Неточные совпадения
Это выражение в лице предводителя было особенно трогательно Левину, потому что вчера только он по делу опеки был у него
дома и видел его во всем величии доброго и
семейного человека.
Большой
дом со старою
семейною мебелью; не щеголеватые, грязноватые, но почтительные старые лакеи, очевидно, еще из прежних крепостных, не переменившие хозяина; толстая, добродушная жена в чепчике с кружевами и турецкой шали, ласкавшая хорошенькую внучку, дочь дочери; молодчик сын, гимназист шестого класса, приехавший из гимназии и, здороваясь с отцом, поцеловавший его большую руку; внушительные ласковые речи и жесты хозяина — всё это вчера возбудило в Левине невольное уважение и сочувствие.
Правда, сколько она могла запомнить свое впечатление в Петербурге у Карениных, ей не нравился самый
дом их; что-то было фальшивое во всем складе их
семейного быта.
Даже до мелочей Сергей Иванович находил в ней всё то, чего он желал от жены: она была бедна и одинока, так что она не приведет с собой кучу родных и их влияние в
дом мужа, как его он видел на Кити, а будет всем обязана мужу, чего он тоже всегда желал для своей будущей
семейной жизни.
Он бросился писать, соображать, ездил даже к архитектору. Вскоре на маленьком столике у него расположен был план
дома, сада.
Дом семейный, просторный, с двумя балконами.
О начальнике он слыхал у себя
дома, что это отец подчиненных, и потому составил себе самое смеющееся, самое
семейное понятие об этом лице. Он его представлял себе чем-то вроде второго отца, который только и дышит тем, как бы за дело и не за дело, сплошь да рядом, награждать своих подчиненных и заботиться не только о их нуждах, но и об удовольствиях.
Она была отличнейшая женщина по сердцу, но далее своего уголка ничего знать не хотела, и там в тиши, среди садов и рощ, среди
семейных и хозяйственных хлопот маленького размера, провел Райский несколько лет, а чуть подрос, опекун поместил его в гимназию, где окончательно изгладились из памяти мальчика все родовые предания фамилии о прежнем богатстве и родстве с другими старыми
домами.
По стенам висели английские и французские гравюры, взятые из старого
дома и изображающие
семейные сцены: то старика, уснувшего у камина, и старушку, читающую Библию, то мать и кучу детей около стола, то снимки с теньеровских картин, наконец, голову собаки и множество вырезанных из книжек картин с животными, даже несколько картинок мод.
От Крицкой узнали о продолжительной прогулке Райского с Верой накануне
семейного праздника. После этого Вера объявлена была больною, заболела и сама Татьяна Марковна,
дом был назаперти, никого не принимали. Райский ходил как угорелый, бегая от всех; доктора неопределенно говорили о болезни…
Ребенок, девочка с золотистыми длинными локонами и голыми ногами, было существо совершенно чуждое отцу, в особенности потому, что оно было ведено совсем не так, как он хотел этого. Между супругами установилось обычное непонимание и даже нежелание понять друг друга и тихая, молчаливая, скрываемая от посторонних и умеряемая приличиями борьба, делавшая для него жизнь
дома очень тяжелою. Так что
семейная жизнь оказалась еще более «не то», чем служба и придворное назначение.
Веревкин каждый день ездил в бахаревский
дом. Его появление всегда оживляло раскольничью строгость
семейной обстановки, и даже сама Марья Степановна как-то делалась мягче и словоохотливее. Что касается Верочки, то эта умная девушка не предавалась особенным восторгам, а относилась к жениху, как относятся благоразумные больные к хорошо испытанному и верному медицинскому средству. Иногда она умела очень тонко посмеяться над простоватой «натурой» Nicolas, который даже смущался и начинал так смешно вздыхать.
— Если бы не доктор, мы давно рассорились бы с тобой, — говорила Привалову Зося. — И прескучная, должно быть, эта милая обязанность улаживать в качестве друга
дома разные
семейные дрязги!..
От Данилушки у Марьи Степановны не было
семейных тайн: свой человек был в
доме, да и язык крепок, — хоть топором руби, не выдаст.
