Неточные совпадения
При ней как-то смущался недобрый человек и немел, а добрый, даже самый застенчивый, мог разговориться с нею, как никогда в
жизни своей ни с кем, и — странный обман! — с первых минут разговора ему уже казалось, что где-то и когда-то он знал ее, что случилось это во дни какого-то незапамятного младенчества, в каком-то родном доме, веселым вечером, при радостных играх детской толпы, и надолго после того как-то становился ему
скучным разумный возраст человека.
Но не таков удел, и другая судьба писателя, дерзнувшего вызвать наружу все, что ежеминутно пред очами и чего не зрят равнодушные очи, — всю страшную, потрясающую тину мелочей, опутавших нашу
жизнь, всю глубину холодных, раздробленных, повседневных характеров, которыми кишит наша земная, подчас горькая и
скучная дорога, и крепкою силою неумолимого резца дерзнувшего выставить их выпукло и ярко на всенародные очи!
— Н-да, так вот этот щедрословный человек внушал, конечно, «сейте разумное, доброе» и прочее такое, да вдруг, знаете, женился на вдове одного адвоката, домовладелице, и тут, я вам скажу, в два года такой
скучный стал, как будто и родился и всю
жизнь прожил в Орле.
Все, что Дронов рассказывал о
жизни города, отзывалось непрерывно кипевшей злостью и сожалением, что из этой злости нельзя извлечь пользу, невозможно превратить ее в газетные строки. Злая пыль повестей хроникера и отталкивала Самгина, рисуя
жизнь медленным потоком
скучной пошлости, и привлекала, позволяя ему видеть себя не похожим на людей, создающих эту пошлость. Но все же он раза два заметил Дронову...
Провинция оставалась такой же, какой он наблюдал ее раньше: такие же осмотрительно либеральные адвокаты, такие же
скучные клиенты, неумело услужливые лакеи в гостиницах,
скучные, серые обыватели, в плену мелочей
жизни, и так же, как раньше, как везде, извозчики округа петербургской судебной палаты жаловались на дороговизну овса.
— Эх, Париж! Да-а! — следователь сожалительно покачал годовой. — Был я там студентом, затем, после свадьбы, ездил с женой, целый месяц жили. Жизнь-то, Клим Иванович, какова? Сначала — Париж, Флоренция, Венеция, а затем — двадцать семь лет — здесь.
Скучный городок, а?
«Этот плен мысли ограничивает его дарование, заставляет повторяться, делает его стихи слишком разумными, логически
скучными. Запишу эту мою оценку. И — надо сравнить “Бесов” Достоевского с “Мелким бесом”. Мне пора писать книгу. Я озаглавлю ее “
Жизнь и мысль”. Книга о насилии мысли над
жизнью никем еще не написана, — книга о свободе
жизни».
— Конечно, мужик у нас поставлен неправильно, — раздумчиво, но уверенно говорил Митрофанов. — Каждому человеку хочется быть хозяином, а не квартирантом. Вот я, например, оклею комнату новыми обоями за свой счет, а вы, как домохозяева, скажете мне: прошу очистить комнату. Вот какое
скучное положение у мужика, от этого он и ленив к
жизни своей. А поставьте его на собственную землю, он вам маком расцветет.
В конечном итоге обе газеты вызывали у Самгина одинаковое впечатление: очень тусклое и
скучное эхо прессы столиц; живя подражательной
жизнью, обе они не волнуют устойчивую
жизнь благополучного города.
— «
Скучную историю» Чехова — читали? Забавно, а? Профессор всю
жизнь чему-то учил, а под конец — догадался: «Нет общей идеи». На какой же цепи он сидел всю-то
жизнь? Чему же — без общей идеи — людей учил?
Если это подтверждалось, он шел домой с гордостью, с трепетным волнением и долго ночью втайне готовил себя на завтра. Самые
скучные, необходимые занятия не казались ему сухи, а только необходимы: они входили глубже в основу, в ткань
жизни; мысли, наблюдения, явления не складывались, молча и небрежно, в архив памяти, а придавали яркую краску каждому дню.
