Неточные совпадения
Она вышла
на середину комнаты и остановилась пред Долли,
сжимая руками грудь. В белом пенюаре фигура ее казалась особенно велика и широка. Она нагнула голову и исподлобья смотрела сияющими мокрыми глазами
на маленькую, худенькую и жалкую в своей штопанной кофточке и ночном чепчике, всю дрожавшую от волнения Долли.
Иной, например, даже человек в чинах, с благородною наружностию, со звездой
на груди, [Звезда
на груди — орден Станислава.] будет вам
жать руку, разговорится с вами о предметах глубоких, вызывающих
на размышления, а потом, смотришь, тут же, пред вашими глазами, и нагадит вам.
Начинает тихо, нежно: «Помнишь, Гретхен, как ты, еще невинная, еще ребенком, приходила с твоей мамой в этот собор и лепетала молитвы по старой книге?» Но песня все сильнее, все страстнее, стремительнее; ноты выше: в них слезы, тоска, безустанная, безвыходная, и, наконец, отчаяние: «Нет прощения, Гретхен, нет здесь тебе прощения!» Гретхен хочет молиться, но из
груди ее рвутся лишь крики — знаете, когда судорога от слез в
груди, — а песня сатаны все не умолкает, все глубже вонзается в душу, как острие, все выше — и вдруг обрывается почти криком: «Конец всему, проклята!» Гретхен падает
на колена,
сжимает перед собой
руки — и вот тут ее молитва, что-нибудь очень краткое, полуречитатив, но наивное, безо всякой отделки, что-нибудь в высшей степени средневековое, четыре стиха, всего только четыре стиха — у Страделлы есть несколько таких нот — и с последней нотой обморок!
А затем как бы закоченел
на месте, стиснув зубы и
сжав крестом
на груди руки. Катерина Ивановна осталась в зале и села
на указанный ей стул. Она была бледна и сидела потупившись. Рассказывали бывшие близ нее, что она долго вся дрожала как в лихорадке. К допросу явилась Грушенька.
Это, однако ж, не все:
на стене сбоку, как войдешь в церковь, намалевал Вакула черта в аду, такого гадкого, что все плевали, когда проходили мимо; а бабы, как только расплакивалось у них
на руках дитя, подносили его к картине и говорили: «Он бачь, яка кака намалевана!» — и дитя, удерживая слезенки, косилось
на картину и
жалось к
груди своей матери.
Ушли они. Мать встала у окна, сложив
руки на груди, и, не мигая, ничего не видя, долго смотрела перед собой, высоко подняв брови,
сжала губы и так стиснула челюсти, что скоро почувствовала боль в зубах. В лампе выгорел керосин, огонь, потрескивая, угасал. Она дунула
на него и осталась во тьме. Темное облако тоскливого бездумья наполнило
грудь ей, затрудняя биение сердца. Стояла она долго — устали ноги и глаза. Слышала, как под окном остановилась Марья и пьяным голосом кричала...
Сидела она около меня всегда в одной позе: согнувшись, сунув кисти
рук между колен,
сжимая их острыми костями ног.
Грудей у нее не было, и даже сквозь толстую холстину рубахи проступали ребра, точно обручи
на рассохшейся бочке. Сидит долго молча и вдруг прошепчет...
— Так отчего же, скажите, — возразил Бельтов, схватив ее
руку и крепко ее
сжимая, — отчего же, измученный, с душою, переполненною желанием исповеди, обнаружения, с душою, полной любви к женщине, я не имел силы прийти к ней и взять ее за
руку, и смотреть в глаза, и говорить… и говорить… и склонить свою усталую голову
на ее
грудь… Отчего она не могла меня встретить теми словами, которые я видел
на ее устах, но которые никогда их не переходили.
Снова поток слез оросил его пылающие щеки. Любонька
жала его
руку; он облил слезами ее
руку и осыпал поцелуями. Она взяла письмо и спрятала
на груди своей. Одушевление его росло, и не знаю, как случилось, но уста его коснулись ее уст; первый поцелуй любви — горе тому, кто не испытал его! Любонька, увлеченная, сама запечатлела страстный, долгий, трепещущий поцелуй… Никогда Дмитрий Яковлевич не был так счастлив; он склонил голову себе
на руку, он плакал… и вдруг… подняв ее, вскрикнул...
