Глаза тигрицы

Эбби Грин, 2013

Валентина ненавидит Джио. Он ненавидит себя. Гибель ее брата разделила их жизни на «до» и «после». Однако зародившееся семь лет назад чувство не угасло. Удастся ли им примириться с прошлым и найти путь от сердца к сердцу?

Глава 2

Джио отступил назад, голос его звучал хрипло:

— Я не стою на твоем пути, Валентина. Девушку трясло от гнева.

— Уходи! Покинь это место.

Он не выдержал:

— Так как это свадьба моего кузена, у меня есть право здесь находиться. — Он не стал говорить, что как раз собирался уйти.

— Свадьбы не будет, или ты не слышал? — не скрывая удовлетворения, произнесла девушка.

Что-то, чему Джио не находил объяснения, заставило его сказать:

— Прием все равно состоится, или ты не слышала?

При виде того, как побледнело ее лицо, Джио инстинктивно протянул руку, словно хотел поддержать Валентину, но девушка вздрогнула и отвернулась.

— Не прикасайся ко мне, — отрывисто бросила она. — Да, я знаю, что прием все равно состоится. Или то, что осталось от приема, за который твоя тетя не собирается мне платить. Вся твоя семья, Коретти, гнилье, до самой сердцевины.

Джио нахмурился:

— Что ты хочешь этим сказать? Она не собирается тебе платить?

— Нет, — процедила Валентина сквозь зубы.

Она ненавидела себя за то, что подняла эту тему, и за то, что до сих пор разговаривает с Джиакомо Коретти.

— Но это нелепо, она все равно обязана заплатить.

Валентина невесело хохотнула и заставила себя взглянуть на Джио:

— Можешь назвать меня старомодной, но я тоже считаю, что за услуги следует платить. Твоя же тетушка уверена, что в связи с произошедшим платить мне не надо.

— Это неправильно. Я что-нибудь придумаю. — Джио провел рукой по волосам, чувствуя, что готов придушить свою тетку.

Он зашагал по направлению к залу. Позади послышался тревожный голос Валентины:

— Подожди! Что ты задумал?

Джио повернулся. При виде Валентины, стоявшей всего в нескольких футах от него, с выбившимся из прически и ласкающим ее раскрасневшуюся щеку локоном, он испытал удар током.

У него появилось ощущение, словно все это время он жил в тумане, а сейчас его неожиданно окунули в холодный бассейн. И что-то случилось с его телом. После пяти лет, в течение которых Джио отказывал себе во всех плотских удовольствиях, оно возродилось к жизни. Кровь быстрее забежала по жилам. Он почувствовал, как твердеет его плоть.

Валентина не догадывалась, что с ним происходит. Она ткнула в Джио пальцем:

— Я спросила у тебя, что ты задумал?

Джио сделал вдох, и у него закружилась голова. Он постарался сконцентрироваться на вопросе Валентины, а не на чувственном изгибе ее полных губ. Он очень долго не обращал внимания на женщин, а сейчас будто проснулся.

— Моя тетя… — наконец произнес Джио, старательно выговаривая каждое слово. — Я скажу своей тете, что она не может так с тобой поступить.

Он было двинулся вперед, стремясь увеличить расстояние между собой и Валентиной, как вдруг она схватила его за руку. Девушка оказалась слишком близко. Джио пошатнулся, но его привело в чувство ее саркастичное замечание:

— Да ведь ты пьян.

Джио был готов рассмеяться, ибо, встретив Валентину, вмиг протрезвел. Прикосновение ее руки обожгло его кожу.

— Я пойду к своей тете и скажу ей, что…

— Нет, ты ничего ей не скажешь, — холодно возразила она, не давая ему договорить. — Ты ничего такого не сделаешь. Мне не нужно, чтобы ты сражался за меня, Коретти.

Джио скрипнул зубами:

— Меня зовут Джио, или ты забыла, что когда-то звала меня так?

Ее лицо стало каменным.

— Нет, не забыла, а вот ты, похоже, забыл, почему я тебя больше так не называю.

Это было жестоко, но Джио устоял на ногах.

— Нет, — безжизненным голосом произнес он. — Я тоже не забыл.

Их глаза встретились — янтарные со светло-карими. Какое-то мгновение ничего не происходило, а затем между ними словно заискрился воздух. Возникшее напряжение было настолько осязаемо, что когда один из музыкантов вышел из холла, то, взглянув на пару, застывшую в молчаливом противоборстве, он попятился назад и осторожно прикрыл за собой дверь.

