Неточные совпадения
— И не дал мне табаку. «Тебе, — говорит, — исполнится совершеннолетний год, а тогда, — говорит, — специальный красный корабль… За тобой. Так как твоя участь выйти за
принца. И тому, — говорит, — волшебнику верь». Но я говорю: «Буди, буди,
мол, табаку-то достать». Так ведь он за мной полдороги бежал.
«Как мы везли Ямуцки прынц Иззедин-Музафер-Мирза в Рассею». Писал с натуры прынцов воспитатель Хабибулла Науматуллович, бывший служитель в атель Бельвю (в С.-Питембурхи, на Невским, против киятра. С двух до семи часов обеды по 1 и по 2 р. и по карте. Ужины. Завтраки). [Какой странный воспитатель для молодого иомудского
принца! — может
заметить читатель. Совершенно согласен с справедливостью этого замечания, но изменить ничего не могу. — Примеч. авт.] Издание Общества покровительства животным.
Сдали в короли. Я вышел королем, сынишку — виноват, ваше преосвященство, сынишку тоже для сего диспута с собою посадил, — его в
принцы вывел, а жену в мужики. Вот, говорю, твое место; а племянницу солдатом оставил, — а это,
мол, тебе и есть твоя настоящая должность.
Мне показалось, что все
заметили мою неловкую застенчивость в то время, как я говорила с
принцем,
заметили его странный поступок; бог знает, как они могли объяснять это: уж не знают ли они нашего разговора с мужем?
А в преступлении Бориса,
принц,
Достаточно теперь ты убежден:
Нам присланные тайно показанья
Тех в Данию бежавших угличан,
Все, что мы здесь узнали стороною,
Чего не мог ты не
заметить сам, —
А сверх всего, народный громкий голос
И казни те жестокие — все, все
Его винит, ему уликой служит!
В той боковой зале, где шла более крупная игра в rente et quarante, я
заметил наших тогдашних петербургских «львиц» и во главе их княгиню Суворову (рожденную Базилевскую), считавшуюся самой отчаянной игрицей. А рядом несколько тогдашних знаменитых кокоток с Корой Перль (Пирль) во главе, возлюбленной
принца Наполеона. И тут, и у киоска музыки, у столиков — вы могли наткнуться на парижских знаменитостей той эпохи: и Оффенбах, и актриса Шнейдер, и тенор Марио, и целый ассортимент бульварных лиц.
На вопрос, как вас титуловать (
заметим, первый и необходимый вопрос каждого немца при первом знакомстве), Красный нос отвечал, что он гофрат [Гофрат — надворный советник; вообще — почетный титул.], доктор Падуанского университета, член разных ученых обществ и корреспондент разных
принцев; к тому ж игре в алмазе на руке его сделана уже примерная оценка и караты в нем по виду взвешены — все это заставило скоро забыть об уродливости носа и горбе неожиданного посетителя и находить в нем не только интересность, даже привлекательность.
— Князя Потемкина, которому я всем обязана, следует поцеловать! —
заметила она, милостиво протягивая руку
принцу.
— Как вы думаете, осмелюсь ли я на это? — снова
заметила она, обращаясь к
принцу де Линю. — О, нет, эти люди слишком страшны!
Она не только не
заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такою-то дамой, как
принц такой-то и такой-то сделали и сказали то-то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого-то; она не видала даже государя и
заметила, что он уехал только по тому, что после его отъезда бал более оживился.