Круциферская была поразительно хороша в эту минуту; шляпку она сняла; черные волосы ее, развитые от сырого вечернего воздуха, разбросались, каждая черта лица была оживлена, говорила, и любовь струилась из ее синих глаз; дрожащая
рука то
жала платок, то покидала его и рвала ленту
на шляпке,
грудь по временам поднималась высоко, но казалось, воздух не мог проникнуть до легких.
Дмитрий Яковлевич стоял перед нею, сложив
руки на груди; она встретила взор его, умоляющий, исполненный любви, страдания, надежды, упоения, и протянула ему
руку; он
сжал ее со слезами
на глазах…
Юлия Сергеевна лениво поднялась и вышла, слегка прихрамывая, так как отсидела ногу. В дверях показалась дама, худая, очень бледная, с темными бровями, одетая во все черное. Она
сжала на груди руки и проговорила с мольбой...
Мальчик тоже держал
руки сжавши на груди, но смотрел в бок
на окно,
на котором сидел белый котенок, преграциозно раскачивающий лапкою привешенное
на нитке красное райское яблочко.
Что-то грозное пробежало по лицам, закраснелось в буйном пламени костра, взметнулось к небу в вечно восходящем потоке искр. Крепче
сжали оружие холодные
руки юноши, и вспомнилось
на мгновение, как ночью раскрывал он сорочку, обнажал молодую
грудь под выстрелы. — Да, да! — закричала душа, в смерти утверждая жизнь. Но ахнул Петруша высоким голосом, и смирился мощный бас Колесникова, и смирился гнев, и чистая жалоба, великая печаль вновь раскрыла даль и ширь.
— Николай Степаныч! — говорит она, бледнея и
сжимая на груди руки. — Николай Степаныч! Я не могу дольше так жить! Не могу! Ради истинного бога, скажите скорее, сию минуту: что мне делать? Говорите, что мне делать?
Рука Павла, перестав дрожать, взметнулась, он весь странно оторвался от лавки, открыл рот, тихонько взвизгнул,
сжался комом и бросился под ноги большого человека, — Артамонов с наслаждением ударил его правой ногою в
грудь и остановил; мальчик хрустнул, слабо замычал, опрокинулся
на бок.
Сергей обнял молодую хозяйку и прижал ее твердую
грудь к своей красной рубашке. Катерина Львовна только было шевельнула плечами, а Сергей приподнял ее от полу, подержал
на руках,
сжал и посадил тихонько
на опрокинутую мерку.
Гневышов (крепко
жмет руку Цыплунова и, ударяя себя в
грудь, говорит торжественно). Но, молодой человек, позвольте мне гордиться, что, выбрав вас для нее, я не ошибся! Да-с, не ошибся. (Делает знак Пирамидалову и отходит с ним
на левую сторону.)
Его горящие, влажные глаза, подле самого моего лица, страстно смотрели
на меня,
на мою шею,
на мою
грудь, его обе
руки перебирали мою
руку выше кисти, его открытые губы говорили что-то, говорили, что он меня любит, что я все для него, и губы эти приближались ко мне, и
руки крепче
сжимали мои и жгли меня.
Он ходил, судорожно
сжав руки у себя
на груди крестом: казалось, он хотел раздавить, размозжить спрятанное
на ней растение.
Она села,
грудь ее воздымалась под тонким дымом газа;
рука ее (Создатель, какая чудесная
рука!) упала
на колени,
сжала под собою ее воздушное платье, и платье под нею, казалось, стало дышать музыкою, и тонкий сиреневый цвет его еще виднее означил яркую белизну этой прекрасной
руки.
Он стал
рукой тихо гладить ей голову, и ему нравилась эта ласка, — такая отеческая — ласка ребёнку. Матрёна в самом деле похожа была
на ребёнка: она взобралась к нему
на колени и
сжалась у него
на груди в маленький, мягкий и тёплый комок.
И старик торопливым шагом побрел от ворот, где провожал его глазами удивленный дворник. Устинов пошел следом и стал замечать, что Лубянский усиленно старается придать себе бодрость. Но вот завернули они за угол, и здесь уже Петр Петрович не выдержал: оперши
на руку голову, он прислонился локтями к забору и как-то странно закашлялся; но это был не кашель, а глухие старческие рыдания, которые,
сжимая горло, с трудом вырывались из
груди.
Когда узнала об этом Катенька, она вскрикнула, тяжело опустилась
на стул и,
сжав грудь руками, затрепетала, как подстреленный голубь, но ни одного слова не молвила, ни одной слезинки не выронила.
