Неточные совпадения
Хлестаков (защищая рукою кушанье).Ну, ну, ну… оставь, дурак! Ты привык там обращаться
с другими: я, брат, не такого рода! со мной не советую… (Ест.)Боже мой,
какой суп! (Продолжает есть.)Я думаю, еще
ни один человек в мире не едал такого супу: какие-то перья плавают вместо масла. (Режет курицу.)Ай, ай, ай,
какая курица! Дай жаркое! Там супу немного осталось, Осип, возьми себе. (Режет жаркое.)Что это за жаркое? Это не жаркое.
Городничий. Ах, боже мой, вы всё
с своими глупыми расспросами! не дадите
ни слова поговорить о деле. Ну что, друг,
как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
)Мы, прохаживаясь по делам должности, вот
с Петром Ивановичем Добчинским, здешним помещиком, зашли нарочно в гостиницу, чтобы осведомиться, хорошо ли содержатся проезжающие, потому что я не так,
как иной городничий, которому
ни до чего дела нет; но я, я, кроме должности, еще по христианскому человеколюбию хочу, чтоб всякому смертному оказывался хороший прием, — и вот,
как будто в награду, случай доставил такое приятное знакомство.
Анна Андреевна. Ну вот, уж целый час дожидаемся, а все ты
с своим глупым жеманством: совершенно оделась, нет, еще нужно копаться… Было бы не слушать ее вовсе. Экая досада!
как нарочно,
ни души!
как будто бы вымерло все.
Городничий. Ну, уж вы — женщины! Все кончено, одного этого слова достаточно! Вам всё — финтирлюшки! Вдруг брякнут
ни из того
ни из другого словцо. Вас посекут, да и только, а мужа и поминай
как звали. Ты, душа моя, обращалась
с ним так свободно,
как будто
с каким-нибудь Добчинским.
— Филипп на Благовещенье
Ушел, а на Казанскую
Я сына родила.
Как писаный был Демушка!
Краса взята у солнышка,
У снегу белизна,
У маку губы алые,
Бровь черная у соболя,
У соболя сибирского,
У сокола глаза!
Весь гнев
с души красавец мой
Согнал улыбкой ангельской,
Как солнышко весеннее
Сгоняет снег
с полей…
Не стала я тревожиться,
Что
ни велят — работаю,
Как ни бранят — молчу.
Не видеться
ни с женами,
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни на есть — доподлинно:
Кому жить любо-весело,
Вольготно на Руси?
Он пистолетик выхватил,
Как сам, такой же толстенький,
И дуло шестиствольное
На странников навел:
«
Ни с места!
Не глянул,
как ни пробовал,
Какие рожи страшные
Ни корчил мужичок:
— Свернула мне медведица
Маненичко скулу! —
«А ты
с другой померяйся,
Подставь ей щеку правую —
Поправит…» — Посмеялися,
Однако поднесли.
Пошли порядки старые!
Последышу-то нашему,
Как на беду, приказаны
Прогулки. Что
ни день,
Через деревню катится
Рессорная колясочка:
Вставай! картуз долой!
Бог весть
с чего накинется,
Бранит, корит;
с угрозою
Подступит — ты молчи!
Увидит в поле пахаря
И за его же полосу
Облает: и лентяи-то,
И лежебоки мы!
А полоса сработана,
Как никогда на барина
Не работал мужик,
Да невдомек Последышу,
Что уж давно не барская,
А наша полоса!
Поспоривши, повздорили,
Повздоривши, подралися,
Подравшися, удумали
Не расходиться врозь,
В домишки не ворочаться,
Не видеться
ни с женами,
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда спору нашему
Решенья не найдем,
Покуда не доведаем
Как ни на есть — доподлинно,
Кому жить любо-весело,
Вольготно на Руси?
Шли долго ли, коротко ли,
Шли близко ли, далеко ли,
Вот наконец и Клин.
Селенье незавидное:
Что
ни изба —
с подпоркою,
Как нищий
с костылем,
А
с крыш солома скормлена
Скоту. Стоят,
как остовы,
Убогие дома.
Ненастной, поздней осенью
Так смотрят гнезда галочьи,
Когда галчата вылетят
И ветер придорожные
Березы обнажит…
Народ в полях — работает.
