Неточные совпадения
Левин не сел
в коляску, а пошел сзади. Ему было немного досадно на то, что не
приехал старый князь, которого он чем больше знал, тем больше любил, и на то, что явился этот Васенька Весловский, человек совершенно чужой и лишний. Он показался ему еще тем более чуждым и лишним, что, когда Левин подошел к крыльцу, у которого собралась вся оживленная толпа больших и детей, он увидал, что Васенька Весловский с особенно ласковым и галантным видом целует руку Кити.
Из мрака, который сперва скрывал все предметы
в окне, показывались понемногу: напротив — давно знакомая лавочка, с фонарем, наискось — большой дом с двумя внизу освещенными окнами, посредине улицы — какой-нибудь ванька с двумя седоками или пустая
коляска, шагом возвращающаяся домой; но вот к крыльцу подъехала карета, и я,
в полной уверенности, что это Ивины, которые обещались
приехать рано, бегу встречать их
в переднюю.
Гаврило. Так на барже пушка есть. Когда Сергея Сергеича встречают или провожают, так всегда палят. (Взглянув
в сторону за кофейную.) Вон и
коляска за ними едет-с, извощицкая, Чиркова-с! Видно, дали знать Чиркову, что
приедут. Сам хозяин Чирков на козлах. Это за ними-с.
Мы въехали
в город с другой стороны; там уж кое-где зажигали фонари: начинались сумерки. Китайские лавки сияли цветными огнями.
В полумраке двигалась по тротуарам толпа гуляющих; по мостовой мчались
коляски. Мы опять через мост поехали к крепости, но на мосту была такая теснота от экипажей, такая толкотня между пешеходами, что я ждал минут пять
в линии
колясок, пока можно было проехать. Наконец мы высвободились из толпы и мимо крепостной стены
приехали на гласис и вмешались
в ряды экипажей.
Подъезжая к дому Масленникова, Нехлюдов увидал у крыльца несколько экипажей: пролетки,
коляски и кареты, и вспомнил, что как раз нынче был тот приемный день жены Масленникова,
в который он просил его
приехать.
Приехали они
в двух экипажах;
в первом экипаже,
в щегольской
коляске, запряженной парой дорогих лошадей, прибыл Петр Александрович Миусов со своим дальним родственником, очень молодым человеком, лет двадцати, Петром Фомичом Калгановым.
Мы были больше часу
в особой комнате Перова трактира, а
коляска с Матвеем еще не
приезжала! Кетчер хмурился. Нам и
в голову не шла возможность несчастия, нам так хорошо было тут втроем и так дома, как будто мы и всё вместе были. Перед окнами была роща, снизу слышалась музыка и раздавался цыганский хор; день после грозы был прекрасный.
В Коус я
приехал часов
в девять вечера, узнал, что Брук Гауз очень не близок, заказал на другое утро
коляску и пошел по взморью. Это был первый теплый вечер 1864. Море, совершенно покойное, лениво шаля, колыхалось; кой-где сверкал, исчезая, фосфорический свет; я с наслаждением вдыхал влажно-йодистый запах морских испарений, который люблю, как запах сена; издали раздавалась бальная музыка из какого-то клуба или казино, все было светло и празднично.
Когда Павел снова уселся
в коляску и стал уже совсем подъезжать к усадьбе, им снова овладели опасения: ну, если m-me Фатеева куда-нибудь уехала или больна, или муж ее
приехал и не велел его принимать, — любовь пуглива и мнительна!
Покуривая сигару, Прейн все время думал о той тройке, которая специально была заказана для Прозорова; он уступил свою дорожную
коляску,
в которой должны были
приехать Прозоров с дочерью и доктор.
Роман ее был непродолжителен. Через неделю Аигин собрался так же внезапно, как внезапно
приехал. Он не был особенно нежен с нею, ничего не обещал, не говорил о том, что они когда-нибудь встретятся, и только однажды спросил, не нуждается ли она. Разумеется, она ответила отрицательно. Даже собравшись совсем, он не зашел к ней проститься, а только, проезжая
в коляске мимо школы, вышел из экипажа и очень тихо постучал указательным пальцем
в окно.
Когда пошли у нас недавние слухи, что
приедет Кармазинов, я, разумеется, ужасно пожелал его увидать и, если возможно, с ним познакомиться. Я знал, что мог бы это сделать чрез Степана Трофимовича; они когда-то были друзьями. И вот вдруг я встречаюсь с ним на перекрестке. Я тотчас узнал его; мне уже его показали дня три тому назад, когда он проезжал
в коляске с губернаторшей.
— Благодарю, спасибо тебе, Музочка, что ты
приехала; я тебе одной все скажу; здесь услышат; сядем лучше
в коляску!