Прохожие, торопливо сновавшие по тротуарам Нагорной улицы, с завистью заглядывали в окна бахаревского
дома, где все дышало полным довольством и тихим
семейным счастьем.
Оставшись только вдвоем с женой в старом отцовском
доме, Привалов надеялся, что теперь Зося вполне освободится от влияния прежней
семейной обстановки и переменит образ своей жизни.
На первый раз для Привалова с особенной рельефностью выступили два обстоятельства: он надеялся, что шумная жизнь с вечерами, торжественными обедами и парадными завтраками кончится вместе с медовым месяцем, в течение которого в его
доме веселился весь Узел, а затем, что он заживет тихой
семейной жизнью, о какой мечтал вместе с Зосей еще так недавно.
И Старцев избегал разговоров, а только закусывал и играл в винт, и когда заставал в каком-нибудь
доме семейный праздник и его приглашали откушать, то он садился и ел молча, глядя в тарелку; и все, что в это время говорили, было неинтересно, несправедливо, глупо, он чувствовал раздражение, волновался, но молчал, и за то, что он всегда сурово молчал и глядел в тарелку, его прозвали в городе «поляк надутый», хотя он никогда поляком не был.
(Тут прокурор описал
семейную встречу в монастыре, разговоры с Алешей и безобразную сцену насилия в
доме отца, когда подсудимый ворвался к нему после обеда.)
Но рядом с его светлой, веселой комнатой, обитой красными обоями с золотыми полосками, в которой не проходил дым сигар, запах жженки и других… я хотел сказать — яств и питий, но остановился, потому что из съестных припасов, кроме сыру, редко что было, — итак, рядом с ультрастуденческим приютом Огарева, где мы спорили целые ночи напролет, а иногда целые ночи кутили, делался у нас больше и больше любимым другой
дом, в котором мы чуть ли не впервые научились уважать
семейную жизнь.
В этой шутке Прудон, смеясь, выразил серьезную основу своего воззрения на женщину. Понятия его о
семейных отношениях грубы и реакционны, но и в них выражается не мещанский элемент горожанина, а скорее упорное чувство сельского pater familias'a, [отца семейства (лат.).] гордо считающего женщину за подвластную работницу, а себя за самодержавную главу
дома.
Приедет и ребятишек с собой привезет; сама около хозяйки
дома пристроится, разговорами занимает,
семейные жалобы выслушивает, домашние несогласия умиротворяет, по хозяйству полезные советы подает.
Начиная от «Челышей» и кончая «Семеновной», с первой недели поста актеры жили весело. У них водились водочка, пиво, самовары, были шумные беседы… Начиная с четвертой — начинало стихать. Номера постепенно освобождались: кто уезжал в провинцию, получив место, кто соединялся с товарищем в один номер. Начинали коптить керосинки: кто прежде обедал в ресторане, стал варить кушанье
дома, особенно
семейные.
А то представитель конкурса, узнав об отлучке должника из долгового отделения, разыскивает его
дома, врывается, иногда ночью, в
семейную обстановку и на глазах жены и детей вместе с полицией сам везет его в долговое отделение. Ловили должников на улицах, в трактирах, в гостях, даже при выходе из церкви!
Капитан был человек вспыльчивый, но очень добродушный и умевший брать многое в жизни со стороны юмора. Кроме того, это было, кажется, незадолго до освобождения крестьян. Чувствовалась потребность единения… Капитан не только не начал дела, простив «маленькую случайность», но впоследствии ни одно
семейное событие в его
доме, когда из трубы неслись разные вкусные запахи, не обходилось без присутствия живописной фигуры Лохмановича…
Доктор вдруг замолчал, нахмурился и быстро начал прощаться. Мисс Дудль, знавшая его
семейную обстановку, пожалела доктора, которого, может быть, ждет
дома неприятная
семейная сцена за лишние полчаса, проведенные у постели больной. Но доктор не пошел домой, а бесцельно бродил по городу часа три, пока не очутился у новой вальцовой мельницы Луковникова.
