Неточные совпадения
— O ja, — отвечал Немец. — Es ist ein ganz einfaches Ding, [О да, это совсем простая
вещь,] — и
начал объяснять устройство машины.
Все
начало размещаться в осветившихся комнатах, и скоро все приняло такой вид: комната, определенная быть спальней, вместила в себе
вещи, необходимые для ночного туалета; комната, определенная быть кабинетом…
— Здравствуйте, Алена Ивановна, —
начал он как можно развязнее, но голос не послушался его, прервался и задрожал, — я вам…
вещь принес… да вот лучше пойдемте сюда… к свету… — И, бросив ее, он прямо, без приглашения, прошел в комнату. Старуха побежала за ним; язык ее развязался...
— Долой с квартир! Сейчас! Марш! — и с этими словами
начала хватать все, что ни попадалось ей под руку из
вещей Катерины Ивановны, и скидывать на пол. Почти и без того убитая, чуть не в обмороке, задыхавшаяся, бледная, Катерина Ивановна вскочила с постели (на которую упала было в изнеможении) и бросилась на Амалию Ивановну. Но борьба была слишком неравна; та отпихнула ее, как перышко.
— Штука в том: я задал себе один раз такой вопрос: что, если бы, например, на моем месте случился Наполеон и не было бы у него, чтобы карьеру
начать, ни Тулона, ни Египта, ни перехода через Монблан, а была бы вместо всех этих красивых и монументальных
вещей просто-запросто одна какая-нибудь смешная старушонка, легистраторша, которую еще вдобавок надо убить, чтоб из сундука у ней деньги стащить (для карьеры-то, понимаешь?), ну, так решился ли бы он на это, если бы другого выхода не было?
И вот, собрали они в руки своя первопотребные для жизни
вещи и землю также и
начали ехидно пользоваться ими, дабы удовлетворить любостяжание свое и корысть свою.
Найти ответ на вопрос этот не хватило времени, — нужно было определить: где теперь Марина? Он высчитал, что Марина уже третьи сутки в Париже, и
начал укладывать
вещи в чемодан.
— Критика — законна. Только — серебро и медь надобно чистить осторожно, а у нас металлы чистят тертым кирпичом, и это есть грубое невежество, от которого
вещи страдают. Европа весьма величественно распухла и многими домыслами своими, конечно, может гордиться. Но вот, например, европейская обувь, ботинки разные, ведь они не столь удобны, как наш русский сапог, а мы тоже
начали остроносые сапоги тачать, от чего нам нет никакого выигрыша, только мозоли на пальцах. Примерчик этот возьмите иносказательно.
Вера Петровна играла на рояле любимые пьесы Бориса и Лидии — «Музыкальную табакерку» Лядова, «Тройку» Чайковского и еще несколько таких же простеньких и милых
вещей, затем к роялю села Таня Куликова и, вдохновенно подпрыгивая на табурете,
начала барабанить вальс.
— Он, значит, проглотит горшок, а горшок в брюхе у него, надбитый-то, развалится, и тут
начнет каша кишки ему жечь, понимаете, ваше степенство, эту
вещь? Ему — боль, он — биться, он — прыгать, а тут мы его…
Или вовсе ничего не скажет, а тайком поставит поскорей опять на свое место и после уверит барина, что это он сам разбил; а иногда оправдывается, как видели в
начале рассказа, тем, что и
вещь должна же иметь конец, хоть будь она железная, что не век ей жить.
Если он несет чрез комнату кучу посуды или других
вещей, то с первого же шага верхние
вещи начинают дезертировать на пол.
— Лучше не надо, а то вы расстроите наш кружок. Священник
начнет умные
вещи говорить, Натали будет дичиться, а Иван Иванович промолчит все время.
В то время в выздоравливавшем князе действительно, говорят, обнаружилась склонность тратить и чуть не бросать свои деньги на ветер: за границей он стал покупать совершенно ненужные, но ценные
вещи, картины, вазы; дарить и жертвовать на Бог знает что большими кушами, даже на разные тамошние учреждения; у одного русского светского мота чуть не купил за огромную сумму, заглазно, разоренное и обремененное тяжбами имение; наконец, действительно будто бы
начал мечтать о браке.
Но я знаю, что мама часто и теперь садится подле него и тихим голосом, с тихой улыбкой,
начинает с ним заговаривать иногда о самых отвлеченных
вещах: теперь она вдруг как-то осмелилась перед ним, но как это случилось — не знаю.
Но вдруг на него находило — и он вдруг
начинал сомневаться в бытии Божием и говорил удивительные
вещи, явно вызывая меня на ответ.