— Я заплачу тебе вместо тети — покрою все расходы, — заявил Джио.

Валентина откинула голову назад и сжала кулаки, на щеках ее проступил румянец.

— Ты?!

Джио был готов заскрежетать зубами.

— Я не приму от тебя деньги, даже если ты преподнесешь их мне на серебряном блюде.

«Конечно, — с горечью подумал Джио, — она ничего не примет от меня, тем более деньги, пусть даже я трудился, не разгибая спины».

Валентина ткнула себя пальцем в грудь. Джио сглотнул, стараясь не пялиться на провокационные округлости, прячущиеся под скромной белой блузкой.

— Я профессионал, нанятый для выполнения работы, и именно работой я собираюсь заняться. Я не позволю твоей тете испортить мою репутацию. И я не приму от тебя деньги, которые ты хочешь всучить мне из чувства вины, Коретти.

Слова ее били его словно камни. В этот раз Джио не стал напоминать Валентине о том, что она знает его имя. Впервые он увидел блеснувшие в ее глазах слезинки, и что-то оборвалось в его душе.

Неожиданно двери зала открылись, и в них показалась молодая девушка. На ее лице застыло выражение тревоги.

— Вот ты где, Вал. Ты нам нужна. Миссис Коретти ищет тебя.

Не отрывая взгляда от Джио, Валентина кивнула:

— Спасибо, Сара. Я сейчас приду.

Она подождала, пока девушка уйдет, затем холодно и отчетливо произнесла:

— Думаю, меньшее, что ты можешь сделать, — это уехать. И я искренне надеюсь больше с тобой не встречаться.

Затем она обогнула Джио по дуге, словно боялась ненароком коснуться его. Джио слышал, как открылись и закрылись двери. В воздухе остался ее аромат, легкий и мускусный.

«Думаю, меньшее, что ты можешь сделать, — это уехать». Прошедших семи лет как будто не было. Боль не утихла.

Валентина не желала его видеть. А он не думал, что сможет пережить еще одну встречу с ней.

Неделю спустя

— Кто? — недоверчиво переспросил Джио.

Ему послышалось? Он покачал головой и снова взглянул на свою личную помощницу, женщину средних лет.

Агата медленно, по слогам, повторила:

— Ва-лен-ти-на Фер-ран-ти. Она хочет с вами поговорить. И она настроена решительно.

Джио повернулся к Агате спиной и пригладил руками свои вечно спутанные волосы. Его тело напряглось в ожидании чего-то, а кровь устремилась вниз. Он сжал губы. Значит, это не галлюцинация.

Замечательно! Его тело разбудила женщина, которая никогда не будет принадлежать ему.

Он развернулся, спрятав свои разгулявшиеся мысли за непроницаемым выражением лица. Сегодня он будет держать себя в руках. Интересно, зачем она пришла? Несомненно, для того, чтобы выпустить в него еще несколько стрел. Что ж, он все выдержит. Должен выдержать.

— Пригласи ее сюда.

Ладони Валентины вспотели, и она вытерла руки о выцветшие джинсы. Девушка старалась забыть слова, которые она бросила Джио Коррети в лицо всего несколько дней назад: «Я не приму от тебя деньги, даже если ты преподнесешь их мне на серебряном блюде». Щеки ее пылали.

Почему задерживается его помощница? Может, ей стоило одеться поприличнее? Наверное, старые джинсы, рубашка и теннисные туфли неуместны. Но сейчас слишком поздно. К тому же Валентине вовсе не хотелось производить впечатление на Джиакомо Коретти. Она пришла сюда только потому, что он — единственный человек на Сицилии, не подверженный влиянию своей тетушки.

Валентина слышала, что дела у Джио идут успешно. Тем не менее она была удивлена, приехав на его ипподром в Сиракузах. Все здесь было построено с любовью и на века. Правда, она сама не знала, что ожидала увидеть. Может, какое-нибудь свидетельство его несдержанности?

Спустя пару лет после смерти Марио Джио Коретти приобрел репутацию плейбоя. Он всегда любил заниматься экстремальными видами спорта и, казалось, получал от этого огромное удовольствие. Валентина видела фотографии Джио, прыгающего с самолета, взбирающегося на высочайшие вершины мира без страховки.

Впрочем, его фотографировали и на яхтах на юге Франции, и в казино Монте-Карло, а также в паддоках в Эпсоме и Лонгчемпе, где Джио регулярно выигрывал и проигрывал миллионы за несколько часов. И почти на каждом снимке на его руке висла красотка.

