Неточные совпадения
Батрачка безответная
На каждого, кто чем-нибудь
Помог ей в черный день,
Всю жизнь о соли думала,
О соли пела Домнушка —
Стирала ли, косила ли,
Баюкала ли Гришеньку,
Любимого сынка.
Как
сжалось сердце
мальчика,
Когда крестьянки вспомнили
И спели песню Домнину
(Прозвал ее «Соленою»
Находчивый вахлак).
Наконец мы расстались; я долго следил за нею взором, пока ее шляпка не скрылась за кустарниками и скалами. Сердце мое болезненно
сжалось, как после первого расставания. О, как я обрадовался этому чувству! Уж не молодость ли с своими благотворными бурями хочет вернуться ко мне опять, или это только ее прощальный взгляд, последний подарок — на память?.. А смешно подумать, что на вид я еще
мальчик: лицо хотя бледно, но еще свежо; члены гибки и стройны; густые кудри вьются, глаза горят, кровь кипит…
А между тем при всяком взгляде на слепого
мальчика сердце матери
сжималось от острой боли.
Тогда-то рука
мальчика крепче
сжимала руку матери, а его сердце замирало и, казалось, вот-вот совсем перестанет биться.
Мальчик слушал с омраченным и грустным лицом. Когда певец пел о горе, на которой
жнут жнецы, воображение тотчас же переносило Петруся на высоту знакомого ему утеса. Он узнал его потому, что внизу плещется речка чуть слышными ударами волны о камень. Он уже знает также, что такое жнецы, он слышит позвякивание серпов и шорох падающих колосьев.
Мальчик был одет и застегнут; тесный галстух
сжимал его шею.
В гостиной были низкие потолки. Они давили Передонова. Мебель тесно
жалась к стенке. На полу лежали веревочные маты. Справа и слева из-за стены слышались шопоты и шорохи. Из дверей выглядывали бледные женщины и золотушные
мальчики, все с жадными, блестящими глазами. Из шопота иногда выделялись вопросы и ответы погромче.
Случилось, что Боря проколол себе ладонь о зубец гребня, когда, шаля, чесал пеньку. Обильно закапала на снег алая кровь, мужики, окружив
мальчика, смотрели, как он
сжимал и разжимал ярко окрашенные пальцы, и чмокали, ворчали что-то, наклоняя над ним тёмные рожи, как большие собаки над маленькой, чужой.
Тогда
мальчику кажется, что это он сам едет в ночи на белом коне, к нему обращены стоны и моления. Сердце его
сжимается, слезы выступают на глазах, он крепко их закрыл и боится открыть, беспокойно возясь в постели…
Дядя заставил Евсея проститься с хозяевами и повёл его в город. Евсей смотрел на всё совиными глазами и
жался к дяде. Хлопали двери магазинов, визжали блоки; треск пролёток и тяжёлый грохот телег, крики торговцев, шарканье и топот ног — все эти звуки сцепились вместе, спутались в душное, пыльное облако. Люди шли быстро, точно боялись опоздать куда-то, перебегали через улицу под мордами лошадей. Неугомонная суета утомляла глаза,
мальчик порою закрывал их, спотыкался и говорил дяде...
Мальчик тоже держал руки
сжавши на груди, но смотрел в бок на окно, на котором сидел белый котенок, преграциозно раскачивающий лапкою привешенное на нитке красное райское яблочко.
Рука Павла, перестав дрожать, взметнулась, он весь странно оторвался от лавки, открыл рот, тихонько взвизгнул,
сжался комом и бросился под ноги большого человека, — Артамонов с наслаждением ударил его правой ногою в грудь и остановил;
мальчик хрустнул, слабо замычал, опрокинулся на бок.
— Умница, паинька-мальчик, хорошо себя вел, — услышал я тихий шепот. В темноте моя рука схватила ее руку. Темнота вдруг придала мне необыкновенную смелость.
Сжав эти нежные холодные пальчики — я поднес их к губам и стал быстро и жадно целовать. В то же время я твердил радостным шепотом...
Оленька поговорила с ним, напоила его чаем, и сердце у нее в груди стало вдруг теплым и сладко
сжалось, точно этот
мальчик был ее родной сын. И когда вечером он, сидя в столовой, повторял уроки, она смотрела на него с умилением и с жалостью и шептала...
«Это ваши добрые семена, запавшие в мою душу, когда я был
мальчиком, сделали из меня человека, уважаемый Василий Петрович», — говорит общественный деятель и с чувством
жмет руку своему старому учителю…
И, крепко
сжимая своими сухими пальцами мой локоть, она пристально смотрит мне в глаза жалкими, молящими и в то же время грозными, ненавидящими глазами, как будто хочет перелить в меня сознание всего ужаса того, что будет, если
мальчик умрет.
Стали якимовские супротивников на бой вызывать. Засучив рукава и
сжав кулачонки,
мальчики лет по тринадцати шагнут вперед, остановятся, еще шагнут, еще остановятся и острыми тоненькими голосками нараспев клич выкликивают...
Но почему-то в антрактах у него билось сердце, он, сам того не замечая, как
мальчик бегал по фойе и по коридорам, нетерпеливо отыскивая кого-то; и ему становилось скучно, когда антракт кончался; а когда он увидел знакомое розовое платье и красивые плечи под тюлем, сердце его
сжалось, точно от предчувствия счастья, он радостно улыбнулся и первый раз в жизни испытал ревнивое чувство.
Целую по пути Марусю в ямочку на подбородке, душу в объятиях Ольгу, крепко
жму руки Сане и «
мальчикам».
Едва Юрий Денисович успел произнести последние слова, как
мальчики в одну минуту окружили князя. Бобка вскарабкался к нему на колени и буквально душил поцелуями. Его старшие братья
жали руки молодого доктора и со слезами на глазах называли его спасителем Лидочки.
— Господи! Помоги мне добраться до деревни! — лепетал бедный
мальчик, и сердце его
сжималось при одной мысли о том, что будет, если он опоздает с помощью на хутор.
Пока дорога шла полем, было еще не так жутко бедному Юрику, но когда Аркашка поскакал по узкой лесной тропинке, сердце
мальчика екнуло и
сжалось страхом.
Но
мальчик все молчал и только еще крепче
сжал губы. Глаза его с выражением мрачного упорства встретились со взглядом отца, который встал с кресла и подошел к нему совсем близко.
Ипполитов (тихо Сергею Петровичу). Видно, в доме отца твоего не вывелись еще
мальчики, которые женятся, имеют сами детей и до смерти остаются все
мальчиками! (Сергей Петрович молча
жмет ему руку.)
Ростов, пожимаясь шеей, за которую затекала вода, курил трубку и слушал невнимательно, изредка поглядывая на молодого офицера Ильина, который
жался около него. Офицер этот, шестнадцатилетний
мальчик, недавно поступивший в полк, был теперь в отношении к Николаю тем, чем был Николай в отношении к Денисову семь лет тому назад. Ильин старался во всем подражать Ростову, и как женщина был влюблен в него.
Сердце его
сжималось так больно и так сильно, что ему хотелось кричать и реветь, как маленькому
мальчику, когда его бьют.