Неточные совпадения
Так прошел и еще год, в течение которого у глуповцев всякого добра явилось уже не вдвое или втрое, но вчетверо. Но по
мере того как развивалась
свобода, нарождался и исконный враг ее — анализ. С увеличением материального благосостояния приобретался досуг, а с приобретением досуга явилась способность исследовать и испытывать природу вещей. Так бывает всегда, но глуповцы употребили эту"новоявленную у них способность"не для того, чтобы упрочить свое благополучие, а для того, чтоб оное подорвать.
По крайней
мере, он мог бы злиться на свою глупость, как и злился он прежде на безобразные и глупейшие действия свои, которые довели его до острога. Но теперь, уже в остроге, на
свободе, он вновь обсудил и обдумал все прежние свои поступки и совсем не нашел их так глупыми и безобразными, как казались они ему в то роковое время, прежде.
Как ни приманчива
свобода,
Но для народа
Не меньше гибельна она,
Когда разумная ей
мера не дана.
Но и за эту статью все-таки его устранили из университета, с той поры, имея чин «пострадавшего за
свободу», он жил уже не пытаясь изменять течение истории, был самодоволен, болтлив и, предпочитая всем напиткам красное вино, пил, как все на Руси, не соблюдая чувства
меры.
— Все — программы, спор о программах, а надобно искать пути к последней
свободе. Надо спасать себя от разрушающих влияний бытия, погружаться в глубину космического разума, устроителя вселенной. Бог или дьявол — этот разум, я — не решаю; но я чувствую, что он — не число, не вес и
мера, нет, нет! Я знаю, что только в макрокосме человек обретет действительную ценность своего «я», а не в микрокосме, не среди вещей, явлений, условий, которые он сам создал и создает…
— Бабушка! заключим договор, — сказал Райский, — предоставим полную
свободу друг другу и не будем взыскательны! Вы делайте, как хотите, и я буду делать, что и как вздумаю… Обед я ваш съем сегодня за ужином, вино выпью и ночь всю пробуду до утра, по крайней
мере сегодня. А куда завтра денусь, где буду обедать и где ночую — не знаю!
По
мере того, как мы возвышаемся от материальной стороны жизни к ее духовной стороне,
свобода должна увеличивать ее.
Свобода должна увеличиваться по
мере приближения к духу и уменьшается по
мере приближения к материи.
Вы сказали бы помещику, что так как его крестьяне — его братья во Христе, а как брат не может быть рабом своего брата, то он и должен или дать им
свободу, или хотя, по крайней
мере, пользоваться их трудами как можно выгоднее для них, сознав себя, в глубине своей совести, в ложном положении в отношении к ним».
— Ну, да, и пресса недурна. Что же! пускай бюрократы побеспокоятся. Вообще любопытное время. Немножко, как будто, сумбуром отзывается, но… ничего! Я, по крайней
мере, не разделяю тех опасений, которые высказываются некоторыми из людей одного со мною лагеря. Нигде в Европе нет такой
свободы, как в Англии, и между тем нигде не существует такого правильного течения жизни. Стало быть, и мы можем ждать, что когда-нибудь внезапно смешавшиеся элементы жизни разместятся по своим местам.
— Исполнить — это так; но, с другой стороны, нельзя не принять во внимание и того, что и при самом исполнении необходимо принять
меры к обеспечению некоторой
свободы совести…
Милонов. Ах, Уар Кирилыч, я сам за
свободу; я сам против стеснительных
мер… Ну, конечно, для народа, для нравственно несовершеннолетних необходимо… Но, согласитесь сами, до чего мы дойдем! Купцы банкротятся, дворяне проживаются… Согласитесь, что, наконец, необходимо будет ограничить законом расходы каждого, определить норму по сословиям, по классам, по должностям.
Оттого оно, вместе с таким широким понятием о своей собственной
свободе, старается, однако же, принять все возможные
меры, чтобы оставить эту
свободу навсегда только за собой, чтобы оградить себя от всяких дерзких попыток.