Однако конюшни Джио были тщательно ухожены, за великолепными чистокровными лошадьми ухаживали конюхи в рубашках с логотипом ипподрома Коретти, а за цветущими лужайками — садовники. Самым впечатляющим был вид на Средиземное море, открывающийся с ипподрома и придающий ему изюминку.

Марио умер не здесь. Едва ли она смогла бы приехать сюда, если бы трагедия произошла в этом месте. Брат погиб во время тренировочного заезда в поместье Джио, так как ипподром к тому времени еще не был достроен.

До Валентины донесся приглушенный шум голосов из офиса Джио, в котором несколько минут назад скрылась дружелюбная дама среднего возраста. В животе все сплелось в тугой узел. Гнев поддерживал девушку всю эту ужасную неделю. Именно гнев привел ее сюда, потому что одна Коретти едва не потопила ее и только другой Коретти мог спасти. Но что, если он скажет свой помощнице, что не желает ее видеть?

В тот же момент она услышала, как открылась дверь. Валентина вздрогнула и встала. При мысли о том, что сейчас она увидит Джио, сердце ее учащенно забилось. «О чем я только думала?» — пронеслось в голове. Она не сможет это сделать. Валентина уже поворачивалась, собираясь уйти, когда мягкий голос произнес:

— Извините, что задержала вас, мисс Ферранти. Он готов с вами встретиться.

Тело Джио напряглось, как только он увидел Валентину. На девушке были джинсы и рубашка, ее каштановые волосы волнами лежали на плечах.

Рубашка плотно облегала упругие полушария грудей. Джио показалось, что он задыхается. Он заставил себя смотреть ей в глаза, потрясающие янтарные глаза семейства кошачьих. Эти глаза преследовали его всю неделю.

Джио протянул руку и отрывисто произнес:

— Присядешь?

Агата вышла и закрыла за собой дверь. Валентина нерешительно топталась у порога. Она покачала головой:

— Нет, я постою.

Джио встал. Валентина скрестила руки на груди, и от этого жеста ее груди сомкнулись и приподнялись. Мужчина едва не застонал и мысленно выругался. Ведь он не подросток!

Чуть более напряженно, чем хотел, Джио произнес:

— Ты должна простить меня за то, что я несколько удивлен, увидев тебя здесь. В конце концов, при нашей последней встрече ты ясно дала понять, что не желаешь меня видеть.

Валентина задрожала. Увидев Джио на прошлой неделе, она вновь пережила гнев и боль, как было и на похоронах Марио. Сейчас же ею овладели другие чувства, хотя девушка не совсем понимала, что с ней происходит.

Позади Джио располагалось огромное окно, в котором виднелись конюшни и плескавшееся вдалеке море. Но Валентина видела перед собой только мужчину в темной рубашке-поло, обтягивающей мускулистую грудь, и в симпатичных изношенных джинсах, облегающих длинные-предлинные ноги. Даже не глядя, она представила себе его упругие тугие бедра, состоящие из одних мышц.

Когда они с Марио ездили верхом, наблюдать за ними было удовольствием, но взгляд Валентины приковывал к себе Джио. Он словно родился в седле. Ее брат был наездником похуже. Девушка сглотнула. Не станет она думать об этом сейчас.

Но о чем же ей тогда думать? Не о своих же словах, что она не желает его больше видеть? В горле у нее пересохло.

— Да, я не хотела с тобой видеться.

Одна из черных бровей Джио поползла вверх.

— Что же изменилось?

Валентина прокляла себя. Как эта идея вообще пришла ей в голову? Запинаясь, она произнесла:

— Просто… просто на этой неделе произошли кое-какие события.

Джио обошел стол и сел на его край, вытянув длинные ноги. Его запах дразнил Валентину и напоминал о том времени, когда ей исполнилось семнадцать — за несколько недель до гибели Марио. Чтобы добраться до замка Джио, она взяла мопед. Марио срочно понадобился отцу, и она поехала за братом. Впрочем, в те дни Валентине не требовался предлог, чтобы заехать в гости к Джио.

Девушка прошла на конюшню в поисках Марио. Не встретив никого, она огорчилась, что не увидит и Джио. А затем позади нее словно из ниоткуда появился конь. Огромный. Валентина отпрыгнула в сторону. Она была поражена, испугана и стыдилась своего страха перед этим прекрасным животным.