Заметив за селением
Усадьбу на пригорочке,
Пошли пока — глядеть.
Под утро поразъехалась,
Поразбрелась толпа.
Крестьяне спать надумали,
Вдруг тройка
с колокольчиком
Откуда
ни взялась,
Летит! а в ней качается
Какой-то барин кругленький,
Усатенький, пузатенький,
С сигарочкой во рту.
Крестьяне разом бросились
К дороге, сняли шапочки,
Низенько поклонилися,
Повыстроились в ряд
И тройке
с колокольчиком
Загородили путь…
«Небось! мы не грабители!» —
Сказал попу Лука.
(Лука — мужик присадистый,
С широкой бородищею.
Упрям, речист и глуп.
Лука похож на мельницу:
Одним не птица мельница,
Что,
как ни машет крыльями,
Небось не полетит...
На радости целуются,
Друг дружке обещаются
Вперед не драться зря,
А
с толком дело спорное
По разуму, по-божески,
На чести повести —
В домишки не ворочаться,
Не видеться
ни с женами,
Ни с малыми ребятами,
Ни с стариками старыми,
Покуда делу спорному
Решенья не найдут,
Покуда не доведают
Как ни на есть доподлинно:
Кому живется счастливо,
Вольготно на Руси?
С работы,
как ни мучайся,
Не будешь ты богат,
А будешь ты горбат!
Заметив любознательность
Крестьян, дворовый седенький
К ним
с книгой подошел:
— Купите! —
Как ни тужился,
Мудреного заглавия
Не одолел Демьян:
«Садись-ка ты помещиком
Под липой на скамеечку
Да сам ее читай...
Стародум (берет у Правдина табак).
Как ни с чем? Табакерке цена пятьсот рублев. Пришли к купцу двое. Один, заплатя деньги, принес домой табакерку. Другой пришел домой без табакерки. И ты думаешь, что другой пришел домой
ни с чем? Ошибаешься. Он принес назад свои пятьсот рублев целы. Я отошел от двора без деревень, без ленты, без чинов, да мое принес домой неповрежденно, мою душу, мою честь, мои правилы.
Г-жа Простакова. Хотя бы ты нас поучил, братец батюшка; а мы никак не умеем.
С тех пор
как все, что у крестьян
ни было, мы отобрали, ничего уже содрать не можем. Такая беда!
Но
как ни горька была эта чаша, Беневоленский испил ее
с бодрым духом.
Это просто со всех сторон наглухо закупоренные существа, которые ломят вперед, потому что не в состоянии сознать себя в связи
с каким бы то
ни было порядком явлений…
С самого вешнего Николы,
с той поры,
как начала входить вода в межень, и вплоть до Ильина дня не выпало
ни капли дождя.
Легко было немке справиться
с беспутною Клемантинкою, но несравненно труднее было обезоружить польскую интригу, тем более что она действовала невидимыми подземными путями. После разгрома Клемантинкинова паны Кшепшицюльский и Пшекшицюльский грустно возвращались по домам и громко сетовали на неспособность русского народа, который даже для подобного случая
ни одной талантливой личности не сумел из себя выработать,
как внимание их было развлечено одним, по-видимому, ничтожным происшествием.
Угрюмые и отчасти саркастические нравы
с трудом уступали усилиям начальственной цивилизации,
как ни старалась последняя внушить, что галдение и крамолы
ни в
каком случае не могут быть терпимы в качестве"постоянных занятий".
Как бы то
ни было, но Беневоленский настолько огорчился отказом, что удалился в дом купчихи Распоповой (которую уважал за искусство печь пироги
с начинкой) и, чтобы дать исход пожиравшей его жажде умственной деятельности,
с упоением предался сочинению проповедей. Целый месяц во всех городских церквах читали попы эти мастерские проповеди, и целый месяц вздыхали глуповцы, слушая их, — так чувствительно они были написаны! Сам градоначальник учил попов,
как произносить их.
Претерпеть Бородавкина для того, чтоб познать пользу употребления некоторых злаков; претерпеть Урус-Кугуш-Кильдибаева для того, чтобы ознакомиться
с настоящею отвагою, —
как хотите, а такой удел не может быть назван
ни истинно нормальным,
ни особенно лестным, хотя,
с другой стороны, и нельзя отрицать, что некоторые злаки действительно полезны, да и отвага, употребленная в свое время и в своем месте, тоже не вредит.