— Поговорим, папа, серьезно… Я смотрю на брак как на дело довольно скучное, а для мужчины и совсем тошное. Ведь брак для мужчины — это лишение всех особенных прав, и твои принцы постоянно бунтуют, отравляют жизнь и себе и жене. Для чего мне муж-герой? Мне нужен тот нормальный средний человек, который терпеливо понесет свое
семейное иго. У себя
дома ведь нет ни героев, ни гениев, ни особенных людей, и в этом, по-моему, секрет того крошечного, угловатого эгоизма, который мы называем
семейным счастьем.
Поселенец Тымовского округа Бышевец при мне содержался в карцере в Дуэ — его обвиняли в покушении на убийство; жена его и дети жили поблизости в казармах для
семейных, а
дом и хозяйство были брошены.
Оно не похоже на Александровский пост; то городок, маленький Вавилон, имеющий уже в себе игорные
дома и даже
семейные бани, содержимые жидом, это же настоящая серая русская деревня без каких-либо претензий на культурность.
Подумаешь, что Андрей Титыч тоже сумасшедший, как его братец Капитоша, который представляет собой еще один любопытный результат
семейной дисциплины в
доме Брусковых.
Она мечтает о
семейном счастии с любимым человеком, заботится о том, чтоб себя «облагородить», так, чтобы никому не стыдно было взять ее замуж; думает о том, какой она хороший порядок будет вести в
доме, вышедши замуж; старается вести себя скромно, удаляется от молодого барина, сына Уланбековой, и даже удивляется на московских барышень, что они очень бойки в своих разговорах про кавалеров да про гвардейцев.
Однако прощайте, почтенный друг. Вы, я думаю, и не рады, что заставили меня от времени до времени на бумаге беседовать с вами, как это часто мне случалось делать мысленно. Не умею отвыкнуть от вас и доброго вашего
семейного круга, с которым я сроднился с первых моих лет. Желаю вам всех возможных утешений. Если когда-нибудь вздумаете мне написать, то посылайте письма Матрене Михеевне Мешалкиной в
дом Бронникова. Это скорее доходит. Крепко жму вашу руку.
Погостив с Лизою у Женни во время приведения в порядок общественного
Дома, старушка совершенно упилась мирными прелестями тихого
семейного житья, к которому она привыкла, и не могла без трепета вспомнить о гражданском
Доме и житье под командою Белоярцева, при новых, совершенно неприятных ей порядках. Она просила, умоляла Лизу позволить ей увезти оттуда все их вещи; плакала, бранилась и, наконец, объявила...
— Да, один
дом и именно
дом, а не
семейная тюрьма. Этот один
дом покажет, что нет нужды глодать свою плоть, что сильный и бессильный должны одинаково досыта наесться и вдоволь выспаться. Это
дом… это… дедушка осмысленного русского быта, это
дом… какими должны быть и какими непременно будут все
дома в мире: здесь все равны, все понесут поровну, и никто судьбой не будет обижен.
Уже
дома ему разрешили официально, при взрослых, курить, и даже сам отец подарил ему кожаный портсигар с его монограммой, а также, в подъеме
семейной радости, определил ему пятнадцать рублей месячного жалованья.
— Мы точно что, судырь, — продолжал тот же мужик, покраснев немного, — баяли так, что мы не знаем. Господин, теперича, исправник и становой спрашивают: «Не видали ли вы, чтобы Парфенка этот бил жену?» — «Мы, говорим, не видывали; где же нам видеть-то? Дело это
семейное, разве кто станет жену бить на улице?
Дома на это есть место:
дома бьют!»
Вдруг она, не говоря ни слова, пишет обоим братьям, что наши
семейные отношения стали таковы, что ей тяжело жить не только что в одном
доме со мной, но даже в одной стране, а потому она хочет взять свой капитал и уехать с ним за границу.
Чтобы дополнить картину этих
семейных завтраков, нам остается сказать два слова о demoiselles de compagnie [Компаньонках (фр.).], которые вечно ютились под гостеприимной кровлей кукарского господского
дома.
Итак, в господском
доме совершался
семейный завтрак.
Сделавшись почти своим человеком в
доме, где он был совсем на особых правах, Прозоров позабыл, что он
семейный человек и не в шутку увлекся одной барышней, которая жила у его патронов воспитанницей.