— Да, сестра, — говорил он, наклонив к Ларисе голову и приподняв
на виске волосы, — здесь тоже в мои тридцать лет есть серебряные нити, и их выпряла эта прекрасная белая ручка этой прекрасной Александры Ивановны… Так уж предоставь мне лучше вас знать эту Александру Ивановну, — заключил он, ударяя себя пальцем в
грудь, и затем еще раз
сжал сестрину
руку и уехал.
Но Жозеф вместо ответа
сжал на груди руки и умолял Лару ради его выслушать, что ей хочет сказать Горданов.
Послышался шорох, и две женские фигуры в обеих смежных комнатах встали и двинулись: Лариса скользнула к кровати Подозерова и положила свою трепещущую
руку на изголовье больного, а Александра Ивановна сделала шаг
на средину комнаты и,
сжав на груди руки, произнесла...
Легкий стон вырвался из моей
груди… но в ту же минуту
на губы мои легла чья-то сильная
рука и
сжала мне рот, так что я не могла крикнуть…
С этими словами он крепко
сжал руку Дмитрия и упал головой к нему
на грудь, стараясь скрыть выступившие
на глазах слезы, которых он стыдился.
Когда же
на ночь камердинер герцога выносил из спальни его платье, нечто вставало с своего стула,
жало руку камердинеру, и осторожно, неся всю тяжесть своего огромного туловища в
груди своей, чтобы не сделать им шуму по паркету, выползало или выкатывалось из дому, и нередко еще
на улице тосковало от сомнения, заснула ли его светлость и не потребовала бы к себе, чтобы над ним пошутить.
Раненый захрипел. Голова его упала
на грудь, между тем как правая
рука сжимала висящий
на груди золотой медальон.
— Точно, точно, точно, — повторял за ним, смиренно
сжимая на груди руки, священник.
Вдруг зашумело что-то вверху; поднял голову Яков Потапович и видит — коршун громадный из поднебесья круги задает и прямо
на княжну Евпраксию спускается. Выступил вперед Яков Потапович, заслонил собою дорогую спутницу и ждет врага, прямо
на него глядючи. Как камень падает коршун сверху к нему
на грудь, клювом ударяет в самое сердце, да не успел глубоко острого клюва запустить, как схватил его добрый молодец за самую шею и
сжал, что есть силы, правой
рукой.
Седые густые брови воеводы нахмурились; лучи раскаленных глаз его устремились
на врага и, казалось, проницали его насквозь; исполинскою, жилистою
рукой сжал он судорожно меч,
грудь его поднялась, как разъяренный вал, и, издав какой-то глухой звук, опустилась. Боярина смирила мысль, что будет пролита кровь при дверях дочерниной комнаты. Он видел движение
руки своего сына и, стиснув ее, предупредил роковой удар.
С этими словами он крепко
сжал руку Димитрия и упал головой к нему
на грудь, стараясь скрыть выступившие
на глазах слезы, которых он стыдился.
— Откройся мне, как я тебе открылась, — продолжала Селинова, взяв ее
руку и
сжимая у своей
груди. — Я поболе тебя живу
на свете… поверь мне, легче будет… Ведь по всему видно, что с тобой, радость моя, деется.
Валя молчал. Внезапно лицо женщины растянулось, слезы быстро-быстро закапали одна за другой, и, точно потеряв под собою землю, она рухнула
на кровать, жалобно скрипнувшую под ее телом. Из-под платья выставилась нога в большом башмаке с порыжевшей резинкой и длинными ушками. Прижимая
руку к
груди, другой
сжимая виски, женщина смотрела куда-то сквозь стену своими бледными, выцветшими глазами и шептала...
Коза вдруг поник головою,
сжал на груди руки и стал читать по-немецки «Отче наш». Мы без его приглашения схватили с голов свои шапочки и с ним вместе молились. Он кончил молитву, положил нам
на головы свои
руки и с полными слез глазами закончил свою молитву по-русски.
Исанка слабо вскрикнула и вскочила с колен Борьки,
сжимая рукою расстегнутую
на груди блузку. Борька растерянно остался сидеть. Николай Павлович тоже стоял растерянно и смотрел глупыми глазами.
Зенон вздвинул плечами и,
сжав на груди свои
руки, сказал...
Глаза Борьки изменились. Он привлек к себе Исанку и стал расстегивать
на ее
груди блузку. Она крепко
сжала обеими
руками его
руку и ласково сказала...