглядом обращаясь к Наде, последние
слова романса...
Почти одновременно ветхая дверь упала внутрь в комнату. Первым вбежал, задыхаясь, с оскаленными зубами и горящими глазами Ленька. За ним входили, топоча и придерживая левыми руками шашки, огромные городовые. Увидев открытое окно и женщину, которая, уцепившись за раму, визжала не переставая, Ленька быстро понял все, что здесь произошло. Он был безусловно
смелым человеком и потому, не задумываясь, не произнеся ни
слова, точно это заранее входило в план его действий, он с разбегу выпрыгнул в окошко.
Недавно (17 ноября 1858 года) угасла его жизнь, полная
смелых предприятий и великодушных пожертвований на пользу человечества, и никто, даже из врагов его идей, не отказался помянуть его добрым
словом.
Спиридоньевна. Так, слышь, баунька, он его уговаривал, — все лаской сначала… Сергей Васильич тоже при этом ихнем разговоре был, бурмистра опосля призвали… Те пытали, пытали его усовещивать, — ничто не берет: они ему
слово, а он им два! Родятся же, господи, на свет экие
смелые и небоязливые люди.
Нестрашный. Мы пришли посоветоваться… Ты у нас впереди
смелых числишься. К твоим
словам люди внимательны.
Ей хотелось утешить, успокоить его, объяснить ему в нежных материнских выражениях причины его страданий, так как она видела, что он страдает. Но она — всегда такая
смелая, самоуверенная — не находила
слов, она смущалась и робела, точно девушка, чувствуя себя виноватой и за его падение, и за его молчаливую тревогу, и за свои тридцать пять лет, и за то, что она не умеет, не находит, чем помочь ему.
Жигарев
посмелей меня был, да и пьян же к тому, даром что Страстная, пóлы в зубы, да, не говоря худого
слова, мах в окошко…
— Ты не любишь твоего отца, нашего нареченного отца, — поправилась Люда, — если бы ты знала, как его тревожит вчерашнее происшествие, твоя вывихнутая рука… Исчезновение
Смелого,
словом, тайна, которой ты окружила себя… И заметь, Нина, отец так деликатен, что никогда не спросит тебя об этом…
Так позовите меня, барышня, либо сами ко мне придите! — и сказав эти непривычно
смелые для нее
слова, Дуня потупилась, крутя в руках кончик передника с не высохшими еще слезинками, повисшими на ресницах.
Первые звуки разговора, которые долетели до меня от этой пары, были какие-то неясные
слова, перемешанные не то с насмешкою, не то с укоризной.
Слова эти принадлежали Сержу, который в чем-то укорял Христю и в то же время сам над нею смеялся. Он, как мне показалось, держал по отношению к ней тон несколько покровительственный, но в то же время не совсем уверенный и
смелый: он укорял ее как будто для того, чтобы не вспылить и не выдать своей душевной тревоги.
Она — вылитый портрет брата и не мудрено, что Милица приняла ее за него. Те же честные открытые глаза,
смелые и живые, то же благородное умное лицо. Да, такой довериться можно. А
слова исповеди, самой искренней, самой горячей рвутся из сердца Милицы.
Тетя Родайка ни
словом не обмолвилась про тайну своей племянницы и никто не знает о том, где провела эти полтора месяца
смелая девушка.
Но эти два
слова подхвачены были ухом Таси. Она пошла
смелее,
смелее. В голосе у ней заиграли и смех, и слезы… Движения стали развязнее. Глаза блестели… щеки разгорелись… Точно она уже на подмостках.
— Ай да барин! — говорил он, любовно заглядывая в глаза уложенного в постель
смелого мальчика. — И молодец же ты! Кабы не ты, так от хутора один бы пепел остался, право
слово.
Разговор этот был прерван приходом генералов и министров, вошедших в кабинет без доклада. Каждому сказал Петр несколько
слов; в каждом
слове виден был творец. Он схватывал важнейшие предметы, касающиеся до устройства государства или политики, как орел, уверенный в своей силе, налетом схватывает предмет, им взвиденный. За
смелую истину благодарил советника, за хитрую ложь тотчас сбивал с ног докладчика.
В антракте, между двумя отделениями вечера, она двинулась за толпой к выходу. И так ей захотелось встречи с"хорошим человеком", искреннего разговора, захотелось самой излиться, слушать что-нибудь молодое и
смелое, убедить себя, что не все еще погибло, что не обречена она весь конец жизни бродить среди"повапленных гробов" — эти
слова сейчас только были произнесены с эстрады.
— Кто, девчата, имеет
слово? Кто
смелее всех? Кириллова, решись!
Никогда еще ничего подобного она не испытывала. Горячее
слово,
смелое душевное движение не являлось. Она пассивно страдала и… только.
— Почему же не надо? —
смелее и громче выговорил он. — Юлия Федоровна, нельзя же вечно предаваться этой маслянице! Я не хочу проповедовать, но не могу и я так… Понимать я отказываюсь: чего вы ждете в таком, петербургском, пошлом, унизительном… разгуле?.. Извините, я не откажусь от этого
слова!
Вся эта обстановка напоминала фон Зееману годы его юности, и он мысленно стал переживать эти минувшие безвозвратные годы, все испытанное им, все им перечувствованное, доведшее его до
смелой решимости вызваться прибыть сегодня к графу и бросить ему в лицо жестокое, но, по убеждению Антона Антоновича, вполне заслуженное им
слово, бросить, хотя не от себя, а по поручению других, но эти другие были для него дороже и ближе самых ближайших родственников, а не только этой «седьмой воды на киселе», каким приходился ему ненавистный Клейнмихель.
О, если бы знала эта женщина, что делают со мной ее
слова! Если бы рог архангела, зовущего на Страшный суд, зазвучал над самым ухом моим, он не испугал бы меня так: что значит для
смелого слуха рев трубы, зовущей к борьбе и состязанию. Воистину бездна раскрылась под ногами моими, и, точно ослепленный молнией, точно ударом оглушенный, я закричал в диком и непонятном восторге...