Она не оглядывалась, поэтому то, что произошло потом, стало для нее шоком. Кто-то нагнулся, без усилий поднял ее и усадил на лошадь. Валентина обернулась и увидела Джио. Одной рукой он держал ее за талию. Она остро ощущала мощь лошади и его силу. И его близость. К страху теперь примешивалось возбуждение.

Джио произнес ей на ухо:

— Ты никогда не привыкнешь к лошадям, если не научишься на них ездить.

Он вложил поводья в руки Валентины и накрыл их своими ладонями. Примерно с полчаса они ездили по дорожкам, Джио нашептывал ей на ухо слова одобрения и учил, как управлять лошадью. Страх сменился восторгом. Валентина позволила себе расслабиться в надежных объятиях Джио. Когда она наконец вспомнила о цели своего визита, он сказал, что Марио уже уехал.

Наконец Валентина соскользнула с коня. Ноги ее дрожали. По дороге домой девушка могла думать только о том, что она была с Джио наедине, не считая лошади. Еще несколько недель после этого Валентина не могла спокойно смотреть на него. Она краснела, вспоминая, как близко от нее было его крепкое мускулистое тело и какие ощущения вызвала у нее эта близость…

— Какие события?

Валентина непонимающе посмотрела на Джио, охваченная воспоминаниями.

— Ты сказала, что произошли какие-то события. Какие?

Валентина разозлилась на себя. Почему она вспоминает именно об этом? Неужели она забыла, как вместе с родителями бросилась в больницу в Палермо и как их остановил врач, с сожалением сообщивший, что их сын и брат мертв?

Девушка крепче сжала руки на груди. Этот человек должен ей. Должен ее родителям. Должен ее брату.

— Твоя тетя отказалась платить за организацию свадебного приема, — сказала она.

Джио поинтересовался:

— Ты не объяснила ей, что нужно платить за оказанные услуги?

Валентина вспыхнула. Тогда она была очень сердита и взбудоражена тем, что встретилась с ним, поэтому пригрозила Кармеле Коретти судом. Хотя свадьба и не состоялась, гости, которые пришли на прием, съели обед из шести блюд.

Даже сейчас Валентина готова была посмеяться над собственной наивностью. Простая смертная не в состоянии выиграть судебную тяжбу у могущественных Коретти. Кармела взглянула на девушку, лицо у нее сначала побелело, затем окрасилось гневным румянцем.

— Ты смеешь угрожать мне судом?!

Уперев руки в бока, сознавая, что она и так слишком далеко зашла, Валентина прямо встретила ее яростный взгляд:

— Да, смею. Вам не удастся меня запугать.

В ответ Кармела только улыбнулась. Обуздав свой гнев, она мило, словно разговор шел о погоде, заметила:

— С этого момента, мисс Ферранти, ваша компания вычеркнута из списка фирм, занимающихся организацией подобных мероприятий на Сицилии. Ведь я предупреждала вас, не так ли?

Валентина не смогла сдержать потрясенный возглас:

— Но вы не можете пожаловаться на меню и обслуживающий персонал, миссис Коретти!

— Зато я могу пожаловаться на вас, молодая леди, — заявила вздорная дама.

Для Валентины это было слишком — стоять и выслушивать Коретти, свысока говорившую с ней. Она заметила ведерко для шампанского, полное растаявшего льда. У нее руки чесались опрокинуть его на голову этой женщины. От столь недальновидного поступка ее спас вновь появившийся брошенный жених, и Кармела отошла от Валентины.

Джио помолчал, потом произнес:

— Думаю, я дорого заплатил бы за то, чтобы увидеть на голове своей тетушки ведро со льдом.

Валентина искоса взглянула на него, испугавшись, что он способен читать ее мысли. Глаза Джио сверкнули, губы изогнулись. Это стало для нее неожиданностью, и она почувствовала, что ее губы готовы растянуться в ответной улыбке.

«Нет! — выкрикнул голос разума. — Не смей сближаться с ним, не позволяй ему очаровать себя!»

Валентина старалась взять свои эмоции под контроль, понимая, что она совершила ошибку, придя сюда. Неужели она пошла на это только потому, что ей страстно — как ни трудно признаться в этом — хотелось снова увидеть Джио? Она ощутила, как тошнота подступает к ее горлу.

Не думая, как это выглядит со стороны, Валентина повернулась и схватилась за ручку двери, но почти в тот же момент крупная мужская рука легла на ее плечо.

