Неточные совпадения
Милон. Я делал
мою должность. Ни леты
мои, ни чин, ни
положение еще не позволили мне показать прямой неустрашимости, буде есть во мне она.
― Зачем я говорю это? зачем? ― продолжал он также гневно. ― Чтобы вы знали, что, так как вы не исполнили
моей воли относительно соблюдения приличий, я приму меры, чтобы
положение это кончилось.
По
моему, в вашем
положении необходимо уяснение новых отношений.
— Я разбит, я убит, я не человек более! — сказал Алексей Александрович, выпуская ее руку, но продолжая глядеть в ее наполненные слезами глаза. —
Положение мое тем ужасно, что я не нахожу нигде, в самом себе не нахожу точки опоры.
― У нас идут переговоры с ее мужем о разводе. И он согласен; но тут есть затруднения относительно сына, и дело это, которое должно было кончиться давно уже, вот тянется три месяца. Как только будет развод, она выйдет за Вронского. Как это глупо, этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их
положение будет определенно, как
мое, как твое.
«Я должен объявить свое решение, что, обдумав то тяжелое
положение, в которое она поставила семью, все другие выходы будут хуже для обеих сторон, чем внешнее statu quo, [прежнее
положение] и что таковое я согласен соблюдать, но под строгим условием исполнения с ее стороны
моей воли, то есть прекращения отношений с любовником».
— Причина не та, — сказала она, — и я даже не понимаю, как причиной
моего, как ты называешь, раздражения может быть то, что я нахожусь совершенно в твоей власти. Какая же тут неопределенность
положения? Напротив.
Целый день нынче я должен был делать распоряжения, распоряжения по дому, вытекавшие (он налег на слово вытекавшие) из
моего нового, одинокого
положения.
— Все… только говорите правду… только скорее… Видите ли, я много думала, стараясь объяснить, оправдать ваше поведение; может быть, вы боитесь препятствий со стороны
моих родных… это ничего; когда они узнают… (ее голос задрожал) я их упрошу. Или ваше собственное
положение… но знайте, что я всем могу пожертвовать для того, которого люблю… О, отвечайте скорее, сжальтесь… Вы меня не презираете, не правда ли?
Ваше теперешнее
положение незавидно, но оно может поправиться: вы имеете состояние; вас любит дочь
моя, она воспитана так, что составит счастие мужа, — я богата, она у меня одна…
Я не обращал внимание на ее трепет и смущение, и губы
мои коснулись ее нежной щечки; она вздрогнула, но ничего не сказала; мы ехали сзади: никто не видал. Когда мы выбрались на берег, то все пустились рысью. Княжна удержала свою лошадь; я остался возле нее; видно было, что ее беспокоило
мое молчание, но я поклялся не говорить ни слова — из любопытства. Мне хотелось видеть, как она выпутается из этого затруднительного
положения.
«Вот
положение! — думал Платонов. — Это хуже
моей спячки».
— Ах, жизнь
моя, Анна Григорьевна, если бы вы могли только представить то
положение, в котором я находилась, вообразите: приходит ко мне сегодня протопопша — протопопша, отца Кирилы жена — и что бы вы думали: наш-то смиренник, приезжий-то наш, каков, а?
— Но представьте же, Анна Григорьевна, каково
мое было
положение, когда я услышала это. «И теперь, — говорит Коробочка, — я не знаю, говорит, что мне делать. Заставил, говорит, подписать меня какую-то фальшивую бумагу, бросил пятнадцать рублей ассигнациями; я, говорит, неопытная беспомощная вдова, я ничего не знаю…» Так вот происшествия! Но только если бы вы могли сколько-нибудь себе представить, как я вся перетревожилась.
Странно то, что я как теперь вижу все лица дворовых и мог бы нарисовать их со всеми мельчайшими подробностями; но лицо и
положение maman решительно ускользают из
моего воображения: может быть, оттого, что во все это время я ни разу не мог собраться с духом взглянуть на нее. Мне казалось, что, если бы я это сделал, ее и
моя горесть должны бы были дойти до невозможных пределов.
Я воображал ее то в том, то в другом
положении: живою, веселою, улыбающеюся; потом вдруг меня поражала какая-нибудь черта в бледном лице, на котором остановились
мои глаза: я вспоминал ужасную действительность, содрогался, но не переставал смотреть.
