Неточные совпадения
—
На то дан человеку разум, чтоб избавиться от того, что его беспокоит, —
сказала по-французски дама, очевидно довольная
своею фразой и гримасничая
языком.
— Вот это всегда так! — перебил его Сергей Иванович. — Мы, Русские, всегда так. Может быть, это и хорошая наша черта — способность видеть
свои недостатки, но мы пересаливаем, мы утешаемся иронией, которая у нас всегда готова
на языке. Я
скажу тебе только, что дай эти же права, как наши земские учреждения, другому европейскому народу, — Немцы и Англичане выработали бы из них свободу, а мы вот только смеемся.
— Ты думаешь, что он не может влюбиться, — переводя
на свой язык,
сказала Кити.
Одевшись, подошел он к зеркалу и чихнул опять так громко, что подошедший в это время к окну индейский петух — окно же было очень близко от земли — заболтал ему что-то вдруг и весьма скоро
на своем странном
языке, вероятно «желаю здравствовать»,
на что Чичиков
сказал ему дурака.
Мармеладов был в последней агонии; он не отводил
своих глаз от лица Катерины Ивановны, склонившейся снова над ним. Ему все хотелось что-то ей
сказать; он было и начал, с усилием шевеля
языком и неясно выговаривая слова, но Катерина Ивановна, понявшая, что он хочет просить у ней прощения, тотчас же повелительно крикнула
на него...
— Я уже
сказал тебе, что люблю твои восклицания, милый, — улыбнулся он опять
на мое наивное восклицание и, встав с кресла, начал, не примечая того, ходить взад и вперед по комнате. Я тоже привстал. Он продолжал говорить
своим странным
языком, но с глубочайшим проникновением мыслью.
Но их мало, жизни нет, и пустота везде. Мимо фрегата редко и робко скользят в байдарках полудикие туземцы. Только Афонька, доходивший в
своих охотничьих подвигах, через леса и реки, и до китайских, и до наших границ и говорящий понемногу
на всех
языках, больше смесью всех, между прочим и наречиями диких, не робея, идет к нам и всегда норовит прийти к тому времени, когда команде раздают вино. Кто-нибудь поднесет и ему: он выпьет и не благодарит выпивши, не
скажет ни слова, оборотится и уйдет.
— Voilà encore des nouvelles! [Вот еще новости!] — проговорила молодая из двух дам, вполне уверенная, что она
своим хорошим французским
языком обратит
на себя внимание Нехлюдова. Дама же с браслетами только всё принюхивалась, морщилась и что-то
сказала про приятность сидеть с вонючим мужичьем.
Затем, представив
свои соображения, которые я здесь опускаю, он прибавил, что ненормальность эта усматривается, главное, не только из прежних многих поступков подсудимого, но и теперь, в сию даже минуту, и когда его попросили объяснить, в чем же усматривается теперь, в сию-то минуту, то старик доктор со всею прямотой
своего простодушия указал
на то, что подсудимый, войдя в залу, «имел необыкновенный и чудный по обстоятельствам вид, шагал вперед как солдат и держал глаза впереди себя, упираясь, тогда как вернее было ему смотреть налево, где в публике сидят дамы, ибо он был большой любитель прекрасного пола и должен был очень много думать о том, что теперь о нем
скажут дамы», — заключил старичок
своим своеобразным
языком.
Мужчины были одеты по-китайски. Они носили куртку, сшитую из синей дабы, и такие же штаны. Костюм женщин более сохранил
свой национальный характер. Одежда их пестрела вышивками по борту и по краям подола была обвешана побрякушками. Выбежавшие из фанз грязные ребятишки испуганно смотрели
на нас. Трудно
сказать, какого цвета была у них кожа:
на ней были и загар, и грязь, и копоть. Гольды эти еще знали
свой язык, но предпочитали объясняться по-китайски. Дети же ни 1 слова не понимали по-гольдски.
Некоторые глупые, дерзновенные и невежды попускаются переводить
на общий
язык таковые книги. Многие ученые люди, читая переводы сии, признаются, что ради великой несвойственности и худого употребления слов они непонятнее подлинников. Что же
скажем о сочинениях, до других наук касающихся, в которые часто вмешивают ложное, надписывают ложными названиями и тем паче славнейшим писателям приписывают
свои вымыслы, чем более находится покупщиков.
