Неточные совпадения
— Я уже сказал. Теперь он, как видишь, законодательствует, отечество любит. И уже не за пазухи, не под юбки руку запускает, а — в карман отечества: занят организацией банков, пассажирское пароходство
на Волге объединяет, участвует в комиссии
водного строительства. Н-да, черт… Деятель!
Лежу я в тарантасе по-прежнему, а вокруг тарантаса — и
на пол-аршина, не более, от его края —
водная гладь, освещенная луною, дробится и дрожит мелкой, четкой рябью.
В нижнем течении Лефу принимает в себя с правой стороны два небольших притока: Монастырку и Черниговку. Множество проток и длинных слепых рукавов идет перпендикулярно к реке, наискось и параллельно ей и образует весьма сложную
водную систему.
На 8 км ниже Монастырки горы подходят к Лефу и оканчиваются здесь безымянной сопкой в 290 м высоты. У подножия ее расположилась деревня Халкидон. Это было последнее в здешних местах селение. Дальше к северу до самого озера Ханка жилых мест не было.
Весной это особенно чувствовалось, когда замирал сибирский тракт, а летнее движение сосредоточивалось
на водных путях.
В одной камере с выбитыми стеклами в окнах и с удушливым запахом отхожего места живут: каторжный и его жена свободного состояния; каторжный, жена свободного состояния и дочь; каторжный, жена-поселка и дочь; каторжный и его жена свободного состояния; поселенец-поляк и его сожительница-каторжная; все они со своим имуществом помещаются
водной камере и спят рядом
на одной сплошной наре.
Между тем спускаются
на землю сумерки, и сверху начинает падать снег. Снег этот тает
на моем лице и образует
водные потоки, которые самым неприятным образом ползут мне за галстук. Сверх того, с некоторого времени начинаются ухабы, которые окончательно расстраивают мой дорожный туалет.
Как-то раз,
на закате солнца, пьяный пассажир второго класса, дородный купец-пермяк упал за борт и, барахтаясь, поплыл по красно-золотой
водной дороге.
На правой стороне чуть не в самые рельсы ударяла синяя волна Мичигана — огромного, как море, и пароход, шедший прямо к берегу, выплывал из-за
водного горизонта, большой и странный, точно он взбирался
на водяную гору…
Откуда это слово — а это слово самое что ни
на есть древнее. В Древней Руси назывались так сухие пути, соединяющие две
водные системы, где товары, а иногда и лодки переволакивали от реки до реки.
— Но пока я выбирал якорь, отец получил удар веслом в грудь — вырвало весла из рук у него — он свалился
на дно без памяти. Мне некогда было помочь ему, каждую секунду нас могло опрокинуть. Сначала — всё делается быстро: когда я сел
на весла — мы уже неслись куда-то, окруженные
водной пылью, ветер срывал верхушки волн и кропил нас, точно священник, только с лучшим усердием и совсем не для того, чтобы смыть наши грехи.
Он сбегал во дворец в спальню, где стояли две узких пружинных кровати со скомканным бельем и
на полу была навалена груда зеленых яблок и горы проса, приготовленного для будущих выводков, вооружился мохнатым полотенцем, а подумав, захватил с собой и флейту, с тем чтобы
на досуге поиграть над
водною гладью.
Дубовый ли он или березовый, мне нет дела; но в нем, милостивые государи, восемь окошек! восемь окошек в ряд, прямо
на площадь и
на то
водное пространство, о котором я уже говорил и которое городничий называет озером!
Без шапки, взъерошенный, в прорванном по швам холстинном кафтане, поджав под себя ноги, он сидел неподвижно
на голой земле; так неподвижно сидел он, что куличок-песочник при моем приближении сорвался с высохшей тины в двух шагах от него и полетел, дрыгая крылышками и посвистывая, над
водной гладью.
Вот что мне представлялось: ночь, луна, свет от луны белый и нежный, запах… ты думаешь, лимона? нет, ванили, запах кактуса, широкая
водная гладь, плоский остров, заросший оливами;
на острове, у самого берега, небольшой мраморный дом, с раскрытыми окнами; слышится музыка, бог знает откуда; в доме деревья с темными листьями и свет полузавешенной лампы; из одного окна перекинулась тяжелая бархатная мантия с золотой бахромой и лежит одним концом
на воде; а облокотясь
на мантию, рядом сидят он и она и глядят вдаль туда, где виднеется Венеция.
И напала
на нас
на всех с этих пор сугубая тоска, и пошла она по нас как
водный труд по закожью: в горнице, где одни славословия слышались, стали раздаваться одни вопления, и в недолгом же времени все мы развоплились даже до немощи и земли под собой от полных слезами очей не видим, а чрез то или не через это, только пошла у нас болезнь глаз, и стала она весь народ перебирать.
Такой парад был очень смешон, и все
водное население смотрело
на него, как
на забавное чудачество:
на водах все попросту ходили друг к другу пешком или ездили
на домашних дрожках и долгушах.