— Жалею весьма и весьма, что нахожу вас в таком
положении, — начал он снова, с усилием прерывая молчание. — Если б знал о вашем нездоровье, зашел бы раньше. Но, знаете, хлопоты!.. Имею к тому же весьма важное дело по
моей адвокатской части в сенате. Не упоминаю уже о тех заботах, которые и вы угадаете. Ваших, то есть мамашу и сестрицу, жду с часу на час…
Согласитесь сами, что, припоминая ваше смущение, торопливость уйти и то, что вы держали руки, некоторое время, на столе; взяв, наконец, в соображение общественное
положение ваше и сопряженные с ним привычки, я, так сказать, с ужасом, и даже против воли
моей, принужден был остановиться на подозрении, — конечно, жестоком, но — справедливом-с!
Лариса. Так это еще хуже. Надо думать, о чем говоришь. Болтайте с другими, если вам нравится, а со мной говорите осторожнее. Разве вы не видите, что
положение мое очень серьезно? Каждое слово, которое я сама говорю и которое я слышу, я чувствую. Я сделалась очень чутка и впечатлительна.
С той поры
положение мое переменилось.
Каждый может испробовать сделать в своем нынешнем
положении мой опыт, и я уверен, что он найдет в словах
моих не ложь, а истинную правду.
— Я, разумеется, понимаю твои товарищеские чувства, но было бы разумнее отправить этого в больницу. Скандал, при нашем
положении в обществе… ты понимаешь, конечно… О, боже
мой!
—
Мой вопрос — вопрос интеллигентам вчерашнего дня: страна — в опасном
положении. Массовое убийство рабочих на Ленских промыслах вновь вызвало волну политических стачек…
«Свободным-то гражданином, друг
мой, человека не конституции, не революции делают, а самопознание. Ты вот возьми Шопенгауэра, почитай прилежно, а после него — Секста Эмпирика о «Пирроновых
положениях». По-русски, кажется, нет этой книги, я по-английски читала, французское издание есть. Выше пессимизма и скепсиса человеческая мысль не взлетала, и, не зная этих двух ее полетов, ни о чем не догадаешься, поверь!»
— Ах ты, Боже
мой, какая мука! — говорил он весь в поту от страха и неловкого
положения.
Как нарочно, кляча тащила неестественно долго, хоть я и обещал целый рубль. Извозчик только стегал и, конечно, настегал ее на рубль. Сердце
мое замирало; я начинал что-то заговаривать с извозчиком, но у меня даже не выговаривались слова, и я бормотал какой-то вздор. Вот в каком
положении я вбежал к князю. Он только что воротился; он завез Дарзана и был один. Бледный и злой, шагал он по кабинету. Повторю еще раз: он страшно проигрался. На меня он посмотрел с каким-то рассеянным недоумением.
Согрешить с миловидной дворовой вертушкой (а
моя мать не была вертушкой) развратному «молодому щенку» (а они были все развратны, все до единого — и прогрессисты и ретрограды) — не только возможно, но и неминуемо, особенно взяв романическое его
положение молодого вдовца и его бездельничанье.
— Друг
мой, я готов за это тысячу раз просить у тебя прощения, ну и там за все, что ты на мне насчитываешь, за все эти годы твоего детства и так далее, но, cher enfant, что же из этого выйдет? Ты так умен, что не захочешь сам очутиться в таком глупом
положении. Я уже и не говорю о том, что даже до сей поры не совсем понимаю характер твоих упреков: в самом деле, в чем ты, собственно, меня обвиняешь? В том, что родился не Версиловым? Или нет? Ба! ты смеешься презрительно и махаешь руками, стало быть, нет?
— Нет, всего она не знает. Она не перенесла бы в своем
положении. Я теперь ношу мундир
моего полка и при встрече с каждым солдатом
моего полка, каждую секунду, сознаю в себе, что я не смею носить этот мундир.
Они, конечно, помирят его с дочерью, по
моей просьбе, и я сама на том настою; но зато
положение дел совершенно изменится.
— То есть вы хотите сказать, что вы теперь — мамин муж и
мой отец, а тогда… Вы насчет социального
положения не знали бы, что сказать мне прежде? Так ли?
Всего более волновало меня
мое собственное
положение, что вот уже я «порвал», и чемодан
мой со мной, и я не дома, и начал совсем все новое.
Но, Боже
мой! в каком он
положении, и Кичибе тоже!
У нас женщины в интересном
положении, как это называют некоторые, надевают широкие блузы, а у них сильно стягиваются; по разрешении от бремени у нас и мать и дитя
моют теплой водой (кажется, так?), а у них холодной.
Я намекнул адмиралу о своем желании воротиться. Но он, озабоченный начатыми успешно и неоконченными переговорами и открытием войны, которая должна была поставить его в неожиданное
положение участника в ней, думал, что я считал конченным самое дело, приведшее нас в Японию. Он заметил мне, что не совсем потерял надежду продолжать с Японией переговоры, несмотря на войну, и что, следовательно, и
мои обязанности секретаря нельзя считать конченными.