— Это ничего, —
сказал он по-русски и потом прибавил
на родном
своем языке: — но он не может ничего понимать; как вы этого не видите? Он дилетант — и все тут!
Старик Райнер все слушал молча, положив
на руки
свою серебристую голову. Кончилась огненная, живая речь, приправленная всеми едкими остротами красивого и горячего ума. Рассказчик сел в сильном волнении и опустил голову. Старый Райнер все не сводил с него глаз, и оба они долго молчали. Из-за гор показался серый утренний свет и стал наполнять незатейливый кабинет Райнера, а собеседники всё сидели молча и далеко носились
своими думами. Наконец Райнер приподнялся, вздохнул и
сказал ломаным русским
языком...
— Нет, брат, ошибся! —
сказал Лихонин и прищелкнул
языком. — И не то, что я по убеждению или из принципа… Нет! Я, как анархист, исповедываю, что чем хуже, тем лучше… Но, к счастию, я игрок и весь
свой темперамент трачу
на игру, поэтому во мне простая брезгливость говорит гораздо сильнее, чем это самое неземное чувство. Но удивительно, как совпали наши мысли. Я только что хотел тебя спросить о том же.
Сказать спич, отделать тут же за столом
своего ближнего
на все корки, посмеяться между строк над кем-нибудь —
на все это Вершинин был великий мастер, так что сама Раиса Павловна считала его очень умным человеком и сильно побаивалась его острого
языка.
Словом
сказать, пробуждение было полное, и, разумеется, одно из первых украшений его составлял тогдашний premier amoureux, [первый любовник (франц.)] В. А. Кокорев, который
на своем образном
языке называл его «постукиваньем».
Кое-как я стал добираться до смысла, но профессор
на каждый мой вопросительный взгляд качал головой и, вздыхая, отвечал только «нет». Наконец он закрыл книгу так нервически быстро, что захлопнул между листьями
свой палец; сердито выдернув его оттуда, он дал мне билет из грамматики и, откинувшись назад
на кресла, стал молчать самым зловещим образом. Я стал было отвечать, но выражение его лица сковывало мне
язык, и все, что бы я ни
сказал, мне казалось не то.
Это — яркая, можно
сказать, во многом неповторимая фигура
своего времени: безграмотный редактор
на фоне безграмотных читателей, понявших и полюбивших этого человека, умевшего говорить
на их
языке.
— Ma foi, chére [Право же, дорогая (фр.).]… почему? Во-первых, потому, вероятно, что я все-таки не Паскаль, et puis [и затем (фр.).]… во-вторых, мы, русские, ничего не умеем
на своем языке сказать… По крайней мере до сих пор ничего еще не
сказали…
— Если так, то… —
сказал Вибель и, встав с кресла, поспешил поплотнее притворить дверь, что он, наученный, вероятно, прежним опытом, сделал весьма предусмотрительно, ибо в эту дверь подсматривала и подслушивала его молодая супруга, которой он сделал
свой обычный повелительный жест, после чего она, кокетливо высунув ему немного
язык, удалилась, а Вибель запер дверь
на замок.
Она даже за обедню не ездила к приходу
своему, опасаясь, чтобы тамошний священник, очень дерзкий
на язык, не
сказал чего-нибудь в проповеди насчет ее поведения, тем более, что он был зол
на Екатерину Петровну за скудость приношений, которые она делала церкви и причту.
— Очень хорошо помню, и вот этот долг! —
сказал Феодосий Гаврилыч и, вынув из бокового кармана
своего чепана заранее приготовленную тысячу, подал ее Янгуржееву, который после того, поклонившись всем общим поклоном и проговорив
на французском
языке вроде того, что он желает всем счастья в любви и картах, пошел из комнаты.
К чести
своей, однако ж, я должен
сказать, что устоял. Одно время чуть было у меня не сползло с
языка нечто вроде обещания подумать и посмотреть, но
на этот раз, слава богу, Выжлятников сам сплошал. Снялся с кресла и оставил меня, обещавши в непродолжительном времени зайти опять и возобновить разговор.
— То-то! —
сказал хозяин, усмехаясь. — Ты правильно в Персию собирался, там хоть ничего не поймешь — чужой
язык! А
на своем языке — одни подлости!
И уж как начнет ученым
своим языком колотить, так уж та-та-та! тата-та! то есть такой, я вам
скажу, болтливый
язык, что отрезать его да выбросить
на навозную кучу, так он и там будет болтать, все будет болтать, пока ворона не склюет.