Ему нет дела
ни до
каких результатов, потому что результаты эти выясняются не на нем (он слишком окаменел, чтобы на нем могло что-нибудь отражаться), а на чем-то ином,
с чем у него не существует никакой органической связи.
Но,
с другой стороны, не меньшего вероятия заслуживает и то соображение, что
как ни привлекательна теория учтивого обращения, но, взятая изолированно, она нимало не гарантирует людей от внезапного вторжения теории обращения неучтивого (
как это и доказано впоследствии появлением на арене истории такой личности,
как майор Угрюм-Бурчеев), и, следовательно, если мы действительно желаем утвердить учтивое обращение на прочном основании, то все-таки прежде всего должны снабдить людей настоящими якобы правами.
Как взглянули головотяпы на князя, так и обмерли. Сидит, это, перед ними князь да умной-преумной; в ружьецо попаливает да сабелькой помахивает. Что
ни выпалит из ружьеца, то сердце насквозь прострелит, что
ни махнет сабелькой, то голова
с плеч долой. А вор-новотор, сделавши такое пакостное дело, стоит брюхо поглаживает да в бороду усмехается.
Если факты, до такой степени диковинные, не возбуждают
ни в ком недоверия, то можно ли удивляться превращению столь обыкновенному,
как то, которое случилось
с Грустиловым?
На пятый день отправились обратно в Навозную слободу и по дороге вытоптали другое озимое поле. Шли целый день и только к вечеру, утомленные и проголодавшиеся, достигли слободы. Но там уже никого не застали. Жители, издали завидев приближающееся войско, разбежались, угнали весь скот и окопались в неприступной позиции. Пришлось брать
с бою эту позицию, но так
как порох был не настоящий, то,
как ни палили, никакого вреда, кроме нестерпимого смрада, сделать не могли.
Они не производят переворота
ни в экономическом,
ни в умственном положении страны, но ежели вы сравните эти административные проявления
с такими, например,
как обозвание управляемых курицыными детьми или беспрерывное их сечение, то должны будете сознаться, что разница тут огромная.
"Будучи, выше меры, обременены телесными упражнениями, — говорит летописец, — глуповцы,
с устатку,
ни о чем больше не мыслили, кроме
как о выпрямлении согбенных работой телес своих".
Получив письмо Свияжского
с приглашением на охоту, Левин тотчас же подумал об этом, но, несмотря на это, решил, что такие виды на него Свияжского есть только его
ни на чем не основанное предположение, и потому он всё-таки поедет. Кроме того, в глубине души ему хотелось испытать себя, примериться опять к этой девушке. Домашняя же жизнь Свияжских была в высшей степени приятна, и сам Свияжский, самый лучший тип земского деятеля,
какой только знал Левин, был для Левина всегда чрезвычайно интересен.
С следующего дня, наблюдая неизвестного своего друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и
с Левиным и его женщиной находится уже в тех отношениях,
как и
с другими своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины, не умевшей говорить
ни на одном иностранном языке.
— Не думаю, опять улыбаясь, сказал Серпуховской. — Не скажу, чтобы не стоило жить без этого, но было бы скучно. Разумеется, я, может быть, ошибаюсь, но мне кажется, что я имею некоторые способности к той сфере деятельности, которую я избрал, и что в моих руках власть,
какая бы она
ни была, если будет, то будет лучше, чем в руках многих мне известных, —
с сияющим сознанием успеха сказал Серпуховской. — И потому, чем ближе к этому, тем я больше доволен.
—
Ни с кем мне не может быть так мало неприятно видеться,
как с вами, — сказал Вронский. — Извините меня. Приятного в жизни мне нет.
Когда он вошел в маленькую гостиную, где всегда пил чай, и уселся в своем кресле
с книгою, а Агафья Михайловна принесла ему чаю и со своим обычным: «А я сяду, батюшка», села на стул у окна, он почувствовал что,
как ни странно это было, он не расстался
с своими мечтами и что он без них жить не может.
