Неточные совпадения
— Messieurs, venez vite! [Господа, идите скорее!] — послышался голос возвратившегося Весловского. — Charmante! [Восхитительна!] Это я
открыл. Charmante, совершенная Гретхен, и мы с ней уж познакомились. Право, прехорошенькая! — рассказывал он с таким одобряющим
видом, как будто именно для него сделана она была хорошенькою, и он был доволен тем, кто приготовил это для него.
«Уж не несчастье ли какое у нас дома?» — подумал Аркадий и, торопливо взбежав по лестнице, разом отворил дверь.
Вид Базарова тотчас его успокоил, хотя более опытный глаз, вероятно,
открыл бы в энергической по-прежнему, но осунувшейся фигуре нежданного гостя признаки внутреннего волнения. С пыльною шинелью на плечах, с картузом на голове, сидел он на оконнице; он не поднялся и тогда, когда Аркадий бросился с шумными восклицаниями к нему на шею.
Ехали в тумане осторожно и медленно, остановились у одноэтажного дома в четыре окна с парадной дверью; под новеньким железным навесом, в медальонах между окнами, вылеплены были гипсовые птицы странного
вида, и весь фасад украшен аляповатой лепкой, гирляндами цветов. Прошли во двор; там к дому примыкал деревянный флигель в три окна с чердаком; в глубине двора, заваленного сугробами снега, возвышались снежные деревья сада. Дверь флигеля
открыла маленькая старушка в очках, в коричневом платье.
Тут голова старухи клонилась к коленям, чулок выпадал из рук; она теряла из
виду ребенка и,
открыв немного рот, испускала легкое храпенье.
Открыла другой футляр, побольше — там серьги. Она вдела их в уши и, сидя в постели, тянулась взглянуть на себя в зеркало. Потом
открыла еще два футляра и нашла большие массивные браслеты, в
виде змеи кольцом, с рубиновыми глазами, усеянной по местам сверкающими алмазами, и сейчас же надела их.
Когда он
открывал глаза утром, перед ним стоял уже призрак страсти, в
виде непреклонной, злой и холодной к нему Веры, отвечающей смехом на его требование
открыть ему имя, имя — одно, что могло нанести решительный удар его горячке, сделать спасительный перелом в болезни и дать ей легкий исход.
И, нагнувшись над ним в умилении, она поцеловала его лоб. Калганов в один миг
открыл глаза, взглянул на нее, привстал и с самым озабоченным
видом спросил: где Максимов?
Мы как-то
открыли на лестнице небольшое отверстие, падавшее прямо в его комнату, но и оно нам не помогло; видна была верхняя часть окна и портрет Фридриха II с огромным носом, с огромной звездой и с
видом исхудалого коршуна.
Отсутствие Григория Григорьевича заметно было во всем. Хозяйка сделалась словоохотнее и
открывала сама, без просьбы, множество секретов насчет делания пастилы и сушения груш. Даже барышни стали говорить; но белокурая, которая казалась моложе шестью годами своей сестры и которой по
виду было около двадцати пяти лет, была молчаливее.
В конце письма «вельможа» с большим вниманием входит в положение скромного чиновника, как человека семейного, для которого перевод сопряжен с неудобствами, но с тем вместе указывает, что новое назначение
открывает ему широкие
виды на будущее, и просит приехать как можно скорее…
Поступая в познании естества,
откроют, может быть, смертные тайную связь веществ духовных или нравственных с веществами телесными или естественными; что причина всех перемен, превращений, превратностей мира нравственного или духовного зависит, может быть, от кругообразного
вида нашего обиталища и других к солнечной системе принадлежащих тел, равно, как и оно, кругообразных и коловращающихся…
Первое дыхание весны всех так и подмывало. Очухавшийся Мыльников только чесал затылок, соображая, сколько стравил за зиму денег по кабакам… Теперь можно было бы в лучшем
виде свои работы
открыть в Кедровской даче и получать там за золото полную цену. Все равно на жилку надеяться долго нельзя: много продержится до осени, ежели продержится.
