Неточные совпадения
Еще предвижу затрудненья:
Родной земли спасая честь,
Я должен буду, без сомненья,
Письмо Татьяны перевесть.
Она по-русски
плохо знала,
Журналов наших не читала,
И выражалася с трудом
На языке своем родном,
Итак,
писала по-французски…
Что делать! повторяю вновь:
Доныне дамская любовь
Не изъяснялася по-русски,
Доныне гордый наш язык
К почтовой прозе не привык.
— И, кроме того, Иноков
пишет невозможные стихи, просто, знаете, смешные стихи. Кстати, у меня накопилось несколько аршин стихотворений местных поэтов, — не хотите ли посмотреть? Может быть, найдете что-нибудь для воскресных номеров. Признаюсь, я
плохо понимаю новую поэзию…
— Отечество в опасности, — вот о чем нужно кричать с утра до вечера, — предложил он и продолжал говорить, легко находя интересные сочетания слов. — Отечество в опасности, потому что народ не любит его и не хочет защищать. Мы искусно
писали о народе, задушевно говорили о нем, но мы
плохо знали его и узнаем только сейчас, когда он мстит отечеству равнодушием к судьбе его.
«Весьма вероятно, что если б не это — я был бы литератором. Я много и отлично вижу. Но —
плохо формирую, у меня мало слов. Кто это сказал: «Дикари и художники мыслят образами»? Вот бы
написать этих стариков…»
— Вот как бы твой земляк-то не уперся да не
написал предварительно к немцу, — опасливо заметил Мухояров, — тогда, брат,
плохо! Дела никакого затеять нельзя: она вдова, не девица!
Его чтение ограничивалось романами и стихами; он их понимал, ценил, иногда очень верно, но серьезные книги его утомляли, он медленно и
плохо считал, дурно и нечетко
писал.
А. Жид в своем Journal
пишет, что он
плохо выносил патетическое и проявление патетизма в других людях его охлаждало.
Плохо лишь то, что я не выдерживаю стиля,
пишу смешанно и слишком свободно.
Кто из русских людей скажет,
напишет или сделает что-нибудь свое, свое неотъемлемое и незаимствованное, тот неминуемо становится национальным, хотя бы он и по-русски
плохо говорил.
Отчего думаешь, что вид Лицея навел на меня грусть? Напротив, с отрадным чувством гляжу на него. Видно, когда
писал тебе, высказалось что-нибудь не так. Отъезд нашего doyen d'âge не мог нас слишком взволновать: он больше или меньше везде как чужой. И в Нарве как-то
плохо идет. Я это предвидел — и сын его Михайло мне не раз это
писал.
Спасибо тебе, любезный Александр Петрович, за твое письмо: [Неизданное письмо А. П. Барятинского к Пущину от 14 февраля 1841 г. представляет значительный интерес для характеристики этого выдающегося декабриста-материалиста, талантливого поэта, писавшего превосходные стихи по-французски, тогда как по-русски он
писал — прозою —
плохо и с ошибками.
—
Плохо пишут-с, — сказал он начальнику отделения. Тот поглядел.
— Знаешь что: останься. Ты в театре все спишь — да и по-немецки ты понимаешь
плохо. Ты лучше вот что сделай:
напиши ответ управляющему — помнишь, насчет нашей мельницы… насчет крестьянского помолу. Скажи ему, что я не хочу, не хочу и не хочу! Вот тебе и занятие на целый вечер…
Впрочем, к гордости всех русских патриотов (если таковые на Руси возможны), я должен сказать, что многострадальный дядя мой, несмотря на все свои западнические симпатии, отошел от сего мира с пламенной любовью к родине и в доставленном мне посмертном письме начертал слабою рукою: «Извини, любезный друг и племянник, что
пишу тебе весьма
плохо, ибо
пишу лежа на животе, так как другой позиции в ожидании смерти приспособить себе не могу, благодаря скорострельному капитану, который жестоко зарядил меня с казенной части.
Действительно, это был «жених из ножевой линии» и
плохо преподавал русский язык. Мне от него доставалось за стихотворения-шутки, которыми занимались в гимназии двое: я и мой одноклассник и неразлучный друг Андреев Дмитрий. Первые силачи в классе и первые драчуны, мы вечно ходили в разорванных мундирах, дрались всюду и
писали злые шутки на учителей. Все преступления нам прощались, но за эпиграммы нам тайно мстили, придираясь к рваным мундирам.
— Бог весть! Послушник его Финоген мне сказывал, что он
пишет какое-то сказание об осаде нашего монастыря и будто бы в нем говорится что-то и обо мне; да я
плохо верю: иная речь о наших воеводах князе Долгорукове и Голохвастове — их дело боярское; а мы люди малые, что о нас
писать?.. Сюда, боярин, на это крылечко.
Мы не любим, синьор, когда о наших делах
пишут в газетах языком, в котором понятные слова торчат редко, как зубы во рту старика, или когда судьи, эти чужие нам люди, очень
плохо понимающие жизнь, толкуют про нас таким тоном, точно мы дикари, а они — божьи ангелы, которым незнаком вкус вина и рыбы и которые не прикасаются к женщине!
