Неточные совпадения
Он больше виноват: говядину мне подает такую твердую,
как бревно; а суп —
он черт знает чего плеснул туда, я должен был выбросить
его за окно.
Он меня морил голодом по целым дням… Чай такой странный: воняет
рыбой, а не чаем. За что ж я… Вот новость!
Хитры, сильны подьячие,
А мир
их посильней,
Богат купец Алтынников,
А все не устоять
емуПротив мирской казны —
Ее,
как рыбу из моря,
Века ловить — не выловить.
Я знаю
его, я знаю, что
он,
как рыба в воде, плавает и наслаждается во лжи.
Из театра Степан Аркадьич заехал в Охотный ряд, сам выбрал
рыбу и спаржу к обеду и в 12 часов был уже у Дюссо, где
ему нужно было быть у троих,
как на
его счастье, стоявших в одной гостинице: у Левина, остановившегося тут и недавно приехавшего из-за границы, у нового своего начальника, только что поступившего на это высшее место и ревизовавшего Москву, и у зятя Каренина, чтобы
его непременно привезти обедать.
— Так вы нынче ждете Степана Аркадьича? — сказал Сергей Иванович, очевидно не желая продолжать разговор о Вареньке. — Трудно найти двух свояков, менее похожих друг на друга, — сказал
он с тонкою улыбкой. — Один подвижной, живущий только в обществе,
как рыба в воде; другой, наш Костя, живой, быстрый, чуткий на всё, но,
как только в обществе, так или замрет или бьется бестолково,
как рыба на земле.
Пухлая, хорошо выкормленная девочка,
как всегда, увидав мать, подвернула перетянутые ниточками голые ручонки ладонями книзу и, улыбаясь беззубым ротиком, начала,
как рыба поплавками, загребать ручонками, шурша
ими по накрахмаленным складкам вышитой юбочки.
Он любил удить
рыбу и
как будто гордился тем, что может любить такое глупое занятие.
Во время покосов не глядел
он на быстрое подыманье шестидесяти разом кос и мерное с легким шумом паденье под
ними рядами высокой травы;
он глядел вместо того на какой-нибудь в стороне извив реки, по берегам которой ходил красноносый, красноногий мартын — разумеется, птица, а не человек;
он глядел,
как этот мартын, поймав
рыбу, держал ее впоперек в носу,
как бы раздумывая, глотать или не глотать, и глядя в то же время пристально вздоль реки, где в отдаленье виден был другой мартын, еще не поймавший
рыбы, но глядевший пристально на мартына, уже поймавшего
рыбу.
Когда рыбак ловит
рыбу,
он думает, что поймает большую
рыбу,
какой никто не ловил».
В суровом молчании,
как жрецы, двигались повара;
их белые колпаки на фоне почерневших стен придавали работе характер торжественного служения; веселые, толстые судомойки у бочек с водой мыли посуду, звеня фарфором и серебром; мальчики, сгибаясь под тяжестью, вносили корзины, полные
рыб, устриц, раков и фруктов.
И
его речь, утратив неравномерную, надменно застенчивую текучесть, стала краткой и точной,
как удар чайки в струю за трепетным серебром
рыб.
Меж тем
как ее голова мурлыкала песенку жизни, маленькие руки работали прилежно и ловко; откусывая нитку, она смотрела далеко перед собой, но это не мешало ей ровно подвертывать рубец и класть петельный шов с отчетливостью швейной машины. Хотя Лонгрен не возвращался, она не беспокоилась об отце. Последнее время
он довольно часто уплывал ночью ловить
рыбу или просто проветриться.
Писатель был страстным охотником и любил восхищаться природой. Жмурясь, улыбаясь, подчеркивая слова множеством мелких жестов,
он рассказывал о целомудренных березках, о задумчивой тишине лесных оврагов, о скромных цветах полей и звонком пении птиц, рассказывал так,
как будто
он первый увидал и услышал все это. Двигая в воздухе ладонями,
как рыба плавниками,
он умилялся...
Вспомнил также, что, когда
он сказал ей фразу Инокова: «Человек бьется в словах,
как рыба в песке», она улыбнулась и сказала...
В одной из трещин города появился синий отряд конных,
они вместе с лошадями подскакивали на мостовой,
как резиновые игрушки, над
ними качались, точно удилища, тоненькие древки, мелькали в воздухе острия пик, похожие на
рыб.