Она
приехала в Парашино нарочно вечером, оставила свою
коляску у околицы, а сама с горничной и лакеем, никем не узнанная (да ее мало и знали), прошла до господского двора и через задние ворота пробралась до самого флигеля, из которого неслись крик, песни и хохот, и твердою рукой отворила дверь…
Это я, брат твой, Степан Михайлович, ничего не бойся!» Он послал кучера, лакея и старого слугу Прасковьи Ивановны заложить
коляску,
в которой она
приехала из Чурасова, поставил шесть человек с ружьями, саблями и рогатинами у входа
в выход, а сам с остальными, с помощью топоров и железного лома, принялся отбивать дверь.
Приехав на станцию, приятели сели
в коляску, и Ярцев всю дорогу пел и восхищался великолепною погодой.
Наконец
приехали за ним лошади. Он на прощанье пообещал уволить всех нас через две недели, обозвал приказчика болваном и затем, развалившись
в коляске, покатил
в город.
Княгиня уехала
в Петербург с маленькими детьми, с Ольгою Федотовною и с Патрикеем. Дети и Ольга помещались вместе с бабушкою
в карете, а Патрикей
в устроенной сзади откидной
коляске, где ему было очень покойно и откуда он с высоты мог далеко вперед видеть дорогу и наблюдать за форейтором и за кучером. Они
приехали так скоро, как только тогда было можно.
В Протозаново от них никаких вестей еще не приходило.
— Чтобы предохранить вас от этого преступления, мы вас
в экипаже проводим, — сказал князь. — Потрудись, моя милая, сходить и сказать, чтобы
коляска моя сюда
приехала! — обратился он к Марфуше.
Миклаков все-таки решился лучше надеть сюртук, предварительно вычистив его самым старательным образом; когда, наконец, за ним
приехал экипаж князя, то он, сев
в него, несколько развалился и положил даже ногу на ногу: красивая открытая
коляска, как известно, самого отъявленного философа может за: ставить позировать!..
Тюменев, отобедав, вскоре собрался ехать на дачу: должно быть, его там что-то такое очень беспокоило. При прощании он взял с Бегушева честное слово завтра
приехать к нему
в Петергоф на целый день. Бегушев обещал. Когда граф Хвостиков, уезжавший тоже с Тюменевым вместе, садясь
в коляску, пошатнулся немного — благодаря выпитому шампанскому, то Тюменев при этом толкнул еще его ногой: злясь на дочь, он вымещал свой гнев и на отце.
— Но вы поймите мое положение, — начал граф. — Тюменев уезжает за границу, да если бы и не уезжал, так мне оставаться у него нельзя!.. Это не человек, а вот что!.. — И Хвостиков постучал при этом по железной пластинке
коляски. — Я вполне понимаю дочь мою, что она оставила его, и не укоряю ее нисколько за то; однако что же мне с собой осталось делать?..
Приехать вот с вами
в Петербург и прямо
в Неву!
Об этом я, конечно, знал только по слухам, так как очень редко видывал нашего генерала; большею частью он обгонял нас на середине перехода,
в своей
коляске, запряженной хорошею тройкою,
приезжал на место ночлега, занимал квартиру и оставался там до позднего утра, а днем снова обгонял нас, причем солдаты всегда обращали внимание на степень багровости его лица и большую или меньшую хриплость, с какою он оглушительно кричал нам...
—
Приезжайте, Алексей Иванович!
приезжайте! — слышались многочисленные голоса с балкона, когда он уже уселся с Павлом Павловичем
в коляску; чуть ли не было одного голоска, проговорившего потише других: «
Приезжайте, милый, милый Алексей Иванович!»
Сидя
в коляске, она прежде всего дала отдохнуть своему лицу от улыбки. С злым лицом она ехала через деревню и с злым лицом отвечала на поклоны встречных мужиков.
Приехав домой, она прошла черным ходом к себе
в спальню и прилегла на постель мужа.
Коляска трогалась с места и тотчас же исчезала
в потемках.
В красном круге, бросаемом лампою на дорогу, показывалась новая пара или тройка нетерпеливых лошадей и силуэт кучера с протянутыми вперед руками. Опять начинались поцелуи, упреки и просьбы
приехать еще раз или взять шаль. Петр Дмитрич выбегал из передней и помогал дамам сесть
в коляску.
Дня через два старики Солобуевы
приезжали к Болдухиным шестерней
в карете, а сын их,
в одно время с ними, — четверкой
в коляске, но хозяев не застали дома.
Наконец,
в назначенный день, часа за два перед обедом,
приехал Шатов
в щегольской
коляске на шестерне гнедопегих славных лошадей.
В этот день уже с раннего утра знала лакейская, девичья и вся дворня, что
приедут какие-то важные гости, потому что барыня заказала повару такой стол, какой готовился для гостей только первого разбора; когда же подкатила к крыльцу
коляска Шатова, все
в один голос сказали: «Это жених
приехал».