—
Писать плохо!.. А читать — сколько хочешь могу! Я уж много книжек читал!..
— Пригодиться оно может… Батюшка в свое время как
писал… На удивление! Он и меня выучил. Ну, теперь он даже буквы
плохо разбирает.
Кто, говорит,
писал на меня жалобу?» да как закричит… так вот по закожью-то словно морозом проняло: знамо, не свой брат, поди-тка, сладь с ним; маненько мы поплошали тогда, сробели: ну, а как видим, дело-то больно
плохо подступило, несдобровать, доконает!.. все в один голос Антона и назвали; своя-то шкура дороже; думали, тут, того и гляди, пропадешь за всех…
Ну, как почал он так-то обижать нас, видим,
плохо; вот вся деревня наша и сговорилась
написать жалобу молодому барину в Питер; время было к самому разговенью… а сговорившись-то, и собрались так-то ночью в ригу, все до единого вросхмель, как теперь помнится, а рига такая-то большая, за барским садом стоит… был с нами и Антон…
Наконец пану Тимофтею пришло на мысль, что человеку даются различные таланты: иной грамоту
плохо знает, но хватается
писать (в этом пункте свет, видно, мало изменился).
— Разных… впрочем, все они одинаковые. Вот, например, Сальяс… он подражает французам, но
плохо. Впрочем, у него русские герои, а разве о них можно
писать интересно?
Через 20 лет после него Полевой хотел
писать историю русского народа; но ему весьма
плохо удалось его дело.
На шестой или седьмой день после свидания с еврейкой, утром Крюков сидел у себя в кабинете и
писал поздравительное письмо к тетке. Около стола молча прохаживался Александр Григорьевич. Поручик
плохо спал ночь, проснулся не в духе и теперь скучал. Он ходил и думал о сроке своего отпуска, об ожидавшей его невесте, о том, как это не скучно людям весь век жить в деревне. Остановившись у окна, он долго глядел на деревья, выкурил подряд три папиросы и вдруг повернулся к брату.
Императорское войско было отражено, разбито казаками, и генерал Бибиков, посланный из Петербурга, чтобы принять команду войска,
писал, если я не ошибаюсь, из Нижнего: «Дела идут очень
плохо; более всего надобно бояться не вооруженных полчищ бунтовщиков, а духа народного, который опасен, очень опасен».
— А как же… Очень ездиют. Мы и сам до Качуг в своем возке ехал. Мы думал — всюду санной дорога. А здесь нет санной дорога. Знал бы, не ехал бы.
Плохо. А ты слушай, друг! — обратился он к писарю. — Ты
пиши резво. Лошади готовы, у тебэ не готово…
В газетах
пишут, что им
плохо там…
—
Плохо, да не очень: я за это был на виду, обо мне говорили,
писали, я имел место…
Полякам, находящимся в турецком лагере,
писал агент Радзивила, очень
плохо, а Версальский двор, на который возлагали такую надежду польские конфедераты, сам предложил теперь султану свое посредничество для заключения мира с Екатериной.
Трудно
писать, рука
плохо слушается. Процесс в легких идет быстро, и жить остается немного. Я не знаю, почему теперь, когда все кончено, у меня так светло и радостно на душе. Часто слезы безграничного счастья подступают к горлу, и мне хочется сладко, вольно плакать.
Не люблю я этой моей книги. Она написана вяло, неврастенично, плаксиво и в конце концов просто
плохо. Я не отказываюсь ни от чего, что там
писал, все это нужно было
написать, но можно было выразить мужественнее. И лучше.
— Пожжаррные, приготовьсь! Рразойдитесь! Господин Оптимов, разойдитесь, ведь вам же
плохо будет! Чем в газеты на порядочных людей
писать разные критики, вы бы лучше сами старались вести себя посущественней! Добру-то не научат газеты!
— Позвольте, — поднялся со скамьи уже допрошенный барон Розен, — князь Шестов, по-моему, знает
плохо французский язык, но на русском говорит и
пишет превосходно.
Тут началась самая штука. Чего-чего только они не делали. Но, видно, оттого, что я неверующая,
плохо клеилось…
Писали,
писали разные каракульки… Я шепнула Елене Шамшин...
Некогда
писать дневник. Так завален сдельной работой, что и вздохнуть полной грудью не имею времени. Да и здоровье
плохо, усталость, сонливость какая-то, сердце словно льдом обложено, насилу к утру согреешься под двумя тяжелыми одеялами. Хорошо еще, что квартира теплая.
— Это не он самый. Это отец того, который
написал прокламацию, — сказал адъютант. — Тот молодой сидит в яме, и ему кажется
плохо будет.
Сегодня надо было продиктовать письмо в Париж. Сам он еще не владел настолько правой рукой, — в сочленениях была еще опухоль, — чтобы
написать большое письмо. Лебедянцев французским языком владел
плохо, и вряд ли когда ему приходилось
написать десять строк под диктовку.