Спорить и пререкаться с ним, как вчера, я не захотел и встал выходить, на всякий случай бросив ему, что я «постараюсь». Но вдруг он меня удивил невыразимо: я уже направлялся к двери, как он, внезапно, ласково обхватив мою талию рукой,
начал говорить мне… самые непонятные
вещи.
Ты постепенно и методической практикой одолеваешь свою волю,
начиная с самых смешных и мелких
вещей, а кончаешь совершенным одолением воли своей и становишься свободным».
Не то было с смотрителем: он методически
начал разоблачаться, медленно снимая одну
вещь за другою, с очков до сапог включительно.
А так как начальство его было тут же, то тут же и прочел бумагу вслух всем собравшимся, а в ней полное описание всего преступления во всей подробности: «Как изверга себя извергаю из среды людей, Бог посетил меня, — заключил бумагу, — пострадать хочу!» Тут же вынес и выложил на стол все, чем мнил доказать свое преступление и что четырнадцать лет сохранял: золотые
вещи убитой, которые похитил, думая отвлечь от себя подозрение, медальон и крест ее, снятые с шеи, — в медальоне портрет ее жениха, записную книжку и, наконец, два письма: письмо жениха ее к ней с извещением о скором прибытии и ответ ее на сие письмо, который
начала и не дописала, оставила на столе, чтобы завтра отослать на почту.
— Да ведь не могла же я знать, что он придет с укушенным пальцем, а то, может быть, вправду нарочно бы сделала. Ангел мама, вы
начинаете говорить чрезвычайно остроумные
вещи.
Вера Павловна
начала разбирать свои
вещи для продажи, а сама послала Машу сначала к Мерцаловой просить ее приехать, потом к торговке старым платьем и всякими
вещами подстать Рахели, одной из самых оборотливых евреек, но доброй знакомой Веры Павловны, с которой Рахель была безусловно честна, как почти все еврейские мелкие торговцы и торговки со всеми порядочными людьми.
Когда Вера Павловна на другой день вышла из своей комнаты, муж и Маша уже набивали
вещами два чемодана. И все время Маша была тут безотлучно: Лопухов давал ей столько
вещей завертывать, складывать, перекладывать, что куда управиться Маше. «Верочка, помоги нам и ты». И чай пили тут все трое, разбирая и укладывая
вещи. Только что
начала было опомниваться Вера Павловна, а уж муж говорит: «половина 11–го; пора ехать на железную дорогу».
Это была первая
вещь, проданная Левитаном, и это было
началом их дружбы.
Начинают рассматривать
вещь, перевертывать на все стороны, смотреть на свет и приступают к торгу, предлагая свою цену...
После войны 1812 года, как только стали возвращаться в Москву москвичи и
начали разыскивать свое разграбленное имущество, генерал-губернатор Растопчин издал приказ, в котором объявил, что «все
вещи, откуда бы они взяты ни были, являются неотъемлемой собственностью того, кто в данный момент ими владеет, и что всякий владелец может их продавать, но только один раз в неделю, в воскресенье, в одном только месте, а именно на площади против Сухаревской башни».
Отчего же теперь постоянно такая
вещь выходит: вот я вдовец, у меня дети, я женюсь на хорошей девушке, а эта хорошая девушка и
начинает изживать со свету моих детей?..
Затем доктор
начал замечать за самим собою довольно странную
вещь: он испытывал в присутствии жены с глазу на глаз какое-то гнетуще-неловкое чувство, как человек, которого все туже и туже связывают веревками, и это чувство росло, крепло и захватывало его все сильнее.
Я помню эту «беду»: заботясь о поддержке неудавшихся детей, дедушка стал заниматься ростовщичеством,
начал тайно принимать
вещи в заклад. Кто-то донес на него, и однажды ночью нагрянула полиция с обыском. Была великая суета, но всё кончилось благополучно; дед молился до восхода солнца и утром при мне написал в святцах эти слова.
В акте веры есть уже
начало искупления вины, и в нем дано виденье невидимых
вещей иного мира.
Самодурство и образование —
вещи сами по себе противоположные, и потому столкновение между ними, очевидно, должно кончиться подчинением одного другому: или самодур проникнется
началами образованности и тогда перестанет быть самодуром, или он образование сделает слугою своей прихоти, причем, разумеется, останется прежним невеждою.
Он вдруг уселся без церемонии и
начал рассказывать. Рассказ его был очень бессвязен; князь было поморщился и хотел уйти; но вдруг несколько слов поразили его. Он остолбенел от удивления… Странные
вещи рассказал господин Лебедев.