Я сам встрел двух
на дороге, —
сказал один из бодрствующих пильщиков, маленький человек с остроконечной бородкой, которая, без сомнения, должна была иметь какое-нибудь тайное сообщение с
языком своего владельца, потому что, как только двигался
язык, двигалась и бородка.
Уланбекова. Слышишь, Гавриловна! Ты у меня смотри за девками. Ты знаешь, я разврата не терплю.
Скажи это всем строго-настрого. (Василисе Перегриновне). Да нет, этого быть не может. Ты меня только расстроиваешь
своими глупостями. Экая ты скверная
на язык! Очень нужно тебе было болтать! Теперь у меня из головы не выйдет. Смотри же, Гавриловна!
— Здравствуй, Дюран! —
сказал кто-то
на французском
языке позади Зарецкого. — Ну что, доволен ли ты
своей лошадью? — продолжал тот же голос, и так близко, что Зарецкой оглянулся и увидел подле себя кавалерийского офицера, который, отступя шаг назад, вскричал с удивлением: — Ах, боже мой! я ошибся… извините!.. я принял вас за моего приятеля… но неужели он продал вам
свою лошадь?.. Да! Это точно она!.. Позвольте спросить, дорого ли вы за нее заплатили?
— Вы только послушайте ихний воровской разговор, — обратился Федя ко мне, не отвечая
на вопрос губернатора. — Спроста слова не
скажут… У них и
язык свой, как у цыган.
— С
своей стороны, Яков Петрович, — с одушевлением отвечал наш герой, — с
своей стороны, презирая окольным путем и говоря смело и откровенно, говоря
языком прямым, благородным и поставив все дело
на благородную доску,
скажу вам, могу открыто и благородно утверждать, Яков Петрович, что я чист совершенно и что, сами вы знаете, Яков Петрович, обоюдное заблуждение, — все может быть, — суд света, мнение раболепной толпы…
С маменькою же было совсем противное. Ах, как они покосились
на инспектора, когда он заговорил
на неизвестном им
языке; а еще более, когда отвечал Павлусь. Но когда батенька из
своей рюмки уделили инспектору вишневки, да еще в большую рюмку, тут маменька уже не вытерпели, а
сказали батеньке просто...
Надобно
сказать правду, как мне трудно было, приехавши из Хорола, переучивать
свой язык на петербургский штиль и говорить все высокопарными словами, коими я описывал выше жизнь мою в столице: так тяжело мне было переучиваться
на низкий штиль, возвратяся в Хорол.
В одну ночь брат художник тихонько пустился по следам его и открыл, что наш велемудрый философ"открыл путь ко храму радостей и там приносит жертвы различным божествам" — это так говорится ученым
языком, а просто
сказать, что он еженощно ходил
на вечерницы и веселился там до света, не делая участниками в радостях учеников
своих, из коих Петруся, как необыкновенного ума, во многом мог бы войти с ним в соперничество.
— Бит батогами Григорий
Языков за то, что он своровал с площадным подьячим, с Яковом Алексеевым, — в записи написали задними числами за пятнадцать лет (стр. 13), Федор Дашков, поехавший было служить польскому королю, «пойман
на рубеже и привезен в Смоленск и расспрашиван; а в расспросе он перед стольником и воеводою, перед князем Борисом Феодоровичсм Долгоруким,
сказал и в том
своем отъезде повинился.
— Ну, я тебе
сказал свое, а ты мне без денег
на глаза не показывайся. Знать ничего не хочу, а деньги чтобы были… слышал?.. Да
язык держи за зубами, чтобы вторая свечка не вышла…
Ну, слава богу!.. он такой смиренный,
Что и не знаешь, что
сказать ему.
Боюсь таких людей, которые всегда
На языке своем имеют: да! и да!
Хоть сердятся они — не знаешь извиниться,
Затем, что с виду всем довольны.
Но с кем бранился я — с тем можно помириться!..
Услыхав такие речи, дядя пришел в неописанное восхищение, или, лучше
сказать, умиление, не столько от честного, добросовестного поступка
своих крестьян, как от того, что речи их, которые он немедленно записал, были очень похожи
на язык старинных грамот.