В усадьбе по вечерам жгли бенгальские огни и ракеты, и мимо Обручанова проходила на парусах лодка с красными фонариками. Однажды утром
приехала на деревню жена инженера Елена Ивановна с маленькой дочерью
в коляске с желтыми колесами, на паре темно-гнедых пони; обе, мать и дочь, были
в соломенных шляпах с широкими полями, пригнутыми к ушам.
У меня был дядька Иван Андреич. Он выучил меня стрелять, когда мне было еще 13 лет. Он достал маленькое ружьецо и давал мне из него стрелять, когда мы ходили гулять. И я убил раз галку и другой раз сороку. Но отец не знал, что я умею стрелять. Один раз, это было осенью,
в маменькины именины, и мы ожидали дядюшку к обеду, и я сидел на окне и смотрел
в ту сторону, откуда ему надо было
приехать, а отец ходил по комнате. Я увидел из-за рощи четверню серых и
коляску и закричал: «Едет! едет!..»
Словом, когда начали разъезжаться, то уже было три часа, и кучера должны были нескольких особ взять
в охапку, как бы узелки с покупкою, и Чертокуцкий, несмотря на весь аристократизм свой, сидя
в коляске, так низко кланялся и с таким размахом головы, что,
приехавши домой, привез
в усах своих два репейника.
Приехал он рано утром
в наемной
коляске с двумя чемоданами. Прежде всего он, с сильно озабоченным лицом и жеманно жалуясь на утомление, справился, есть ли
в графском доме для него помещение. Ему по моей команде отвели маленькую, но очень уютную и светлую комнату, где поставили для него всё, начиная с мраморного рукомойника и кончая спичками.
Бодростин, которому Казимира нравилась безмерно и который млел от одной мысли завладеть ею на тех или других основаниях, разрешил Кишенскому пользоваться и временем, и обстоятельствами, и не прошло недели, как прекрасная Казимира
приехала к Михаилу Андреевичу на своих лошадях и
в своей
коляске просить его о каком-то ничтожном совете и тут же пригласила его
в свой салон и при этом нежно, нежно и крепко пожала его руку.
Марья Михайловна
в верхней кофточке цвета ее юбки и
в шляпке, сделавшей ее лицо еще красивее, крепко пожимала руку Токареву и взяла с него слово, что он
приедет к ним
в деревню. Подали
коляску Будиновских. Красивые серые лошади, фыркая, косились на свет и звякали бубенчиками. Кучер
в бархатной безрукавке неподвижно сидел на козлах.
— Да сюда какая-то госпожа к вам
приезжала. Я разминулся с ней у ворот…
В коляске… Шляпка такая с цветами, и вообще с большим эффектом. — Ну, и что ж?
У паперти стояли два-три извозчика и кучка нищих. Верхняя церковь была уже заперта. За
приезжим, тоже
в коляске, купцом он спустился вниз
в склеп по совсем темной витой лестнице и долго не мог ничего разглядеть, кроме дальнего фона, где горело несколько пучков свеч. Служили молебен среди постоянной тихой ходьбы богомольцев.
Жил верстах
в десяти от рудника,
в роскошном барском поместьи с огромным садом, и
приезжал на рудник
в коляске с тройкою лошадей и кучером
в бархатной безрукавке, с павлиньими перьями на круглой шляпе. Он всячески старался ограничить траты на санитарное благоустройство рудника, но Рабинович, энергичный и решительный, не обращал внимания на его по необходимости робкие протесты и широко предоставлял мне средства для санитарных мероприятий и подготовки больничных помещений.
Насмотревшись, они спускаются вниз. Скоро
приезжает барин Николай Алексеич.
В гостях он порядком выпил и теперь, свернувшись
в коляске калачиком, громко похрапывает. Его будят. Он тупо глядит на зарево и бормочет...
Александра Яковлевна, выйдя на станции Ломовис к ожидавшей ее
коляске, оглядев экипаж и ответив на почтительный поклон кучера, тотчас сообразила, что ее принимают далеко не за то, что она на самом деле, но быстро освоилась со своей ролью и
приехала в имение с видом возвратившейся владелицы.
За княжной Облонской прислали великолепную
коляску, запряженную парой кровных лошадей. Няня же Вацлавской
приехала в скромном крытом тарантасике.
Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий
приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь
в сильном волнении.
— Но вы un philosophe, [философ,] будьте же им вполне, посмотрите на вещи с другой стороны, и вы увидите, что ваш долг, напротив, беречь себя. Предоставьте это другим, которые ни на что́ более не годны… Вам не велено
приезжать назад, и отсюда вас не отпустили; стало быть, вы можете остаться и ехать с нами, куда нас повлечет наша несчастная судьба. Говорят, едут
в Ольмюц. А Ольмюц очень милый город. И мы с вами вместе спокойно поедем
в моей
коляске.