А город, окутанный знойным туманом и густевшими запахами соленой
рыбы, недубленых кож, нефти, стоял на грязном песке; всюду, по набережной и в пыли на улицах, сверкала,
как слюда, рыбья чешуя, всюду медленно шагали распаренные восточные люди, в тюбетейках, чалмах, халатах;
их было так много, что город казался не русским, а церкви — лишними в
нем.
Даже огурец
он кушал с великой осторожностью,
как рыбу, точно ожидая встретить в огурце кость.
— Адский пейзаж с черненькими фигурами недожаренных грешников. Железные горы, а на
них жалкая трава,
как зеленая ржавчина. Знаешь, я все более не люблю природу, — заключила она свой отчет, улыбаясь и подчеркнув слово «природа» брезгливой гримасой. — Эти горы, воды,
рыбы — все это удивительно тяжело и глупо. И — заставляет жалеть людей. А я — не умею жалеть.
Варавка схватил
его и стал подкидывать к потолку, легко, точно мяч. Вскоре после этого привязался неприятный доктор Сомов, дышавший запахом водки и соленой
рыбы; пришлось выдумать, что
его фамилия круглая,
как бочонок. Выдумалось, что дедушка говорит лиловыми словами. Но, когда
он сказал, что люди сердятся по-летнему и по-зимнему, бойкая дочь Варавки, Лида, сердито крикнула...
Изредка, воровато и почти бесшумно,
как рыба в воде, двигались быстрые, черные фигурки людей. Впереди кто-то дробно стучал в стекла, потом стекло, звякнув, раскололось, прозвенели осколки, падая на железо, взвизгнула и хлопнула калитка, встречу Самгина кто-то очень быстро пошел и внезапно исчез,
как бы провалился в землю. Почти в ту же минуту из-за угла выехали пятеро всадников, сгрудились, и один из
них испуганно крикнул...
—
Как же не бывает, когда есть? Даже есть круглые,
как шар, и
как маленькие лошади. Это люди все одинаковые, а
рыбы разные.
Как же вы говорите — не бывает? У меня — картинки, и на
них все, что есть.
Двигался тяжело, осторожно, но все-таки очень шумно шаркал подошвами; ступни у
него были овальные,
как блюда для
рыбы.
— Тосю я уважаю. Единственную. Она в Ростове-на-Дону. Недавно от нее посланец был с запиской, написала, чтоб я выдал
ему деньжата ее, 130 рублей. Я дал 300. У меня много
их, денег. А посланец эдакий… топор. Сушеная
рыба. Ночевал у меня.
Он и раньше бывал у Тоси. Какой-то Тырков, Толчков…
Он заснул. Клим Иванович Самгин тоже чувствовал себя охмелевшим от сытости и вина, от событий. Закурил, постоял у окна, глядя вниз, в темноту, там, быстро и бесшумно,
как рыбы, плавали грубо оформленные фигуры людей, заметные только потому, что
они были темнее темноты.
Покуривая, улыбаясь серыми глазами, Кутузов стал рассказывать о глупости и хитрости
рыб с тем воодушевлением и знанием, с
каким историк Козлов повествовал о нравах и обычаях жителей города. Клим, слушая, путался в неясных, но не враждебных мыслях об этом человеке, а о себе самом думал с досадой, находя, что
он себя вел не так,
как следовало бы, все время точно качался на качели.
— Да, ты — не из тех
рыб, которые ловятся на блесну! Я — тоже не из
них. Томилин, разумеется, каталог книг, которые никто не читает, и самодовольный идиот. Пророчествует — со страха,
как все пророки. Ну и — к черту
его!
Они знали, что в восьмидесяти верстах от
них была «губерния», то есть губернский город, но редкие езжали туда; потом знали, что подальше, там, Саратов или Нижний; слыхали, что есть Москва и Питер, что за Питером живут французы или немцы, а далее уже начинался для
них,
как для древних, темный мир, неизвестные страны, населенные чудовищами, людьми о двух головах, великанами; там следовал мрак — и, наконец, все оканчивалось той
рыбой, которая держит на себе землю.