— А по-моему, так хоть бы их совсем не было, этих сыновей… По крайней
мере, я бы теперь на
свободе, куда бы хотела, туда бы и поехала… Уж эти мне сыновья! да! что бишь, я хотела тебе рассказать?
По крайней
мере, я отлично хорошо помню, что, получив
свободу ценою поздравительных стихов, я тут же опять начал декламировать"сие мое сочинение"и сделал это с такою искренностью, что начальство только руки развело и решилось оставить меня в покое.
Не будемте бесполезно упрекать ни себя, ни друг друга, и простимтесь, утешая себя, что перед нами раскрывается снова жизнь, если и не счастливая, то, по крайней
мере, не лишенная того высшего права, которое называется
свободою совести и которое, к несчастию, люди так мало уважают друг в друге.
Прежде всего положение пенкоснимателей относительно так называемых"карательных
мер"самое благонадежное, и ежели они за всем тем жалуются, что им дано мало
свободы, то это происходит отчасти вследствие дурной привычки клянчить, а отчасти вследствие того, что они все-таки забывают, что при большей
свободе они совсем не могли бы существовать.
— По существу — это точно, что особенной вины за вами нет. Но кабатчики… И опять-таки повторю:
свобода… Какая
свобода, и что оною достигается? В какой
мере и на какой конец? Во благовремении или не во благовремении? Откуда и куда? Вот сколько вопросов предстоит разрешить! Начни-ка их разрешать, — пожалуй, и в Сибири места не найдется! А ежели бы вы в то время вместо «
свободы»-то просто сказали: улучшение, мол, быта, — и дело было бы понятное, да и вы бы на замечание не попали!
Охотник вытягивает ему ноги, складывает ровно крылья, выправляет хвостовые перья и, оставя на
свободе одну голову, спеленывает его в платок, нарочно для того сшитый вдвое, с отверстием для головы, плотно обвивает краями платка и завязывает слегка снурком или тесемкой; в таком положении носит он на ладони спеленанного гнездаря по крайней
мере часа два, и непременно там, где много толпится народа; потом, развязав сзади пеленку, надевает ему на ноги нагавки с опутинками, которые привязываются обыкновенною петлею к должнику, [Нагавками, или обносцами, называются суконные или кожаные, но подшитые тоненьким суконцем онучки, шириною в большой палец, которыми обертывают просторно, в одну рядь, ноги ястреба; па онучках, то есть пагавках, нашиты опутинки, плетеные тесемочки волос в тридцать, длиною четверти в полторы; каждая опутинка нижним концом своим продевается в петельку, пришитую к нагавке, затягивается и держится крепко и свободно на ноге.
Родных Фермора эта
мера поразила самым неприятным образом, так как, по их мнению и по мнению всех знакомых, не предстояло решительно никакой необходимости лишать несчастного Николая Фермора той
свободы и тех семейных радостей, которыми он пользовался в домашней обстановке.
«История моего знакомства с Гоголем», еще вполне не оконченная мною, писана была не для печати, или по крайней
мере для печати по прошествии многих десятков лет, когда уже никого из выведенных в ней лиц давно не будет на свете, когда цензура сделается свободною или вовсе упразднится, когда русское общество привыкнет к этой
свободе и отложит ту щекотливость, ту подозрительную раздражительность, которая теперь более всякой цензуры мешает говорить откровенно даже о давнопрошедшем.
Граф(пожимая плечами). Какие же я могу принять
меры?.. (Насмешливо.) Нынче у нас
свобода слова и печати. (Встает и начинает ходить по террасе.) Нечего сказать, — славное время переживаем: всем негодяям даны всевозможные льготы и права, а все порядочные люди связаны по рукам и по ногам!.. (Прищуривается и смотрит в одну из боковых аллей сада.) Что это за человек ходит у нас по парку?
Надо испробовать несколько раз свои силы, испытать неудачи и столкновения, узнать, чего стоят разные усилия и как преодолеваются разные препятствия, — для того, чтобы приобресть отвагу и решимость, необходимые для деятельной борьбы, чтобы узнать
меру своих сил и уметь найти для них соответственную работу, Елена, при всей
свободе своего развития, не могла найти достаточно средств для того, чтобы деятельно упражнять свои силы и удовлетворять свои стремления.