Суета света касалась ее слегка, и она спешила в свой уголок сбыть с души какое-нибудь тяжелое, непривычное впечатление, и снова уходила то в мелкие заботы домашней
жизни, по целым дням не покидала детской, несла обязанности матери-няньки, то погружалась с Андреем в чтение, в толки о «серьезном и
скучном», или читали поэтов, поговаривали о поездке в Италию.
Она жила гувернанткой в богатом доме и имела случай быть за границей, проехала всю Германию и смешала всех немцев в одну толпу курящих коротенькие трубки и поплевывающих сквозь зубы приказчиков, мастеровых, купцов, прямых, как палка, офицеров с солдатскими и чиновников с будничными лицами, способных только на черную работу, на труженическое добывание денег, на пошлый порядок,
скучную правильность
жизни и педантическое отправление обязанностей: всех этих бюргеров, с угловатыми манерами, с большими грубыми руками, с мещанской свежестью в лице и с грубой речью.
— Если все свести на нужное и серьезное, — продолжал Райский, — куда как
жизнь будет бедна, скучна! Только что человек выдумал, прибавил к ней — то и красит ее. В отступлениях от порядка, от формы, от ваших
скучных правил только и есть отрады…
Но было и отрадно, что пошлая,
скучная, гадкая толпа покинула их, перестала стеснять ее
жизнь, возмущать ее своею фальшивостью и низостью; ей стало так свободно теперь.
Он должен взять на себя все мелкие неудобства
жизни, все грязные, все
скучные ее стороны.
Он возвратился с моей матерью за три месяца до моего рождения и, проживши год в тверском именье после московского пожара, переехал на житье в Москву, стараясь как можно уединеннее и
скучнее устроить
жизнь.
В его лета, если б он хотел заниматься, он мог бы начать новую
жизнь; но для этого-то и надобен был постоянный, настойчивый труд, часто
скучный, часто детский.
Представьте себе оранжерейного юношу, хоть того, который описал себя в «The Dream»; [«Сон» (англ.).] представьте его себе лицом к лицу с самым
скучным, с самым тяжелым обществом, лицом к лицу с уродливым минотавром английской
жизни, неловко спаянным из двух животных: одного дряхлого, другого по колена в топком болоте, раздавленного, как Кариатида, постоянно натянутые мышцы которой не дают ни капли крови мозгу.
Сквозь автоматическую оболочку порой, однако, прорывается что-то из другой
жизни. Он любит рассказывать о прошлом. В каждом классе есть особый мастер, умеющий заводить Лемпи, как часовщик заводит часы. Стоит тронуть какую-то пружину, — старик откладывает
скучный журнал, маленькие глазки загораются масленистым мерцанием, и начинаются бесконечные рассказы…
— Поговорим, папа, серьезно… Я смотрю на брак как на дело довольно
скучное, а для мужчины и совсем тошное. Ведь брак для мужчины — это лишение всех особенных прав, и твои принцы постоянно бунтуют, отравляют
жизнь и себе и жене. Для чего мне муж-герой? Мне нужен тот нормальный средний человек, который терпеливо понесет свое семейное иго. У себя дома ведь нет ни героев, ни гениев, ни особенных людей, и в этом, по-моему, секрет того крошечного, угловатого эгоизма, который мы называем семейным счастьем.
Жизнь была дикая, крайне однообразная и
скучная.
Но знакомая добрая и
скучная тьма усадьбы шумела только ласковым шепотом старого сада, навевая смутную, баюкающую, успокоительную думу. О далеком мире слепой знал только из песен, из истории, из книг. Под задумчивый шепот сада, среди тихих будней усадьбы, он узнавал лишь по рассказам о бурях и волнениях далекой
жизни. И все это рисовалось ему сквозь какую-то волшебную дымку, как песня, как былина, как сказка.