Ни у кого не спрашивая о ней, неохотно и притворно-равнодушно отвечая на вопросы своих друзей о том,
как идет его книга, не спрашивая даже у книгопродавцев,
как покупается она, Сергей Иванович зорко,
с напряженным вниманием следил за тем первым впечатлением,
какое произведет его книга в обществе и в литературе.
Доказательство того, что они знали твердо, что такое была смерть, состояло в том, что они,
ни секунды не сомневаясь, знали,
как надо действовать
с умирающими, и не боялись их.
Вронский слушал внимательно, но не столько самое содержание слов занимало его, сколько то отношение к делу Серпуховского, уже думающего бороться
с властью и имеющего в этом свои симпатии и антипатии, тогда
как для него были по службе только интересы эскадрона. Вронский понял тоже,
как мог быть силен Серпуховской своею несомненною способностью обдумывать, понимать вещи, своим умом и даром слова, так редко встречающимся в той среде, в которой он жил. И,
как ни совестно это было ему, ему было завидно.
Как ни казенна была эта фраза, Каренина, видимо, от души поверила и порадовалась этому. Она покраснела, слегка нагнулась, подставила свое лицо губам графини, опять выпрямилась и
с тою же улыбкой, волновавшеюся между губами и глазами, подала руку Вронскому. Он пожал маленькую ему поданную руку и,
как чему-то особенному, обрадовался тому энергическому пожатию,
с которым она крепко и смело тряхнула его руку. Она вышла быстрою походкой, так странно легко носившею ее довольно полное тело.
Главные качества Степана Аркадьича, заслужившие ему это общее уважение по службе, состояли, во-первых, в чрезвычайной снисходительности к людям, основанной в нем на сознании своих недостатков; во-вторых, в совершенной либеральности, не той, про которую он вычитал в газетах, но той, что у него была в крови и
с которою он совершенно равно и одинаково относился ко всем людям,
какого бы состояния и звания они
ни были, и в-третьих — главное — в совершенном равнодушии к тому делу, которым он занимался, вследствие чего он никогда не увлекался и не делал ошибок.
— Нисколько, нисколько.
Ни разу еще не было
с тех пор,
как я женат, чтоб я сказал, что лучше было бы иначе, чем
как есть…
Несмотря на то, что туалет, прическа и все приготовления к балу стоили Кити больших трудов и соображений, она теперь, в своем сложном тюлевом платье на розовом чехле, вступала на бал так свободно и просто,
как будто все эти розетки, кружева, все подробности туалета не стоили ей и ее домашним
ни минуты внимания,
как будто она родилась в этом тюле, кружевах,
с этою высокою прической,
с розой и двумя листками наверху ее.
Как ни сильно желала Анна свиданья
с сыном,
как ни давно думала о том и готовилась к тому, она никак не ожидала, чтоб это свидание так сильно подействовало на нее. Вернувшись в свое одинокое отделение в гостинице, она долго не могла понять, зачем она здесь. «Да, всё это кончено, и я опять одна», сказала она себе и, не снимая шляпы, села на стоявшее у камина кресло. Уставившись неподвижными глазами на бронзовые часы, стоявшие на столе между окон, она стала думать.
— Очень можно, куда угодно-с, —
с презрительным достоинством сказал Рябинин,
как бы желая дать почувствовать, что для других могут быть затруднения,
как и
с кем обойтись, но для него никогда и
ни в чем не может быть затруднений.
— Я не могу допустить, — сказал Сергей Иванович
с обычною ему ясностью и отчетливостью выражения и изяществом дикции, — я не могу
ни в
каком случае согласиться
с Кейсом, чтобы всё мое представление о внешнем мире вытекало из впечатлений. Самое основное понятие бытия получено мною не чрез ощущение, ибо нет и специального органа для передачи этого понятия.
Кити еще более стала умолять мать позволить ей познакомиться
с Варенькой. И,
как ни неприятно было княгине
как будто делать первый шаг в желании познакомиться
с г-жею Шталь, позволявшею себе чем-то гордиться, она навела справки о Вареньке и, узнав о ней подробности, дававшие заключить, что не было ничего худого, хотя и хорошего мало, в этом знакомстве, сама первая подошла к Вареньке и познакомилась
с нею.
Полный обед — это ты и предстоящие мне разговоры
с тобой, которых я
ни с кем не могла иметь; и я не знаю, за
какой разговор прежде взяться.