После ужина все, по старинному прадедовскому обычаю,
прощались с бабушкой, то есть кланялись ей в землю, приговаривая: «Прости и благослови, бабушка…» Степенная, важеватая старуха отвечала поясным поклоном и приговаривала: «Господь тебя простит, милушка». Гордею Евстратычу полагались такие же поклоны от детей, а сам он кланялся в землю своей мамыньке. В старинных раскольничьих семьях еще не вывелся этот обычай, заимствованный из скитских «метаний».
Неточные совпадения
Он глядел на Веру. Она встала, поцеловала руку у
бабушки, вместо поклона взглядом
простилась с остальными и вышла.
«Леонтий,
бабушка! — мечтал он, — красавицы троюродные сестры, Верочка и Марфенька! Волга
с прибрежьем, дремлющая, блаженная тишь, где не живут, а растут люди и тихо вянут, где ни бурных страстей
с тонкими, ядовитыми наслаждениями, ни мучительных вопросов, никакого движения мысли, воли — там я сосредоточусь, разберу материалы и напишу роман. Теперь только закончу как-нибудь портрет Софьи,
распрощаюсь с ней — и dahin, dahin! [туда, туда! (нем.)]»
На другой день к вечеру он получил коротенький ответ от Веры, где она успокоивала его, одобряя намерение его уехать, не повидавшись
с ней, и изъявила полную готовность помочь ему победить страсть (слово было подчеркнуто) — и для того она сама, вслед за отправлением этой записки, уезжает в тот же день, то есть в пятницу, опять за Волгу. Ему же советовала приехать
проститься с Татьяной Марковной и со всем домом, иначе внезапный отъезд удивил бы весь город и огорчил бы
бабушку.
Услуживая таким образом, мы пускались в разные разговоры
с бабушкой, и она становилась ласковее и более нами занималась, как вдруг неожиданный случай так отдалил меня от
бабушки, что я долго ходил к ней только здороваться да
прощаться.
Мы
с сестрицей каждый день ходили к
бабушке только здороваться, а вечером уже не
прощались; но меня иногда после обеда призывали в гостиную или диванную, и Прасковья Ивановна
с коротко знакомыми гостями забавлялась моими ответами, подчас резкими и смелыми, на разные трудные и, должно признаться, иногда нелепые и неприличные для дитяти вопросы; иногда заставляла она меня читать что-нибудь наизусть из «Россиады» или сумароковских трагедий.
— Тебе не сидится, а я лошадок не дам! — шутил Иудушка, — не дам лошадок, и сиди у меня в плену! Вот неделя пройдет — ни слова не скажу! Отстоим обеденку, поедим на дорожку, чайку попьем, побеседуем… Наглядимся друг на друга — и
с Богом! Да вот что! не съездить ли тебе опять на могилку в Воплино? Все бы
с бабушкой простилась — может, покойница и благой бы совет тебе подала!
Вскоре после его приезда отправили гонца
с письмом в Троицкое к Арине Васильевне; в письме Курмышева уведомляла, что старуха Бактеева сделалась отчаянно больна, желает видеть и благословить внучку, а потому просит прислать ее
с кем-нибудь; было прибавлено, что без сомнения Степан Михайлович не будет гневаться за нарушение его приказания, и конечно бы отпустил внучку
проститься с своей родной
бабушкой.
— Надо нам
проститься с тобой, Ванечка, — заговорила она решительно. — Вот как только чуть-чуть поправлюсь, сейчас же мы
с бабушкой и уедем отсюда. Нельзя нам здесь оставаться больше…
Это было вечером, в довольно поздние весенние сумерки. Мани и madame Норк не было дома. Я только
простился с старушкой-бабушкой и вышел снова в магазин к Иде Ивановне. Девушка сидела и вязала какую-то косынку.
Бабушка, которая почему-то оставляла меня в покое весь этот памятный для меня день, подозрительно оглянула меня, когда я стал после ужина
с ней
прощаться.
Вот-c, в самые поздние сумерки, втихомолочку, и я выплыл из своей квартиренки,
простившись с моей замкнутой покойницей
бабушкой.
К
бабушке я пошла
проститься тихо и чинно, но без всякого волнения. Единственное лицо на родине, которое я не жалела оставить, была
бабушка. Зато
с Барбале, благословившей меня образком святой Нины,
с Родам, Анной, Михако и Брагимом я целовалась так искренне и крепко, что у меня распухли губы.