Ах! чем бы
жизнь нам помянуть —
Не будь у нас тех дней,
Когда, урвавшись как-нибудь
Из родины своей
И
скучный север миновав,
Примчимся мы на юг.
Лихонин находился в том одновременно расслабленном и приподнятом настроении, которое так знакомо каждому человеку, которому случалось надолго выбиться из сна. Он как будто бы вышел из пределов обыденной человеческой
жизни, и эта
жизнь стала для него далекой и безразличной, но в то же время его мысли и чувства приобрели какую-то спокойную ясность и равнодушную четкость, и в этой хрустальной нирване была
скучная и томительная прелесть.
И как бы то ни было, каждый вечер приносил с собою такое раздражающее, напряженное, пряное ожидание приключений, что всякая другая
жизнь, после дома терпимости, казалась этим ленивым, безвольным женщинам пресной и
скучной.
— Ну да, для тебя, пожалуй, и Акакий Акакиевич Гоголя покажется
скучным; в
жизни ты ему посочувствуешь, а в книге он тебе покажется скучен.
И все эти хитрости военного устава: ловкость поворотов, лихость ружейных приемов, крепкая постановка ноги в маршировке, а вместе с ними все эти тактики и фортификации, на которые он убил девять лучших лет своей
жизни, которые должны были наполнить и всю его остальную
жизнь и которые еще так недавно казались ему таким важным и мудрым делом, — все это вдруг представилось ему чем-то
скучным, неестественным, выдуманным, чем-то бесцельным и праздным, порожденным всеобщим мировым самообманом, чем-то похожим на нелепый бред.
И вот книги лежат уже девять месяцев на этажерке, и Гайнан забывает сметать с них пыль, газеты с неразорванными бандеролями валяются под письменным столом, журнал больше не высылают за невзнос очередной полугодовой платы, а сам подпоручик Ромашов пьет много водки в собрании, имеет длинную, грязную и
скучную связь с полковой дамой, с которой вместе обманывает ее чахоточного и ревнивого мужа, играет в штосс и все чаще и чаще тяготится и службой, и товарищами, и собственной
жизнью.
Изредка, время от времени, в полку наступали дни какого-то общего, повального, безобразного кутежа. Может быть, это случалось в те странные моменты, когда люди, случайно между собой связанные, но все вместе осужденные на
скучную бездеятельность и бессмысленную жестокость, вдруг прозревали в глазах друг у друга, там, далеко, в запутанном и угнетенном сознании, какую-то таинственную искру ужаса, тоски и безумия. И тогда спокойная, сытая, как у племенных быков,
жизнь точно выбрасывалась из своего русла.
А Ромашов все глядел на карты, на кучи серебра и бумажек, на зеленое сукно, исписанное мелом, и в его отяжелевшей, отуманенной голове вяло бродили все одни и те же мысли: о своем падении и о нечистоте
скучной, однообразной
жизни.
Тогда у Полины была еще жива мать, между нами сказать, старуха капризная, скупая: значит, девушке, весьма естественно, хотелось освободиться из-под этой ферулы и вырваться из
скучной провинциальной
жизни.
Вглядываясь в
жизнь, вопрошая сердце, голову, он с ужасом видел, что ни там, ни сям не осталось ни одной мечты, ни одной розовой надежды: все уже было назади; туман рассеялся; перед ним разостлалась, как степь, голая действительность. Боже! какое необозримое пространство! какой
скучный, безотрадный вид! Прошлое погибло, будущее уничтожено, счастья нет: все химера — а живи!
Наконец, там
жизнь стараются подвести под известные условия, прояснить ее темные и загадочные места, не давая разгула чувствам, страстям и мечтам и тем лишая ее поэтической заманчивости, хотят издать для нее какую-то
скучную, сухую, однообразную и тяжелую форму…
Этот день еще задолго до своего появления снился бедному труженику и во сне, и в счастливых мечтах за работой и обаянием своим поддерживал его дух на
скучном поприще острожной
жизни.