Я посмотрел в том же направлении. По широкой
водной поверхности расходилась темными полосами частая зыбь. Волны были темны и мутны, и над ними носились, описывая беспокойные круги, большие белые птицы вроде чаек, то и дело падавшие
на реку и подымавшиеся вновь с жалобно-хищным криком.
Подошел свят муж к горе набережной, в небеси гром возгремел, и пала
на ту гору молонья палючая, и из той горы
водный источник струю пустил светлую.
Крики извозчиков, звон разнозвучных болхарéй, гормотух, гремков и бубенчиков, навязанных
на лошадиную сбрую, стук колес о булыжную мостовую, стук заколачиваемых ящиков, стукотня татар, выбивающих палками пыль из овчин и мехов, шум, гам, пьяный хохот, крупная ругань, писк шарманок, дикие клики трактирных цыган и арфисток, свистки пароходов, несмолкающий нестройный звон в колокольном ряду и множество иных разнообразных звуков слышатся всюду и далеко разносятся по
водному раздолью рек, по горам и по гладким, зеленым окрестностям ярманки.
Красив, величав вид
на эти места с
водной равнины Оки.
Затаив дыхание, смотрела
на всю его красоту Дуня… Здесь,
на широком, вольном просторе, править рулем не было уже необходимости, и, предоставленная самой себе, плавно и быстро скользила все вперед и вперед белая лодка… Медленно убегал берег позади; под мерными взмахами весел Нан и Дорушки изящное судно птицей неслось по голубовато-серой глади залива. А впереди, с боков, вокруг лодки сверкала хрустальная, невозмутимо-тихая,
водная глубина.
Можно подумать, что с наступлением тьмы воздух делается звукопроницаемее.
На западе медленно угасала заря, а с другой стороны надвигалась теплая июньская ночь. Над обширным
водным пространством Амура уже витал легкий сумрак: облака
на горизонте потускнели, и в небе показались первые трепещущие звезды.
В полдень 23 июня 1908 года наш небольшой отряд перебрался
на пароход. Легко и отрадно стало
на душе. Все городские недомогания сброшены, беганье по канцелярии кончено. Завтра в путь. В сумерки мои спутники отправились в город в последний раз навестить своих знакомых, а я с друзьями, пришедшими проводить меня, остался
на пароходе. Мы сели
на палубе и стали любоваться вечерним закатом, зарево которого отражалось
на обширной
водной поверхности при слиянии Амура с Уссури.
Солнечное сияние, широкий
водный простор, даль, открывающаяся
на необозримое пространство, и душевное равновесие после пережитых страданий благотворно действовали
на истомленный организм и вызывали дремоту.
Мы вышли
на палубу. Светало. Тусклые, серые волны мрачно и медленно вздымались,
водная гладь казалась выпуклою. По ту сторону озера нежно голубели далекие горы.
На пристани, к которой мы подплывали, еще горели огни, а кругом к берегу теснились заросшие лесом горы, мрачные, как тоска. В отрогах и
на вершинах белел снег. Черные горы эти казались густо закопченными, и боры
на них — шершавою, взлохмаченною сажею, какая бывает в долго не чищенных печных трубах. Было удивительно, как черны эти горы и боры.
А тем не менее во всех осталось полное тяжелое недоумение и скорбь о человеке, а там над бедным Сашей производилось вскрытие; написан фальшивый по существу акт о том, что он «лишил себя жизни в припадке умопомешательства»; батька отпел панихиду, и дьячок тянет монотонно Псалтырь: «Им же образом желает елень
на источники
водные, сице желает душа моя ко Богу крепкому, Богу благодеявшему мне».
По распоряжению Ермака Тимофеевича, когда все приложились к кресту и отцом Петром были освящены колыхавшиеся
на водной поверхности реки челны казацкие, был собран круг. Ермак подошел к людям, снял шапку и трижды низко поклонился им в пояс.
— Ни пост, ни вериги, ни иные твои подвиги, ими же добре подвизался еси, не спасут тебя, чадо, не введут во область спасения, куда, яко елень
на потоки
водные, столь жадно стремится душа твоя!.. Всуе трудился, ни во что применились молитвы твои, денно-нощныя стоянья
на правиле, пост, воздержание, от людей ненавидение… Всуе трудился еси!.. А сколь светлы селения земных аггелов, праведников во плоти, сколь неизреченныя радости в их избранном соборе!.. И я знаю путь к тому собору и могу показать оный путь!..
Более часа
водный океан из воздуха переливался страшным потоком
на землю; но едва стало тише, Зенон встал, поднял под локти бесчувственную Нефору, прислонил ее к камню и сам бросился
на гребень горы.
Вчера еще прилетел голубь с известием, что за Сауном и в Фивах пошли темные пятна
на людях — страшное бедствие близится; через три дня настанет
водная ночь, и если в эти три дня и три ночи не захочет священный наш Нил подниматься, то мы поднимем народ и все пойдем к правителю, чтобы он повелел выйти от нас христианам, или мы сбросим их в Нил, и тогда это будет для всех для них отмщение.