Они нагнали шагавшего по дороге Кишкина уже в
виду Тайболы, где сосновый бор точно расступался,
открывая широкий
вид на озеро. Кишкин остановился и подождал ехавших верхом родственников.
Все эти подробности я сообщил сестре, пусть канцелярия читает и бесится губернатор. Я рассказал это в
виде шутки и довольно удачно. Кажется, он надеялся
открыть какую-нибудь важную тайну — а ларчик просто открывался.
Луша слушала эту плохо вязавшуюся тираду с скучающим
видом человека, который знает вперед все от слова до слова. Несколько раз она нетерпеливо откидывала свою красивую голову на спинку дивана и поправляла волосы, собранные на затылке широким узлом; дешевенькое ситцевое платье красивыми складками ложилось около ног,
открывая широким вырезом белую шею с круглой ямочкой в том месте, где срастались ключицы.
А он все с аглицкой, ученой точки берет, и не поверил; говорит: «Ну, если ты не хочешь так, в своем
виде,
открыть, то давай с тобою вместе ром пить».
Она закрыла глаза и пробыла так несколько минут, потом
открыла их, оглянулась вокруг, тяжело вздохнула и тотчас приняла обыкновенный, покойный
вид. Бедняжка! Никто не знал об этом, никто не видел этого. Ей бы вменили в преступление эти невидимые, неосязаемые, безыменные страдания, без ран, без крови, прикрытые не лохмотьями, а бархатом. Но она с героическим самоотвержением таила свою грусть, да еще находила довольно сил, чтоб утешать других.
Она не ложилась спать всю ночь и едва дождалась утра. Лишь только больной
открыл глаза и пришел в память (он всё пока был в памяти, хотя с каждым часом ослабевал), приступила к нему с самым решительным
видом...
— В пьяном
виде Липутину. Липутин изменник. Я
открыл ему сердце, — прошептал бедный капитан.
— Я вам должна признаться, у меня тогда, еще с самой Швейцарии, укрепилась мысль, что у вас что-то есть на душе ужасное, грязное и кровавое, и… и в то же время такое, что ставит вас в ужасно смешном
виде. Берегитесь мне
открывать, если правда: я вас засмею. Я буду хохотать над вами всю вашу жизнь… Ай, вы опять бледнеете? Не буду, не буду, я сейчас уйду, — вскочила она со стула с брезгливым и презрительным движением.
«Разрешаю Вам и благословляю Вас действовать. Старайтесь токмо держаться в законной форме. Вы, как писали мне еще прежде, уже представили о Ваших сомнениях суду; но пусть Аггей Никитич, имея в
виду то, что он сам
открыл, начнет свои действия, а там на лето и я к Вам приеду на помощь. К подвигу Вашему, я уверен, Вы приступите безбоязненно; ибо оба Вы, в смысле высшей морали, люди смелые».
— Да собственного-то
виду у него, может быть, и не было!.. Он, может быть, какой-нибудь беглый!.. Там этаких господ много проходит! — объяснил, в свою очередь, тоже довольно правдоподобно, Сверстов. — Мне главным образом надобно узнать, из какого именно города значится по паспорту господин Тулузов… Помнишь, я тогда еще сказал, что я, и не кто другой, как я,
открою убийцу этого мальчика!
Я
открыл карты без всякого интереса к игре, проиграл пяти трефам Стерса и отказался играть дальше. Галлюцинация — или то, что это было, — выключило меня из настроения игры. Андерсон обратил внимание на мой
вид, сказав...
В
видах подготовления к этому ответственному посту я серьезно занялся пробелами своего образования, причем
открыл целые пропасти самого возмутительного неведения.
Но сделай милость, брат, оставь ты
вид свой грозный,
И я
открою пред тобой
Все таинства премудрости земной.
Пастухов при своем «Московском листке» начал выпускать ради выставки, в
виде бесплатного приложения к газете, иллюстрированный журнал «Колокольчик», а редактор «Русского курьера» Ланин
открыл на выставке павильон «шипучих ланинских вод», и тут же в розницу продавал свой «Русский курьер».
