— Ну, хорошо, — сказал я, сунув письмо в карман. — Это дело пока теперь кончено. Крафт, послушайте. Марья Ивановна, которая, уверяю вас, многое мне открыла, сказала мне, что вы, и только один вы, могли бы передать истину о случившемся в Эмсе, полтора года назад, у Версилова с Ахмаковыми. Я вас ждал, как солнца, которое все у меня осветит. Вы не знаете
моего положения, Крафт. Умоляю вас сказать мне всю правду. Я именно хочу знать, какой он человек, а теперь — теперь больше, чем когда-нибудь это надо!
Я опять-таки опускаю подробности, но выгода
моего положения была та, что так как Степанов ко мне учащал, то я, не без некоторого вероятия, мог выставить дело в таком виде, что он будто бы стакнулся с моим денщиком из некоторых выгод.
Конечно, Аркадий Макарович, вам трудно теперь понять всю щекотливость
моего положения, — произнесла она, покраснев и потупившись.
Неточные совпадения
Согрешить с миловидной дворовой вертушкой (а
моя мать не была вертушкой) развратному «молодому щенку» (а они были все развратны, все до единого — и прогрессисты и ретрограды) — не только возможно, но и неминуемо, особенно взяв романическое его
положение молодого вдовца и его бездельничанье.
— Друг
мой, я готов за это тысячу раз просить у тебя прощения, ну и там за все, что ты на мне насчитываешь, за все эти годы твоего детства и так далее, но, cher enfant, что же из этого выйдет? Ты так умен, что не захочешь сам очутиться в таком глупом
положении. Я уже и не говорю о том, что даже до сей поры не совсем понимаю характер твоих упреков: в самом деле, в чем ты, собственно, меня обвиняешь? В том, что родился не Версиловым? Или нет? Ба! ты смеешься презрительно и махаешь руками, стало быть, нет?
Всего более волновало меня
мое собственное
положение, что вот уже я «порвал», и чемодан
мой со мной, и я не дома, и начал совсем все новое.
Как нарочно, кляча тащила неестественно долго, хоть я и обещал целый рубль. Извозчик только стегал и, конечно, настегал ее на рубль. Сердце
мое замирало; я начинал что-то заговаривать с извозчиком, но у меня даже не выговаривались слова, и я бормотал какой-то вздор. Вот в каком
положении я вбежал к князю. Он только что воротился; он завез Дарзана и был один. Бледный и злой, шагал он по кабинету. Повторю еще раз: он страшно проигрался. На меня он посмотрел с каким-то рассеянным недоумением.
— Нет, всего она не знает. Она не перенесла бы в своем
положении. Я теперь ношу мундир
моего полка и при встрече с каждым солдатом
моего полка, каждую секунду, сознаю в себе, что я не смею носить этот мундир.
— То есть вы хотите сказать, что вы теперь — мамин муж и
мой отец, а тогда… Вы насчет социального
положения не знали бы, что сказать мне прежде? Так ли?
Они, конечно, помирят его с дочерью, по
моей просьбе, и я сама на том настою; но зато
положение дел совершенно изменится.
— Справедливо изволили заметить, ваше превосходительство. Но представьте же теперь
мое положение… — Тут Чичиков, понизивши голос, стал говорить как бы по секрету: — У него в доме, ваше превосходительство, есть ключница, а у ключницы дети. Того и смотри, все перейдет им.
Карандышев. Так зачем бежать, зачем скрываться от людей? Дайте мне время устроиться, опомниться, прийти в себя! Я рад, я счастлив. Дайте мне возможность почувствовать всю приятность
моего положения!
Неточные совпадения
Милон. Я делал
мою должность. Ни леты
мои, ни чин, ни
положение еще не позволили мне показать прямой неустрашимости, буде есть во мне она.
― Зачем я говорю это? зачем? ― продолжал он также гневно. ― Чтобы вы знали, что, так как вы не исполнили
моей воли относительно соблюдения приличий, я приму меры, чтобы
положение это кончилось.
По
моему, в вашем
положении необходимо уяснение новых отношений.
— Я разбит, я убит, я не человек более! — сказал Алексей Александрович, выпуская ее руку, но продолжая глядеть в ее наполненные слезами глаза. —
Положение мое тем ужасно, что я не нахожу нигде, в самом себе не нахожу точки опоры.
― У нас идут переговоры с ее мужем о разводе. И он согласен; но тут есть затруднения относительно сына, и дело это, которое должно было кончиться давно уже, вот тянется три месяца. Как только будет развод, она выйдет за Вронского. Как это глупо, этот старый обычай кружения, «Исаия ликуй», в который никто не верит и который мешает счастью людей! ― вставил Степан Аркадьич. ― Ну, и тогда их
положение будет определенно, как
мое, как твое.