— Да, это очень смешно. Она милая женщина и хитрая, и себе на уме в своих делах,
как все женщины, когда
они,
как рыбы, не лезут из воды на берег, а остаются в воде, то есть в своей сфере…
Позовет ли
его опекун посмотреть,
как молотят рожь, или
как валяют сукно на фабрике,
как белят полотна, —
он увертывался и забирался на бельведер смотреть оттуда в лес или шел на реку, в кусты, в чащу, смотрел,
как возятся насекомые, остро глядел, куда порхнула птичка,
какая она, куда села,
как почесала носик; поймает ежа и возится с
ним; с мальчишками удит
рыбу целый день или слушает полоумного старика, который живет в землянке у околицы,
как он рассказывает про «Пугача», — жадно слушает подробности жестоких мук, казней и смотрит прямо
ему в рот без зубов и в глубокие впадины потухающих глаз.
Бился в последний год,
как рыба на песке, да урок житию
его приспел.
Мы обрадовались, и адмирал принял предложение, а транспорт все-таки послал, потому что быков у японцев бить запрещено
как полезный рабочий скот и
они мяса не едят, а все
рыбу и птиц, поэтому мы говядины достать в Японии не могли.
Его поблагодарили за доставку провизии, и особенно быков и
рыбы, и просили доставлять — разумеется, за деньги — вперед русским судам все, что понадобится. Между прочим,
ему сказано, что так
как на острове добывается соль, то может случиться, что суда будут заходить за нею, за рисом или другими предметами: так нельзя ли завести торговлю?
Витима — слобода, с церковью Преображения, с сотней жителей, с приходским училищем, и ямщики почти все грамотные. Кроме извоза
они промышляют ловлей зайцев, и тулупы у всех заячьи,
как у нас бараньи.
Они сеют хлеб. От Витимы еще около четырехсот верст до Киренска, уездного города, да оттуда девятьсот шестьдесят верст до Иркутска. Теперь пост, и в Витиме толпа постников, окружавшая мою повозку, утащила у меня три
рыбы, два омуля и стерлядь, а до рябчиков и другого скоромного не дотронулись: грех!
Мы между тем переходили от чашки к чашке, изредка перекидываясь друг с другом словом. «Попробуйте, — говорил мне вполголоса Посьет, —
как хорош винегрет из раков в синей чашке. Раки посыпаны тертой
рыбой или икрой; там зелень, еще что-то». — «Я ее всю съел, — отвечал я, — а вы пробовали сырую
рыбу?» — «Нет, где она?» — «Да вот нарезана длинными тесьмами…» — «Ах! неужели это сырая
рыба? а я почти половину съел!» — говорил
он с гримасой.
Сегодня, 12-го,
какая погода! Море еще у Лю-чу было синее, а теперь, в тропиках, и подавно. Солнце печет иногда до утомления,
как у нас бывает перед грозой. Теплота здесь напитана разными запахами; солнце проникает всюду. Появились летучие
рыбы, с сельдь величиною;
они летают во множестве стаями и поодиночке.
Прежде всего
они спросили, «
какие мы варвары, северные или южные?» А мы
им написали, чтоб
они привезли нам кур, зелени,
рыбы, а у нас взяли бы деньги за это, или же ром, полотно и тому подобные предметы. Старик взял эту записку, надулся,
как петух, и, с комическою важностью, с амфазом, нараспев, начал декламировать написанное. Это отчасти напоминало мерное пение наших нищих о Лазаре. Потом, прочитав, старик написал по-китайски в ответ, что «почтенных кур у
них нет». А неправда: наши видели кур.
Мы обедали в палатке; запах от кораллов так силен, что почти есть нельзя. Обед весь состоял из
рыбы: уха, жареная
рыба и гомар чудовищных размеров и блестящих красок; но
его оставили к ужину. Шея у
него — самого чистого дикого цвета,
как будто из шелковой материи, с коричневыми полосами; спина синяя, двуличневая, с блеском; усы в четверть аршина длиной, красноватые.
Им подавали больше
рыбы, но переводчик сказал, что
они ждут мяса, которое едят,
как редкость.
Зачем употреблять вам все руки на возделывание риса? употребите
их на добывание металлов, а рису вам привезут с Зондских островов — и вы будете богаче…» — «Да, — прервал Кавадзи, вдруг подняв свои широкие веки, — хорошо, если б иностранцы возили
рыбу, стекло да рис и тому подобные необходимые предметы; а
как они будут возить вон этакие часы,
какие вы вчера подарили мне, на которые у нас глаза разбежались, так ведь японцы вам отдадут последнее…» А
ему подарили прекрасные столовые астрономические часы, где кроме обыкновенного циферблата обозначены перемены луны и вставлены два термометра.