Разорванные в нескольких местах порывами ветра, они точно обрушились, но остановленные посреди падения, мигом превратились в груды фантастических развалин, которые продолжали двигаться, меняя с каждою секундой свой цвет, величину и очертание: то падали они друг на дружку, смешивались, растягивались тяжелыми закругленными массами и принимали
вид исполинских темно-синих чудовищ, плавающих по разъяренному морю; то росли, вздымались, как горные хребты, и медленно потом расходились,
открывая глубокие долины и пропасти, на дне которых проносились клочки других облаков; то снова все это смешивалось в один неопределенный хаос, полный страшного движения…
Как-то Бурлак и я отправились к Илькову по неотложному репертуарному делу, но не застали его дома. Вася предложил нам чай и налил по стакану. Я взял стоявшую на столе зеленую стеклянную сахарницу, хотел ее
открыть, но Вася схватил меня за руку и закричал с испуганным
видом...
С помощью Тита, который отнесся с несколько ироническим интересом к моему новому знакомству, мне удалось придать себе довольно приличный
вид, и ровно в восемь часов я встретился с Урмановым у генеральской калитки. Тит, последовавший за мной на некотором расстоянии, прошел мимо и скроил уморительную гримасу, отчего мне стало неловко и смешно. Я готов был ретироваться, но было поздно: камердинер с военной выправкой уже почтительно
открыл дверь, и мы вошли…
На селе, видимо, ждали. Кабатчики чистились и старались сообщить своим выставкам изящный
вид. Однажды, проходя мимо меня, кабатчик Прохоров (он же по воскресеньям и праздникам
открывал у себя сельский танцкласс) бойко приподнял картуз и поздравил...
Бенни тоже был, разумеется, призван в следственную комиссию, и на вопросы, сделанные ему насчет указанного Ничипоренком проезда г-на Кельсиева через Петербург с паспортом Яни, крепко-накрепко заперся, хотя следователи и убеждали Бенни не запираться, выставляя ему на
вид, что это уже бесполезно, потому что Ничипоренко все расписал, но Артуру Бенни казалось, будто его выпытывают, что у членов комиссии есть только подозрение, что г-н Кельсиев проезжал через Петербург, но достоверных сведений об этом нет, а потому Бенни и не видал побудительных причин
открывать это «событие».
Хоть и случалось, правда, что она
открывала мне подчас, как бы невольно, свое сердце; но я заметил, что часто, да почти и всегда, после этих открытий или в смех обратит все сказанное, или запутает и с намерением придаст всему ложный
вид.
Галактионовна делала
вид, что ничего не слыхала, садится где-нибудь в уголок, закрывает рот рукой и каким-нибудь самым невинным вопросом или замечанием
открывала свою убийственную атаку; Мухоедов по опыту знает, что Галактионовна пришла неспроста, и всеми силами старается навести ее на суть дела.
Монархиня, самым первым Манифестом
открыв подданным дальние
виды Своей мудрости и государственного блага, спешила утвердить правосудие, защиту собственности в гражданском обществе.
Ее «Наказ» долженствовал быть для Депутатов Ариадниною нитию в лавиринфе государственного законодательства; но он,
открывая им путь, означая все важнейшее на сем пути, содержит в своих мудрых правилах и душу главных уставов, политических и гражданских, подобно как зерно заключает в себе
вид и плод растения.
Герой мой не нашел, что отвечать на этот вопрос. Говоря о препятствии, он имел в
виду весьма существенное препятствие, а именно: решительное отсутствие в кармане презренного металла, столь необходимого для всех романических предприятий; но, не желая покуда
открыть этого Варваре Александровне, свернул на какое-то раскаяние, которого, как и сам он был убежден, не могла бы чувствовать ни одна в мире женщина, удостоившаяся счастья сделаться его женою.
Заветная цель американского атлета — скопить свои пятьдесят тысяч долларов, тотчас же после этого разжиреть, опуститься и
открыть где-нибудь в Сан-Франциско кабачок, в котором потихоньку от полиции процветают травля крыс и самые жестокие
виды американского бокса.