— Я у него в
доме что хошь делаю! захочу, чтоб фрукт был, будет и фрукт… всякий расход он для меня сделать должен… И стало быть, если я тебя и твоих
семейных к Пазухину приглашаю, так ты можешь ехать безо всякой опасности.
Только обязательная служба до известной степени выводила его из счастливого безмятежия. К ней он продолжал относиться с величайшим нетерпением и, отбывая повинность, выражался, что и он каждый день приносит свою долю вреда. Думаю, впрочем, что и это он говорил, не анализируя своих слов. Фраза эта, очевидно, была, так сказать,
семейным преданием и запала в его душу с детства в родном
доме, где все, начиная с отца и кончая деревенскими кузенами, кичились какою-то воображаемою независимостью.
Уединенно пришлось ей сидеть в своем замкоподобном губернаторском
доме, и общественное мнение явно уже склонилось в пользу их врага, и началось это с Полины, которая вдруг, ни с того ни с сего, найдена была превосходнейшей женщиной, на том основании, что при таком состоянии, нестарая еще женщина, она решительно не рядится, не хочет жить в свете, а всю себя посвятила семейству; но что, собственно, делает она в этой
семейной жизни — никто этого не знал, и даже поговаривали, что вряд ли она согласно живет с мужем, но хвалили потому только, что надобно же было за что-нибудь похвалить.
Про мать он говорил с некоторой холодной и торжественной похвалой, как будто с целью предупредить всякое возражение по этому предмету; про тетку он отзывался с восторгом, но и с некоторой снисходительностью; про сестру он говорил очень мало и как будто бы стыдясь мне говорить о ней; но про рыженькую, которую по-настоящему звали Любовью Сергеевной и которая была пожилая девушка, жившая по каким-то
семейным отношениям в
доме Нехлюдовых, он говорил мне с одушевлением.
Папа, считавший всегда свободу и равенство необходимым условием в
семейных отношениях, надеялся, что его любимица Любочка и добрая молодая жена сойдутся искренно и дружески; но Авдотья Васильевна жертвовала собой и считала необходимым оказывать настоящей хозяйке
дома, как она называла Любочку, неприличное уважение, больно оскорблявшее папа.
У него не было ни
семейных воспоминаний, потому что он вырос сиротой в чужом
доме и чуть не с пятнадцати лет пошел на тяжелую службу; не было в жизни его и особенных радостей, потому что всю жизнь свою провел он регулярно, однообразно, боясь хоть на волосок выступить из показанных ему обязанностей.
Видно было, что скука снедает молодого человека, что роль зрителя, на которую обрекает себя путешественник, стала надоедать ему: он досмотрел Европу — ему ничего не оставалось делать; все возле были заняты, как обыкновенно люди
дома бывают заняты; он увидел себя гостем, которому предлагают стул, которого осыпают вежливостью, но в
семейные тайны не посвящают, которому, наконец, бывает пора идти к себе.
— Я вам и получше и побольше комплимент скажу: глядя на ваше житье, я действительно несколько примирился с
семейной жизнию; но не забудьте, что, проживши лет шестьдесят, я в вашем
доме в первый раз увидел не в романе, не в стихах, а на самом деле осуществление
семейного счастия. Не слишком же часты примеры.
Сила Андроныч был
дома и с любопытством рассматривал гостя, который был известен в Белоглинском заводе под именем Пашки Косякова, или просто «ратник»; старик слышал кое-что о
семейной жизни Нюши и крепко недолюбливал его, но человек пришел в гости — не гнать же его в шею. Косяков посидел, поговорил, а потом на прощанье усиленно просил пожаловать в гости к себе.
Это разделение
семейных прелестей было хорошо известно на заводе, и один шутник сказал как-то, что если уж жениться на Зиненках, то непременно на всех пятерых сразу. Инженеры и студенты-практиканты глядели на
дом Зиненко, как на гостиницу, толклись там с утра до ночи, много ели, еще больше пили, но с удивительной ловкостью избегали брачных сетей.
В делах
семейных и хозяйственных никто не смел подавать голоса: жена не смела купить горшка без его ведома; двадцатилетние сыновья не смели отойти за версту от
дому без спросу.