Неточные совпадения
— Кажется, славная
личность! — с некоторым жаром ответила Авдотья Романовна,
начиная опять ходить взад и вперед по комнате.
— Люди
начинают разбираться в событиях, — организовался «Союз 17 октября», — сообщал он, но не очень решительно, точно сомневался: те ли слова говорит и таким ли тоном следует говорить их? — Тут, знаете, выдвигается Стратонов, оч-чень сильная
личность, очень!
— Вот, я даже записала два, три его парадокса, например: «Торжество социальной справедливости будет
началом духовной смерти людей». Как тебе нравится? Или: «
Начало и конец жизни — в
личности, а так как
личность неповторима, история — не повторяется». Тебе скучно? — вдруг спросила она.
«В конце концов вопрос об истоках антисемитизма крайне темный вопрос, но я вовсе не обязан решать его. И — вообще: что значит социальная обязанность
личности, где
начало этой обязанности, чем ограничены ее пределы?»
— «Внутренняя жизнь
личности есть единственно творческая сила человеческого бытия, и она, а не самодовлеющие
начала политического порядка является единственно прочным базисом для всякого общественного строительства».
Вере подозрительна стала
личность самого проповедника — и она пятилась от него; даже послушавши, в
начале знакомства, раза два его дерзких речей, указала на него Татьяне Марковне, и людям поручено было присматривать за садом. Волохов зашел со стороны обрыва, от которого удалял людей суеверный страх могилы самоубийцы. Он замечал недоверие Веры к себе и поставил себе задачей преодолеть его — и успел.
Свою историю Вера Ефремовна рассказала так, что она, кончив акушерские курсы, сошлась с партией народовольцев и работала с ними. Сначала шло всё хорошо, писали прокламации, пропагандировали на фабриках, но потом схватили одну выдающуюся
личность, захватили бумаги и
начали всех брать.
В нашей истории отсутствовало рыцарское
начало, и это было неблагоприятно для развития и для выработки
личности.
Загадочная антиномичность России в отношении к национальности связана все с тем же неверным соотношением мужественного и женственного
начала, с неразвитостью и нераскрытостью
личности, во Христе рожденной и призванной быть женихом своей земли, светоносным мужем женственной национальной стихии, а не рабом ее.
Наоборот, сильное чувство
личности есть в том мужественном
начале, которое
начало историю и хочет довести ее до конца.
Начали на скорую руку строить оправдания войны и применили самый элементарный прием — перенесение на мировую борьбу народов привычных категорий нравственной жизни
личности.
В ней есть вечные мистические реакции против всякой культуры, против личного
начала, против прав и достоинства
личности, против всяких ценностей.
К личному же характеру дела, к трагедии его, равно как и к
личностям участвующих лиц,
начиная с подсудимого, он относился довольно безразлично и отвлеченно, как, впрочем, может быть, и следовало.
Нельзя же двум великим историческим
личностям, двум поседелым деятелям всей западной истории, представителям двух миров, двух традиций, двух
начал — государства и личной свободы, нельзя же им не остановить, не сокрушить третью
личность, немую, без знамени, без имени, являющуюся так не вовремя с веревкой рабства на шее и грубо толкающуюся в двери Европы и в двери истории с наглым притязанием на Византию, с одной ногой на Германии, с другой — на Тихом океане.
Горничная жены пензенского жандармского полковника несла чайник, полный кипятком; дитя ее барыни, бежавши, наткнулся на горничную, и та пролила кипяток; ребенок был обварен. Барыня, чтоб отомстить той же монетой, велела привести ребенка горничной и обварила ему руку из самовара… Губернатор Панчулидзев, узнав об этом чудовищном происшествии, душевно жалел, что находится в деликатном отношении с жандармским полковником и что, вследствие этого, считает неприличным
начать дело, которое могут счесть за
личность!
Хотя я уже говорил об этом предмете в
начале настоящей хроники, но думаю, что не лишнее будет вкратце повторить сказанное, хотя бы в виде предисловия к предстоящей портретной галерее «рабов». [Материал для этой галереи я беру исключительно в дворовой среде. При этом, конечно, не обещаю, что исчерпаю все разнообразие типов, которыми обиловала малиновецкая дворня, а познакомлю лишь с теми
личностями, которые почему-либо прочнее других удержались в моей памяти.]
Пафос свободы и пафос
личности, то есть, в конце концов, пафос духа, я всегда противополагал господствующей в
начале XX века атмосфере.
В последнее время я опять остро чувствую два
начала в себе: с одной стороны, аристократическое
начало, аристократическое понимание
личности и творческой свободы; с другой стороны, сильное чувство исторической судьбы, не допускающее возврата назад, и социалистические симпатии, вытекающие из религиозного источника.