От этого прикосновения кровь в ней забурлила. Нет, надо немедленно уйти, пока она не совершила какой-нибудь поступок, о котором впоследствии пожалеет.

Валентина сбросила руку Джио и взглянула на него. Он стоял совсем близко.

— Я совершила ошибку, обратившись к тебе.

Джио окаменел, в глазах его появился зеленоватый блеск, губы сжались.

— Ты вряд ли проделала долгий путь из Палермо, чтобы уехать ни с чем, Валентина.

Девушка качнула головой, чувствуя, что ее охватывает слабость. На нее вновь нахлынули воспоминания, хотя помнить следовало только одно: почему она ненавидит этого мужчину.

— Мне не следовало приезжать. Я рассчитывала, что ты поможешь мне, но при этом забыла, что твоя помощь мне не нужна.

Валентина с силой распахнула дверь и быстрым шагом вышла из офиса. Нигде не останавливаясь, она добралась до своей проржавшей старой машины.

Джио захлопнул дверь. Упершись в нее руками, он опустил голову, повторяя:

— Проклятье, проклятье, проклятье…

В тот вечер Валентина, прежде чем отправиться в свою по-спартански обставленную квартирку, заехала к родителям. Дела у них обстояли неважно. Отец выглядел болезненным. Он заявил, что чувствует себя хорошо, однако в душе Валентины поселилось беспокойство. Она еще не сказала родителям, что из-за Кармелы Коретти, скорее всего, лишилась своего маленького бизнеса, а значит, и средств. Им больше не на что жить, не говоря уже о том, чтобы оплачивать медицинские счета. Ее отец частенько жаловался на боль в груди, а мать страдала артритом.

Валентина перестала метаться по квартире и сжала пальцами виски. Ей необходима работа. Но благодаря Кармеле она должна радоваться, если устроится горничной в какой-нибудь захолустный трехзвездочный отель. К тому же она подвела свой персонал — два человека потеряли работу из-за ее запальчивости.

Валентина опустилась в старое кресло и громко выругалась. Почему она не сдержалась, разговаривая с Кармелой? Где был ее профессионализм?

Джио! Дело, несомненно, в нем. Валентина была потрясена, увидев его в отеле, хотя у него действительно были все права прийти на свадьбу своего кузена. Он разозлил ее и подлил масла в огонь, который разожгла Кармела Коретти. Валентина ненавидела Джио, ненавидела всю их семью за то, что они постоянно пользовались своими преимуществами. Они не думали ни о ком — только о самих себе.

Однако совесть вынуждала Валентину признать, что Джио отличался от остальных членов своей семьи. Когда-то он был скромным и спокойным. Сдержанным. Ее отец проработал в поместье Коретти, рядом с Палермо, всю жизнь, а ее мать стирала их одежду. Они жили в старом небольшом домике неподалеку.

Поначалу Джио и Марио не были друзьями — они относились друг к другу настороженно. Валентина была свидетельницей того, как после одной драки они сблизились, а потом и подружились. Ей тогда было пять лет. Она была в восторге от особняка Коретти и сада, который окружал его.

Марио подначивал Джио:

— Ну же, скажи что-нибудь! Ты что, не умеешь говорить?

Спрятавшаяся в кустах Валентина видела, как Джио бросился на Марио. Услышав возню, прибежал ее отец. Он разнял драчунов и велел им извиниться друг перед другом.

Валентина до сих пор не забыла, с каким трудом перепачканный Джио произнес, запинаясь:

— П-п-про… — Он помолчал и наконец быстро закончил: — Прости меня.

Она помнила выражение его лица, словно Джио ждал, что Марио обязательно начнет издеваться над ним. В то время он сильно заикался. Боясь стать посмешищем, он редко говорил. Хотя ей было всего пять лет, Валентина уже знала, что ее десятилетний брат ведет себя как взрослый. Он не стал комментировать заикание Джио и, протянув ему руку, сказал:

— Ты тоже меня прости.

С того дня они стали неразлучны. Лавина воспоминаний против желания Валентины накрыла ее с головой. Она, с усилием сжав кулаки, заставила себя думать о другом. Если бы Марио не был так сильно очарован своим другом, он не оставил бы учебу в ту ночь и не отправился бы в дом Джио поездить верхом. Он был бы жив.

Но Джио примчался на мопеде и стал уговаривать Марио поехать к нему. Тот протестовал:

— Мне надо готовиться к экзаменам.