— Ты говоришь о
моем намерении жениться на Катюше? Так видишь ли, я решил это сделать, но она определенно и твердо отказала мне, — сказал он, и голос его дрогнул, как дрожал всегда, когда он говорил об этом. — Она не хочет
моей жертвы и сама жертвует, для нее, в ее
положении, очень многим, и я не могу принять этой жертвы, если это минутное. И вот я еду за ней и буду там, где она будет, и буду, сколько могу, помогать, облегчать ее участь.
— С
моей стороны вопрос решен окончательно. Я желал сделать то, что считаю должным, и, кроме того, облегчить ее
положение, но ни в каком случае не желаю стеснять ее.
Вот Фанарин, я не знаю его лично, да и по
моему общественному
положению наши пути не сходятся, но он положительно дурной человек, вместе с тем позволяет себе говорить на суде такие вещи, такие вещи…
—…облегчить ее
положение, — продолжал Симонсон. — Если она не хочет принять вашей помощи, пусть она примет
мою. Если бы она согласилась, я бы просил, чтобы меня сослали в ее место заключения. Четыре года — не вечность. Я бы прожил подле нее и, может быть, облегчил бы ее участь… — опять он остановился от волненья.
— Я?! ставлю вас?! в неловкое
положение?!? Все смеются над
моим произношением?!? И это говорите мне вы… Агриппина Филипьевна?!?
— Да начать хоть с Хины, папа. Ну, скажи, пожалуйста, какое ей дело до меня? А между тем она является с своими двусмысленными улыбками к нам в дом, шепчет мне глупости, выворачивает глаза то на меня, то на Привалова. И
положение Привалова было самое глупое, и
мое тоже не лучше.
— Ужасное
мое положение-с, Иван Федорович, не знаю даже, как и помочь себе, — проговорил он вдруг твердо и раздельно и с последним словом своим вздохнул. Иван Федорович тотчас же опять уселся.
— Господа, — как бы спохватился он вдруг, — вы на меня не ропщите за
мою брыкливость, опять прошу: поверьте еще раз, что я чувствую полную почтительность и понимаю настоящее
положение дела. Не думайте, что и пьян. Я уж теперь отрезвился. Да и что пьян не мешало бы вовсе. У меня ведь как...
— Договаривайте, друг
мой, эх, договаривайте, — подхватил Лупихин. — Ведь вас, чего доброго, в судьи могут избрать, и изберут, посмотрите. Ну, за вас, конечно, будут думать заседатели, положим; да ведь надобно ж на всякий случай хоть чужую-то мысль уметь выговорить. Неравно заедет губернатор — спросит: отчего судья заикается? Ну, положим, скажут: паралич приключился; так бросьте ему, скажет, кровь. А оно в вашем
положении, согласитесь сами, неприлично.
Тут я только понял весь ужас нашего
положения. Ночью во время пурги нам приходилось оставаться среди болот без огня и теплой одежды. Единственная
моя надежда была на Дерсу. В нем одном я видел свое спасение.
За это время произошли некоторые перемены в
моем служебном
положении.
— Да, ты можешь. Твое
положение очень счастливое. Тебе нечего бояться. Ты можешь делать все, что захочешь. И если ты будешь знать всю
мою волю, от тебя
моя воля не захочет ничего вредного тебе: тебе не нужно желать, ты не будешь желать ничего, за что стали бы мучить тебя незнающие меня. Ты теперь вполне довольна тем, что имеешь; ни о чем другом, ни о ком другом ты не думаешь и не будешь думать. Я могу открыться тебе вся.
Я считаю, мне кажется (поправил он свой американизм), что и русский народ должен бы видеть себя в таком
положении: по —
моему, у него тоже слишком много дела на руках.
Я не из тех художников, у которых в каждом слове скрывается какая-нибудь пружина, я пересказываю то, что думали и делали люди, и только; если какой-нибудь поступок, разговор, монолог в мыслях нужен для характеристики лица или
положения, я рассказываю его, хотя бы он и не отозвался никакими последствиями в дальнейшем ходе
моего романа.
Наташа, друг
мой, сестра, ради бога, не унывай, презирай этих гнусных эгоистов, ты слишком снисходительна к ним, презирай их всех — они мерзавцы! ужасная была для меня минута, когда я читал твою записку к Emilie. Боже, в каком я
положении, ну, что я могу сделать для тебя? Клянусь, что ни один брат не любит более сестру, как я тебя, — но что я могу сделать?