Никто не торопился отвечать. Несколько дам оборотили взоры
на некрасивую девушку, написавшую тему по приказанию
своей матери. Бедная девушка заметила это неблагосклонное внимание, и так смутилась, что слезы повисли
на ее ресницах… Чарский не мог этого вынести, и обратясь к импровизатору,
сказал ему
на италиянском
языке...
Аграфена Платоновна. Уж и вы, Иван Ксенофонтыч, как погляжу я
на вас, заучились до того, что русского
языка не понимаете. Самодур — это называется, коли вот человек никого не слушает, ты ему хоть кол
на голове теши, а он все
свое. Топнет ногой,
скажет: кто я? Тут уж все домашние ему в ноги должны, так и лежать, а то беда…
Капитан между тем
сказал уже приветствие его величеству, и король, крепко пожав руку капитана, довольно правильным английским
языком выразил удовольствие, что видит в
своих владениях военное судно далекой могущественной державы, обещал
на другой же день посетить вместе с королевой «Коршун» и пригласил вечером обедать к себе капитана и трех офицеров.
— Типун вам
на язык, Игнатий Николаевич! — с сердцем проговорил старший штурман. — И видно, что вы механик и ничего в морском деле не понимаете. Кто вам
сказал, что не попадем? Почему не попадем-с? — прибавил Степан Ильич «с» в знак
своего неудовольствия.
Зато Паоло пытался что-то
сказать на своем ломаном английском
языке, и то и дело показывал
на свой костюм, весело скалил
свои белые зубы и прижимал руки к сердцу.
Ни слова не
сказал Патап Максимыч, слушая речи Михайла Васильича. Безмолвно сидел он, облокотясь
на стол и склонив
на руку седую голову. То Настю-покойницу вспоминал, то глумленье Алешки над ним самим, когда был он у него по делу о векселях. Хватил бы горячим словом негодяя, да
язык не ворочается: спесь претит при всех вымолвить, как принял его Алешка после
своей женитьбы, а про Настю даже намекнуть оборони Господи и помилуй!
Обещать безусловную поддержку я не мог; но
сказал, что буду рад изменить
свое мнение о молодой артистке, которая, конечно, будет более
на месте
на русской сцене, если она в Париже не разучилась родному
языку.
С"рутенистами"Уваров держался как бывший бурш, ходил
на их вечеринки, со всеми, даже с юными"фуксами", был
на"ты"и смотрел
на их жизнь с особой точки зрения, так
сказать, символической. Он находил такую жизнь"лихой"и, участвуя в их литературных сходках, читал там
свои стихи и очерки, написанные чрезвычайно странным, смешанным
языком, который в него глубоко въелся.
— Ты рассчитываешь
на то, что я не знаю английского
языка. Да, я не знаю, но у меня есть словарь. Это телеграмма от Риса, он пьет здоровье
своей возлюбленной и тысячу раз целует тебя. Но оставим, оставим это… — продолжал доктор торопливо. — Я вовсе не хочу упрекать тебя или делать сцену. Довольно уже было и сцен, и попреков, пора кончить… Вот что я тебе хочу
сказать: ты свободна и можешь жить, как хочешь.
А
на другой день, принимая у себя в канцелярии Временского, директор долго не решался
сказать ему правду. Он мялся, путался и не находил, с чего начать, что
сказать. Ему хотелось извиниться перед учителем, рассказать ему всю сущую правду, но
язык заплетался, как у пьяного, уши горели и стало вдруг обидно и досадно, что приходится играть такую нелепую роль — в
своей канцелярии, перед
своим подчиненным. Он вдруг ударил по столу, вскочил и закричал сердито...
—
Скажешь ли ты мне, кто с ней, или я вызову у тебя
язык вот этим! — вскрикнул незнакомец и, распахнув полы охабня, показал
на кинжал, блеснувший во мраке
своей серебряной чешуей.
Я ничего не понимал, но мне было приятно, очень приятно его слушать; не зная
языка, мог я, однако ж, с помощью слуха
сказать ему, что он читал: песни ли ангелов, у престола Всевышнего поющих ему хвалу чистого сердца, или безумный ропот беснующихся
на творца
своего, бунтующий ад или красные, райские дни.
—
Скажешь ли ты мне, кто с ней, или я вызову у тебя
язык вот этим! — вскрикнул незнакомец и, распахнув полы охабеня, показал
на кинжал, блеснувший во мраке
своей серебряной чешуей.