Я принадлежу к тому типу людей и к той небольшой части поколения конца XIX и
начала XX века, в которой достиг необычайной остроты и напряженности конфликт
личности, неповторимой индивидуальности, с общим и родовым.
Материализм есть крайняя форма детерминизма, определяемости человеческой
личности внешней средой, он не видит внутри человеческой
личности никакого
начала, которое она могла бы противопоставить действию окружающей среды извне.
И до того заразителен этот нелепый порядок жизни «темного царства», что каждая, самая придавленная
личность, как только освободится хоть немножко от чужого гнета, так и
начинает сама стремиться угнетать других.
Напротив, уничтожая права
личности, ставя страх и покорность основою воспитания и нравственности, эти
начала только и могут обусловливать собою произвол, угнетение и обман.
Таким образом, мы скоро сжились, свыклись. Образовалась товарищеская семья; в этой семье — свои кружки; в этих кружках
начали обозначаться, больше или меньше,
личности каждого; близко узнали мы друг друга, никогда не разлучаясь; тут образовались связи на всю жизнь.
— Непременно так! — воскликнул Вихров. — Ты смотри: через всю нашу историю у нас не только что нет резко и долго стоявших на виду
личностей, но даже партии долго властвующей; как которая заберет очень уж силу и
начнет самовластвовать, так народ и отвернется от нее, потому что всякий пой в свой голос и других не перекрикивай!
Вместе с первым слухом о железных дорогах появились и
личности из местных прасолов, кабатчиков, бывших приказчиков, бурмистров и прочего деревенского делового люда, которые
начали неутомимо разъезжать на беговых дрожках от помещика к помещику, предлагая свое содействие по устройству ликвидации.
В наличности этой трещины еще более убедили меня дальнейшие сношения с Крутицыным. С течением времени в квартире его
начали появляться «посторонние»
личности. И хотя он очень предупредительно представлял нас друг другу, но я всегда чувствовал при этом невольную неловкость. Или придешь так, что «посторонняя»
личность уже тут, и тогда она немедленно снимается с места и — со словами:"Итак, в таком-то часу…" — удаляется восвояси.
Мне скажут, что все это мелочи, что в известные эпохи отдельные
личности имеют значение настолько относительное, что нельзя формализироваться тем, что они исчезают бесследно в круговороте жизни. Да ведь я и сам с того
начал, что все подобные явления назвал мелочами. Но мелочами, которые опутывают и подавляют…
Бывают даже такие
личности, которые, покуда одеты в партикулярное платье, перелагают Давидовы псалмы 29, а как только наденут вицмундир, так тотчас же
начинают читать в сердцах посторонних людей, хотя бы последние совсем их об этом не просили.
— И на этот счет могу вашим превосходительствам доложить, — ответил я, — личная обеспеченность — это такое дело, что ежели я сижу смирно, то и
личность моя обеспечена, а ежели я
начну фыркать да фордыбачить, то, разумеется, никто за это меня не похвалит. Сейчас за ушко да на солнышко — не прогневайся!
Какое-нибудь тихо-отрадное воспоминание вдруг блеснет в вашем воображении; собственная ваша
личность начнет занимать вас больше, чем наблюдения; у вас станет меньше внимания ко всему окружающему, и какое-то неприятное чувство нерешимости вдруг овладеет вами.
Бог есть синтетическая
личность всего народа, взятого с
начала его и до конца.
— В Петербурге, —
начал он, — я насчет многого был откровенен, но насчет чего-нибудь или вот этого, например (он стукнул пальцем по «Светлой
личности»), я умолчал, во-первых, потому, что не стоило говорить, а во-вторых, потому, что объявлял только о том, о чем спрашивали.
Министр с первого же слова
начал расспрашивать о деле и о
личности Тулузова.
— Когда же я перешел к Тулузову и
начал ему передавать ваши и господина Сверстова сомнения касательно
личности этого господина, князь вдруг захохотал, и захохотал, я вам говорю, гомерическим хохотом.
Следующее лето было ужасно. Мало-помалу сестер
начали возить по гостиницам к проезжающим господам, и на них установилась умеренная такса. Скандалы следовали за скандалами, побоища за побоищами, но сестры были живучи, как кошки, и все льнули, все желали жить. Они напоминали тех жалких собачонок, которые, несмотря на ошпаривания, израненные, с перешибленными ногами, все-таки лезут в облюбованное место, визжат и лезут. Держать при театре подобные
личности оказывалось неудобным.
