Неточные совпадения
Сначала их привели
в капитанскую каюту и
посадили, по вчерашнему рисунку, на два
кресла.
В частном доме не было для меня особой комнаты. Полицмейстер велел до утра
посадить меня
в канцелярию. Он сам привел меня туда, бросился на
кресла и, устало зевая, бормотал: «Проклятая служба; на скачке был с трех часов да вот с вами провозился до утра, — небось уж четвертый час, а завтра
в девять часов с рапортом ехать».
Марью Дмитриевну
посадили на
кресло возле берега,
в тени, постлали ей ковер под ноги, дали лучшую удочку; Антон, как старый опытный рыболов, предложил ей свои услуги.
— Ну, черт тебя возьми! — произнес Розанов и
посадил Альтерзона
в кресло так, что даже пружины задребезжали.
Он схватил ее и, подняв как ребенка, отнес
в свои
кресла,
посадил ее, а сам упал перед ней на колена. Он целовал ее руки, ноги; он торопился целовать ее, торопился наглядеться на нее, как будто еще не веря, что она опять вместе с ним, что он опять ее видит и слышит, — ее, свою дочь, свою Наташу! Анна Андреевна, рыдая, охватила ее, прижала голову ее к своей груди и так и замерла
в этом объятии, не
в силах произнесть слова.
Он бережно
посадил меня
в кресла, подал мне стакан воды и засыпал вопросами.
— Ничего! Хочу только покрепче
посадить, а то они все разбегутся! — отвечал он с истерическим хохотом, снова опускаясь
в кресло. — Их много, а я один, — говорил он, между тем как
в лице его подергивало все мускулы.
Сама губернаторша сравнительно с ней была гораздо старее, но зато имела чрезвычайно величественную наружность и как бы рождена была делать парадные выходы и сидеть
в своей губернаторской гостиной, где по задней стене сделано было даже возвышение, на которое иногда она взбиралась, чтоб быть еще представительней, напоминая собой
в этом случае худощавых театральных герцогинь
в бархатных платьях, которых выводят
в операх и балетах с толстыми икрами герцоги и
сажают на золотое
кресло, чтоб посмотреть и полюбоваться на танцующую толпу.
Перед диваном, на круглом столе, покрытом чистой скатертью, возвышался наполненный душистым шоколадом, окруженный чашками, графинами с сиропом, бисквитами и булками, даже цветами, — огромный фарфоровый кофейник; шесть тонких восковых свечей горело
в двух старинных серебряных шандалах; с одной стороны дивана вольтеровское
кресло раскрывало свои мягкие объятия — и Санина
посадили именно
в это
кресло.
Обыкновенные посетители оставались за решеткой, а счастливцы допускались, по указанию блаженного, чрез дверцы решетки
в его половину, и он
сажал их, если хотел, на свои старые кожаные
кресла и на диван; сам же заседал неизменно
в старинных истертых вольтеровских
креслах.
Позовет духовенство,
посадит всех
в гостиной по порядку, кругом, на
кресла и начнет потчевать; всем
в ноги кланяется; потом петь заставит, а сам сидит один посреди комнаты и горькими слезами плачет.
— Полноте, успокойтесь, садитесь! — проговорил он, наконец, стараясь
посадить господина Голядкина
в кресла.
Но только что он завидел меня, — как бросился ко мне чуть не с криком, так что я невольно отшатнулся и хотел было убежать; но он схватил меня за обе руки и потащил к дивану; сам сел на диван, меня
посадил прямо против себя
в кресла и, не выпуская моих рук, с дрожащими губами, со слезами, заблиставшими вдруг на его ресницах, умоляющим голосом проговорил...
Чиновник. Я приведу ее
в рассудок. Она у меня сейчас опомнится. Я не из чувствительных и все знаю, как дело шло и происходило, сколько тут ни замазывали. Не пускать ее и
посадить вот тут на
кресло и позвать этого мужика из сеней… Я ей вотру
в рожу краску, коли она совсем ее потеряла.
Сотский(отводя
в сторону Лизавету и заглядывая
в дверь). Кликните, ребята, Никона. (
Сажает Лизавету на
кресло.) Ну, садись вот тут… не хочешь ли водицы испить?
Я думаю, он с ума сойдет, со всех ног кинется меня
в кресло сажать, задрожит от восхищенья, не сообразится даже на первый раз!..
— Ах, отец, и не говорите, — с умилением отозвался дьякон, — так это хорошо, за милую душу!
Посадили меня Семен Николаевич
в кресло, сами стали рядом и говорят студентам: «Вот, — говорят, — дьякон…»
Он молча сел опять на свое место,
посадил и меня на прежнее
кресло и, держа за руку, сказал тихим, растроганным голосом: «Я услышал себя
в первый раз…» — и вдруг прибавил громко, с каким-то пошлым выражением (что меня очень неприятно поразило): «Мастер, первый мастер!
— Я взяла ее сзади и
посадила ее
в кресла. Она была холодная как лед, или лучше тебе сказать, что ее совсем не было, только это бедное, больное сердце ее так билось, что на груди как мышонок ворочался под блузой, а дыханья нет.
Она и без того побаивается тети Павлы. С ней она больше молчит, ни одним словом ей не возражает.
В доме эта тетка — главное лицо, и папа ее побаивается. Все ее считают ужасно умной. Что ж тут мудреного? Целые дни лежит
в длинном
кресле с пюпитром и думает или книжку читает.
Сажала она ее читать себе вслух, но осталась недовольна...
И она опять потянулась к ней, но Тася схватила Елену Никифоровну за обе руки и
посадила ее
в кресло.
Этими «мужами», как мы уже видели и еще увидим, управляли бабы, и они же, те же бабы, выводили их
в чины и
сажали на высокие
кресла.
— Эх вы, какой штука! — весело пошутил Пекторалис и насильно
посадил гостя
в кресло.
Наш князь Данила Борисыч так и взбеленился, берет слепца за руки,
сажает с собой
в карету; привез домой, прямо его
в кабинет, усадил оборванца на бархатных
креслах, водки ему, вина, обедать со своего стола, да и заставил стихеры распевать.
Со страхом пополам решился Голиаф отдаться
в плен своей Цирцее [Цирцея —
в греческой мифологии волшебница с острова Эя. Иносказательно: обворожительница.], которая, осторожно притворив за собою дверь и не выпуская его из рук, села на
кресла и
посадила его к себе на колена.
— Ты солгал, не правда ли, это была ложь? Ты меня любишь, любишь еще! — лихорадочно твердила она, силой
сажая его
в кресло и не выпуская из своих объятий. — О, Пьер, как я люблю, как я люблю тебя!
Болезнь шла быстро, приближаясь к роковому концу. Изможденное тело обессилело
в борьбе с надвигающеюся силою смерти, и лишь живой дух боролся до конца, временно даже оставаясь победителем. Во время этих побед — коротких промежутков — Александр Васильевич, по-видимому, поправлялся, его поднимали с постели,
сажали в большое
кресло на колесах и возили по комнате.
Нового
в нашем способе только то, что для утверждения права грабежа этого одного человека мы ведем этого человека
в храм, надеваем на него особенную шапку,
сажаем на высокое
кресло, даем ему
в руки палочку и шарик, мажем постным маслом
в во имя бога и его сына провозглашаем особу этого помазанного маслом человека священною.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул
в ее лицо и бережно
посадил ее на
кресло.