Джио скорчил гримасу:

— Еще успеешь. — И с утроенным рвением принялся убеждать Марио, который в конце концов сдался и уступил его просьбам, правда заметив при этом:

— По крайней мере хоть один из нас хочет получить образование.

Услышав это, Джио набросился на него с кулаками, и несколько минут длилась шутливая потасовка. Валентина наблюдала за их возней в полуоткрытую дверь, сама не понимая, почему она не может глаз отвести от стройного тела Джио. Когда парни упокоились и отдышались, в глазах Марио появился опасный блеск, который был слишком хорошо знаком ей.

— Я поеду, если ты разрешишь мне оседлать Блэкстара.

Девушка мгновенно напряглась и просунула голову в дверь. Джио напомнил:

— Ты же знаешь, Марио, он слишком опасен.

— Ты хочешь сказать, что ты единственный, кто может на нем ездить? — поддразнил его Марио, но лицо его было хмурым.

Валентина бросилась вперед и встала между двумя молодыми людьми, глядя на Джио.

— Не позволяй ему! — взмолилась она. — Иначе, клянусь Богом, я…

Брат взял ее за плечи и мягко подтолкнул к двери:

— Это тебя не касается, Вал.

Валентина продолжала умолять Джио взглядом. Она видела Блэкстара, видела, какой бешеный галоп у этого скакуна, и боялась за брата. Джио привез его из Франции. Он считал, что Блэкстар мог бы стать великим чемпионом, если бы обладал покладистым нравом. Блэкстар принимал участие в нескольких скачках и во всех скидывал жокея. Во время одной такой скачки наездник погиб.

Блэкстара хотели умертвить, но Джио решил купить его, заявив, что в смерти жокея следует винить тренеров, а не лошадь, которую они не сумели приручить. Ему поверили и дали добро на приобретение скакуна. Однако, когда Джио, вернувшись домой, показывал свою новую покупку Марио и ей, Валентина заметила в глазах этого животного неукротимый огонь, который испугал ее. Единственным человеком, способным управляться с ним, был Джио. И теперь ее брат изъявил желание оседлать Блэкстара.

Молодые люди несколько секунд в молчании смотрели друг на друга. Марио продолжал упрашивать друга:

— Ну же, Джио. Позволь мне на нем прокатиться.

Джио расслабился. Пожав плечами, он произнес:

— Посмотрим.

Марио с триумфом усмехнулся и хлопнул приятеля по плечу:

— Подожди меня, я сейчас переоденусь.

Марио оставил Валентину и Джио вдвоем. Молодой человек взглянул на нее, и девушка почувствовала, что она заливается краской. Не обращая на это внимания, она попросила:

— Джио, не позволяй Марио приближаться к этому коню. Он не такой хороший наездник, как ты.

Джио подошел к ней и пальцем приподнял ее подбородок. Тело Валентины словно омыло теплой водой, сердце учащенно забилось.

— Не волнуйся, piccolina, я не допущу, чтобы с ним что-нибудь случилось.

Огонь возмущения опалил Валентину. Она отшатнулась:

— Не называй меня так! Я уже не маленькая.

Джио посмотрел на нее так пристально, что у девушки пресеклось дыхание. Затем чуть охрипшим голосом он произнес:

— Я это заметил. И не волнуйся. Я доставлю твоего брата к его скучным книгам до полуночи, совсем как Золушку.

Вернулся Марио. Он обнял Валентину и вышел. Джио последовал за ним, бросив быстрый взгляд через плечо:

— Ciao, bellissima.

Это был последний раз, когда она видела Марио живым. Позже той ночью она столкнулась с Джио в больнице. Валентина подлетела к нему и истерически закричала:

— Ведь ты позволил ему сесть на него, позволил, да?

Джио стоял перед ней с помертвевшим лицом.

— Мне очень жаль, — только и сказал он.

Ее мать и отец гордились сыном. Он был их надеждой. Валентина смирилась с тем, что она навсегда останется лишь младшей сестрой Марио. Она и сама радовалась его успехам. Он, бывало, говорил ей:

— Вал, когда я получу диплом юриста и стану зарабатывать хорошие деньги, я отправлю тебя во Францию, в школу гостиничного сервиса и кулинарии…

Глаза ее защипало от слез, и в эту самую минуту в дверь квартиры постучали. Валентина была удивлена — она никого не ждала, да и гости заходили к ней редко. Вытерев слезы, девушка встала. Открыв дверь, она выдохнула:

— Ты?!