Человек божеского жизнепонимания признает жизнь уже не в своей
личности и не в совокупности
личностей (в семье, роде, народе, отечестве или государстве), а в источнике вечной, неумирающей жизни — в боге; и для исполнения воли бога жертвует и своим личным, и семейным, и общественным благом. Двигатель его жизни есть любовь. И религия его есть поклонение делом и истиной
началу всего — богу.
Общественное жизнепонимание оправдывалось только до тех пор, пока все люди добровольно жертвовали своими интересами интересам общего; но как скоро явились люди, добровольно не жертвовавшие своими интересами, и понадобилась власть, т. е. насилие для ограничения этих
личностей, так в общественное жизнепонимание и основанное на нем устройство вошло разлагающее его
начало власти, т. е. насилие одних людей над другими.
По третьему жизнепониманию жизнь человека заключается и не в своей
личности и не в совокупности и последовательности
личностей, а в
начале и источнике жизни — в боге.
Здесь нам необходимо остановиться: следует короче ознакомить читателя с
личностью Захара —
личностью, которая, к сожалению, заметно
начинает распространяться в простонародье вместе с размножением фабрик.
— Это подлое ружьенко, — говорил он насчет какого-нибудь ружья, к которому
начал иметь
личность за то, что не умел пригнать пуль к его калибру — и опальное ружье тотчас теряло тесменный погон и презрительно ставилось в угол.
— По-моему, ты совершенно неправильно объясняешь сам себя, —
начал он. — Ты ничего осязательного не сделал не по самолюбию своему, а потому, что идеал твой был всегда высок, и ты по натуре своей брезглив ко всякой пошлости. Наконец, черт возьми! — и при этом Тюменев как будто бы даже разгорячился. — Неужели всякий человек непременно обязан служить всему обществу? Достаточно, если он послужил в жизни двум — трем
личностям: ты вот женщин всегда очень глубоко любил, не как мы — ветреники!
Останавливая человека на простом событии чувственной достоверности,
начав с ним личные умствования, она развивает в нем родовую идею, всеобщий разум, освобожденный от
личности.
К Татьяне Ивановне все были необыкновенно вежливы: даже черноволосая
личность начала с нею заигрывать; но ревнивый музыкант остановил его и чуть было не сочинил истории.
«Русский вестник» все это печатал, как печатал и статьи г. Иванова, в которых выкуп
личности проводился по
началам политической экономии; мало того — он сочинил по поводу их длинную «Заметку», в которой защищал и г. Иванова и г. Головачева, объясняя, что хотя, конечно, за душу брать выкупа не следует, но труд крестьянина должен быть выкуплен (см. «Русский вестник», 1858 г., № 19, стр. 180–193).
Сказал кто-то новую мысль, что жид — человек, а не скотина, и ничто человеческое ему ни чуждо: тотчас в трубы трубить
начали, что у нас гуманность на высшей степени развития (исключая только некоторые презренные
личности).
Если бы я не опасался выразиться вульгарно в самом
начале рассказа, то я сказал бы, что Шерамур есть герой брюха, в самом тесном смысле, какой только можно соединить с этим выражением. Но все равно: я должен это сказать, потому что свойство материи лишает меня возможности быть очень разборчивым в выражениях, — иначе я ничего не выражу. Герой мой —
личность узкая и однообразная, а эпопея его — бедная и утомительная, но тем не менее я рискую ее рассказывать.
Нельзя сказать, чтоб такое количество прислуги его вводило в особенно важные траты: все,
начиная с самых
личностей, было домашнее: рожь и гречиха, горох и капуста, и не один корм…
Венеровский. Да там мошенника одного поймали — старшина было хотел стащить деньжонки клубные, но поймали, уличили. Да ведь все больше плуты, хе, хе! Ну вот и радуешься, как замечаешь, что хоть немного
начинают сквозь эти крепкие лбы проходить идеи прогресса, сознание чести и человеческое чувство, хотя немножко. Да, как хотите, а и одна честная
личность, и то как много может сделать. Вот на себя посмотрю, что ж мне скромничать, хе, хе!
Катерина Матвеевна(встает, откидывает волосы).Позвольте, позвольте, Анатолий Дмитриевич, уважение, которое я имела к вашей
личности,
начинает колебаться в глубине моего сознания. Вы две недели тому назад высказали убеждение, что не уважаете Любочку. Это было в порядке вещей.
«Хотя невызревшие социальные тенденции, проявлявшиеся рельефнее в последнее время в вашей
личности, и давали нам чувствовать, что вы
начинали колебать покои тупого самодовольства ультраконсервативной и скажу больше — ультраретроградной среды, в которой вы вращались, и давали нам надежды на резкий поворот ваших тенденций к новому учению.