Вы и не подозреваете, на какие фокусы человеческое самолюбие способно: вот она считает меня подлецом, за то, что я ее, чужую любовницу, так откровенно за ее деньги беру, а и не знает, что иной бы ее еще подлее надул: пристал бы к ней и
начал бы ей либерально-прогрессивные
вещи рассыпать, да из женских разных вопросов вытаскивать, так она бы вся у него в игольное ушко как нитка прошла.
Сенатора прислали с целой ордой правоведцев; они все очищают только бумаги, и никакой решительно пользы не будет от этой дорогой экспедиции. Кончится тем, что сенатору, [Сенатор — И. Н. Толстой.] которого я очень хорошо знаю с давних лет, дадут ленту, да и баста. Впрочем, это обыкновенный ход
вещей у нас. Пора перестать удивляться и желать только, чтобы, наконец,
начали добрые, терпеливые люди думать: нет ли возможности как-нибудь иначе все устроить? Надобно надеяться, что настанет и эта пора.
Один чиновный чудак повел семью голодать на литературном запощеванье и изобразил «Полицию вне полиции»; надворный советник Щедрин
начал рассказывать такие
вещи, что снова прошел слух, будто бы народился антихрист и «действует в советницком чине».
Склонность моя к отвлеченным размышлениям до такой степени неестественно развила во мне сознание, что часто,
начиная думать о самой простой
вещи, я впадал в безвыходный круг анализа своих мыслей, я не думал уже о вопросе, занимавшем меня, а думал о том, о чем я думал.
Случалось ли вам, читатель, в известную пору жизни, вдруг замечать, что ваш взгляд на
вещи совершенно изменяется, как будто все предметы, которые вы видели до тех пор, вдруг повернулись к вам другой, неизвестной еще стороной? Такого рода моральная перемена произошла во мне в первый раз во время нашего путешествия, с которого я и считаю
начало моего отрочества.
— Сильная
вещь и славная! — проговорил, наконец, и Салов и, встав,
начал ходить по тому же месту, по которому перед тем ходил и Павел. Он, видимо, был удивлен, поражен и сконфужен тем, что услыхал.
Молодой предприниматель наш успел уже в гимназии составить подписку, собрать часть денег и купить на них все нужные
вещи, которые, надо полагать, Ваньку даже заинтересовали, потому что он, с величайшею расторопностью,
начал с извозчика Плавина таскать стопы оберточной бумаги, кульки с клеем, кистями, сажей, вохрой и мелом.
— Да, не измените! — произнесла она недоверчиво и пошла велеть приготовить свободный нумер; а Павел отправил Ивана в гостиницу «Париж», чтобы тот с горничной Фатеевой привез ее
вещи. Те очень скоро исполнили это. Иван, увидав, что горничная m-me Фатеевой была нестарая и недурная собой, не преминул сейчас же
начать с нею разговаривать и любезничать.
— Не знаю, это так ли-с! —
начал говорить Вихров (ему очень уж противна показалась эта битая и избитая фраза молодого правителя канцелярии, которую он, однако, произнес таким
вещим голосом, как бы сам только вчера открыл это), — и вряд ли те воеводы и наместники были так дурны.
— Очень жаль, что вы не понимаете, —
начал он несколько глухим голосом, — а я говорю, кажется, не очень мудреные
вещи и, по-моему, весьма понятные!
— Я всегда не могу оторваться, когда
начну читать какую-нибудь вашу
вещь, — подхватил и военный — Сивцов.
Когда прекратились у него все деньги, он
начал продавать
вещи.
Конечно, такое положение
вещей не составляет новости (и в прежние времена, в этом отношении, не лучше было), но ново то, что оно
начинает пробуждать пытливость человеческого ума.
Одним словом, мой либеральный друг так разгорячился,
начал говорить такие неприятные
вещи, что я не в шутку стал бояться, как бы не произошел в нем какой-нибудь «спасительный» кризис!
Кроме того, около того же времени, у Софьи Михайловны
начали пропадать
вещи. Сначала мелкие, а потом и покрупнее. Наконец пропал довольно ценный фермуар. Воровкою оказалась англичанка…
Начать с того, что он купил имение ранней весной (никто в это время не осматривает имений), когда поля еще покрыты снегом, дороги в лес завалены и дом стоит нетопленый; когда годовой запас зерна и сена подходит к концу, а скот, по самому ходу
вещей, тощ ("увидите, как за лето он отгуляется!").
Нужно только разложиться с
вещами и затем
начать жить да поживать.
— Я, конечно, не знал, что ты тут участник и распорядитель, —
начал он с принужденною улыбкою, — и, разумеется, ни к кому бы не отнесся, кроме тебя; теперь вот тоже привез одну
вещь и буду тебя просить прочесть ее, посоветовать там, где что нужным найдешь переменить, а потом и напечатать.