Я обещал терпеть. Это очень трудно. Меня давит эта
жизнь, нищая,
скучная, вся в суете, ради еды, и я живу, как во сне.
Они вовлекали бога своего во все дела дома, во все углы своей маленькой
жизни, — от этого нищая
жизнь приобретала внешнюю значительность и важность, казалась ежечасным служением высшей силе. Это вовлечение бога в
скучные пустяки подавляло меня, и невольно я все оглядывался по углам, чувствуя себя под чьим-то невидимым надзором, а ночами меня окутывал холодным облаком страх, — он исходил из угла кухни, где перед темными образами горела неугасимая лампада.
Но все-таки
жизнь, помню, казалась мне все более
скучной, жесткой, незыблемо установленной навсегда в тех формах и отношениях, как я видел ее изо дня в день. Не думалось о возможности чего-либо лучшего, чем то, что есть, что неустранимо является перед глазами каждый день.
Но для того, чтобы убедиться в этом, мне пришлось пережить много тяжелых лет, многое сломать в душе своей, выбросить из памяти. А в то время, когда я впервые встретил учителей
жизни среди
скучной и бессовестной действительности, — они показались мне людьми великой духовной силы, лучшими людьми земли. Почти каждый из них судился, сидел в тюрьме, был высылаем из разных городов, странствовал по этапам с арестантами; все они жили осторожно, все прятались.
Жизнь ее истекала
скучными днями, как две капли воды похожими друг на друга…
Преследование невест, зависть товарищей, более сочиненная им самим, чем действительная, чьи-то подозреваемые им козни — все это делало его
жизнь скучною и печальною, как эта погода, которая несколько дней под ряд стояла хмурая и часто разрешалась медленными,
скучными, но долгими и холодными дождями. Скверно складывалась
жизнь, чувствовал Передонов, — но он думал, что вот скоро сделается он инспектором, и тогда все переменится к лучшему.
В тесном окружении
скучным и скверным горем возможна только воровская
жизнь, прослоенная пакостной ложью, или
жизнь звериная, с оскаленными зубами и с оглядкой во все стороны.
Он ушёл к себе, взял евангелие и долго читал те места, о которых она упоминала, читал и с великим удивлением видел, что действительно Христос проще и понятнее, чем он раньше казался ему, но, в то же время, он ещё дальше отошёл от
жизни, точно между живым богом и Окуровом выросла
скучная, непроходимая пустыня, облечённая туманом.
— У нас
жизнь скучная, но мы уже к ней привыкли.
Одна серая мгла,
скучное, однообразное продолжение впредь; начать новую
жизнь поздно, продолжать старую невозможно.
Видал я взяточников на своем веку, но этот Аллилуя экстраординарное явление в нашей
жизни. Ик! А, черт тебя возьми! Селедки я, что ли, переложил за обедом? Обольянинов входит как тень,
скучный, во фраке. Ик! Пардон. Звонит телефон. Херувим, телефон.
Новая
жизнь, раздолье и простор самой местности пришлись ему, очевидно, более по сердцу, чем
скучные деревушки и дымные избы, в которых провел он с Акимом первые годы своего детства.
— «Вы заметили, какие у него глаза? — говорит она. — Он, разумеется, тоже крестьянин и, может быть, сняв мундир, тоже будет социалистом, как все у нас. И вот, люди с такими глазами хотят завоевать весь мир, перестроить всю
жизнь, изгнать нас, уничтожить, всё для того, чтобы торжествовала какая-то слепая,
скучная справедливость!»
Чувствуя себя в ночь рождения Младенца, любившего их, королями и хозяевами
жизни, — дети не скупятся воздать взрослым за год их
скучной власти минутами своего веселого могущества: взрослые дяденьки тяжело подпрыгивают, увертываясь от огня, и добродушно просят о пощаде...
Так же, как в детстве, ему нравились только те рассказы и романы, в которых описывалась
жизнь неизвестная ему, не та, которой он жил; рассказы о действительной
жизни, о быте простонародья он находил
скучными и неверными.