Без господ крестьянам по крайней
мере открывалась
свобода брести куда глаза глядят и просить милостыню под чужими окнами.
Коли победим — честь нам и слава, а нет — история тоже не забудет нас, да и собственное сознание останется, что погибли по крайней
мере не бесславно, а за честное дело, за братскую
свободу.
На стороне той неведомой силы, которая в лице этого Свитки протягивает теперь ему руку, он как будто чуял и свет, и правду, и
свободу или по крайней
мере борьбу за них.
Оба вида «вечности», очевидно, должны отличаться между собою по крайней
мере настолько же, насколько отличны Творец и тварность, Божие всемогущество и тварная
свобода.
Для христианства в социальной области нет ни безусловного зла, ни безусловного добра, как они существуют здесь для гуманизма, а поэтому ни одна из
мер гуманности, осуществляемых усилиями прогресса, не имеет для него безусловной ценности сама по себе — ни отмена рабства, ни падение крепостного права, ни всякая конституция и «
свободы».
Искусство во всяком случае сохранит главное свое приобретение, сделанное в эпоху «секуляризации», — свою полнейшую
свободу и автономию: принося к алтарю, в ограду церковную, жертву своих вдохновений, оно отнюдь не становится гетерономным, не ограничивает себя, преднамеренно замыкаясь в области культа, но сохраняет широту своего диапазона, по крайней
мере как возможность.
Поэтому человек не должен ни преувеличивать, ни преуменьшать своей
свободы и ответственности, которая определяется лишь
мерой его положительной мощи, не меньше, но и не больше.
Это
свобода, но, увы, к сожалению, и это обретение мира и
свободы выпадает на долю не всех подвергающихся печальной участи лишения
свободы, или, по крайней
мере, не в одной и той же степени и не в одно и то же время для каждого.
Впрочем, — заключил фельдмаршал, — может быть, эти
меры и будут со временем в состоянии довести ее до полного признания, так как совершенное лишение надежды на
свободу, по всей вероятности, не останется без влияния на арестантку».
Пленница, говоря, что намерена была на Тереке между русскими владениями и землями независимых горцев устроить под верховною властию Екатерины новое государство из немецких колонистов, кажется, желала польстить императрице, подать ей выгодное о своих намерениях мнение и чрез то достигнуть
свободы или по крайней
мере облегчения своей участи.
Но по
мере её имманентного развития, в силу происходящей в ней роковой диалектики
свобода исчезает и начинается царство террора.
Но
свобода ограничивается и делается минимальной по
мере спускания к жизни материальной.
Социальный индивидуализм в такой же
мере видит в личности, наделенной экономической
свободой и неограниченным правом собственности, орудие общества, общественной силы и общественного процветания, как и социальный коммунизм, который имеет преимущество искреннего отрицания личности во имя социального коллектива.
— Я сказал, что подумаю, но что, во всяком случае, необходимое условие —
свобода слова и печати, что иначе я просвещения не мыслю. Они заявили, что в принципе со мною совершенно согласны, что
меры против печати принимаются только ввиду военного положения. Уверяли, что теперь большевики совсем не те, как в прошлом году, что они дорожат сотрудничеством интеллигенции. Через два дня обещались приехать за ответом.
Наоборот, по
мере того как «развивалась» и «углублялась» революция, все более торжествовало насилие над всяким человеческим правом и всякой человеческой
свободой.
А в то же время сознание
свободы от нынешнего произвола привлекло бы к служению церкви многих благороднейших молодых людей духовного звания, которые нынче до такой степени шибко бегут от своей среды, что потребовались особые и, очевидно, совершенно бесполезные
меры к удержанию их в духовном звании.
Не утопичны ли, не бессмысленны ли были мечты, что Россию вдруг можно превратить в правовое демократическое государство, что русский народ можно гуманными речами заставить признать права и
свободы человека и гражданина, что можно либеральными
мерами искоренить инстинкты насилия управителей и управляемых?