Видимо, что
он был в своей сфере,
как рыба в воде, и шел свободной уверенной походкой, слегка улыбаясь своей даме.
Лепешкин и Данилушка бродили из комнаты в комнату под ручку,
как два брата.
Они чувствовали себя здесь так же хорошо,
как рыба в воде, и, видимо, только подыскивали случай устроить какую-нибудь механику.
Прибавкой являлось только то, что
ему порядочно надоело в Петербурге, и
он начинал порываться в Узел, в свою родную стихию, в которой плавал
как рыба в воде.
Было, однако, странно;
их по-настоящему должны бы были ждать и, может быть, с некоторым даже почетом: один недавно еще тысячу рублей пожертвовал, а другой был богатейшим помещиком и образованнейшим, так сказать, человеком, от которого все
они тут отчасти зависели по поводу ловель
рыбы в реке, вследствие оборота,
какой мог принять процесс.
Местное туземное население должно было подчиниться и доставлять
им продовольствие. Мало того, китайцы потребовали, чтобы мясо и
рыбу приносили к
ним женщины. Запуганные тазы все это исполняли. Невольно поражаешься тому,
как русские власти мирились с таким положением вещей и не принимали никаких мер к облегчению участи закабаленных туземцев.
В это время Аринин стал поправлять огонь и задел белку. Она упала. Стрелок поставил ее на прежнее место, но не так,
как раньше, а головой вниз. Солон засуетился и быстро повернул ее головой кверху. При этом
он сказал, что жарить белку можно только таким образом, иначе она обидится и охотнику не будет удачи, а
рыбу, наоборот, надо ставить к огню всегда головой вниз, а хвостом кверху.
Походная острога удэгейцев имеет вид маленького гарпуна с ремнем. Носится она у пояса и надевается на древко в минуту необходимости. Обыкновенно
рыбу бьют с берега. Для этого к ней надо осторожно подкрасться. После удара наконечник соскакивает с древка, и
рыба увлекает
его с собою, но так
как он привязан к ремню, то и
рыба оказывается привязанною.
Нужно ли рассказывать читателю,
как посадили сановника на первом месте между штатским генералом и губернским предводителем, человеком с свободным и достойным выражением лица, совершенно соответствовавшим
его накрахмаленной манишке, необъятному жилету и круглой табакерке с французским табаком, —
как хозяин хлопотал, бегал, суетился, потчевал гостей, мимоходом улыбался спине сановника и, стоя в углу,
как школьник, наскоро перехватывал тарелочку супу или кусочек говядины, —
как дворецкий подал
рыбу в полтора аршина длины и с букетом во рту, —
как слуги, в ливреях, суровые на вид, угрюмо приставали к каждому дворянину то с малагой, то с дрей-мадерой и
как почти все дворяне, особенно пожилые, словно нехотя покоряясь чувству долга, выпивали рюмку за рюмкой, —
как, наконец, захлопали бутылки шампанского и начали провозглашаться заздравные тосты: все это, вероятно, слишком известно читателю.
Мы попали на Тютихе в то время, когда кета шла из моря в реки метать икру. Представьте себе тысячи тысяч
рыб от 3,3 до 5 кг весом, наводняющих реку и стремящихся вверх, к порогам. Какая-то неудержимая сила заставляет
их идти против воды и преодолевать препятствия.
По пути около устьев рек Мацангоу [Ма-чан-гоу — долина с пастбищами для лошадей.], Сыфангоу [Сы-фан-гоу — четырехугольная долина.] и Гадала виднелись пустые удэгейские летники. В некоторых местах
рыба еще не была убрана. Для укарауливания ее от ворон туземцы оставили собак. Последние несли сторожевую службу очень исправно. Каждый раз,
как только показывались пернатые воровки,
они бросались на
них с лаем и отгоняли прочь.
Говоря это,
он прицелился и выстрелил в одну из свиней. С ревом подпрыгнуло раненное насмерть животное, кинулось было к лесу; но тут же ткнулось мордой в землю и начало барахтаться. Испуганные выстрелом птицы с криком поднялись на воздух и, в свою очередь, испугали
рыбу, которая,
как сумасшедшая, взад и вперед начала носиться по протоке.