Насмешкой — скромность побеждать
И, побеждая,
вид покорный
Хранить; иль весь огонь страстей
Мгновенно
открывать пред ней!
А особливо бровь, бровь в лице
вид открывает, и потому надо, чтобы бровочки у женщины не супились, а были пооткрытнее, дужкою, ибо к таковой женщине и заговорить человеку повадливее, и совсем она иное на всякого, к дому располагающее впечатление имеет.
— Так вообразите же, недавно
открыли в этом доме целую шайку воров, то есть, сударь ты мой, ватагу, притон-с; контрабандисты, мошенники всякие, кто их знает! Иных переловили, за другими еще только гоняются; отданы строжайшие приказания. И можете себе представить: помните хозяина дома, богомольный, почтенный, благородный с
виду…
Колесница остановилась на Великой площади… Граждане обнимали воинов, слезы текли из глаз их. Марфа подала руку Михаилу с
видом сердечного дружелюбия; он не мог идти: чиновники взнесли его на железные ступени Вадимова места. Посадница
открыла тело убитого Мирослава… На бледном лице его изображалось вечное спокойствие смерти… «Счастливый юноша!» — произнесла она тихим голосом и спешила внимать Храброму Михаилу. Ксения обливала слезами хладные уста своего друга, но сказала матери: «Будь покойна: я дочь твоя!»
Ничего я не вижу сквозь них; только в одном месте будто окошко между ветвями
открывает мне
вид вдаль, в лощину.
— А как же, — отвечал Артемий. — Есть клады, самим Господом положенные, — те даются человеку, кого Бог благословит… А где, в котором месте, те Божьи клады положены, никому не ведомо. Кому Господь захочет богатство даровать, тому тайну свою и
откроет. А иные клады людьми положены, и к ним приставлена темная сила. Об этих кладах записи есть: там прописано, где клад зарыт, каким
видом является и каким зароком положен… Эти клады страшные…
По небу проходили большие облака и то
открывали, то закрывали солнце, отчего панорама принимала то веселый, то мрачный
вид, сообразно с этим вселяя в нас то надежду, то сомнение.
— Эге, да мальчонка-то отошел, — услышала я грубый голос над собою и,
открыв глаза, встретилась взглядом с высоким, мрачного
вида горцем.
При мне он приехал"с маменькой"на новое житье уже магистром, человеком под сорок (если не за сорок) лет, с лысой, характерной головой, странного
вида и еще болев странных приемов, и в особенности жаргона. Его"маменька"
открыла у себя приемы, держала его почти как малолетка, не позволяла даже ему ходить одному по улицам, а непременно с лакеем, из опасения, что с ним сделается припадок.
Он кончил очень некрасной долей, растратив весь свой наследственный достаток. На его примере я тогда еще отроком, по пятнадцатому году, понимал, что у нас трудненько жилось всем, кто шел по своему собственному пути, позволял себе ходить в полушубке вместо барской шубы и
открывать у себя в деревне школу, когда никто еще детей не учил грамоте, и хлопотать о лишних заработках своих крестьян, выдумывая для них новые
виды кустарного промысла.
— Кража — явление безнравственное. Сеять на долю воров значит признавать за ворами право на их существование. Что бы ты сказала, если бы я,
открывая газету и планируя ее на отделы, кроме честных идей имел бы в
виду еще и шантаж? Ведь по логике этого огородника я должен уделить место также и шантажистам, подлецам мысли! Да?
Пришел домой. Развернул. Вот радость! Большая зеленая коробочка с альпийским
видом и в ней что-то еще.
Открываю — другая коробочка, красная, на картинке два кролика. В ней — синяя, с девочкой. Еще и еще, все меньше, — так всего восемь коробочек!
Екатерина Ивановна. Послушайте, а если я все это шучу? (Делая
вид, что плачет.) Какой злой, ничему не верит, даже до двери проводить не хочет. Злой! Прощайте, злюка! (Уже
открыв дверь.) Послушайте, на минутку… Правда, что я похожа на вакханку? — нет, нет, я не то хотела. Уговорите Горю… как вы это сказали? — пристрелить меня. Или, может быть, вы сами?