Он не тотчас
лишился памяти; он мог еще признать Чертопханова и даже на отчаянное восклицание своего друга: «Что, мол, как это ты, Тиша, без моего разрешения оставляешь меня, не хуже Маши?» — ответил коснеющим языком: «А я П…а…сей Е…е…ич, се… да ад вас су… ша… ся».
— Да что ты, Агафьюшка, — уже совершенно взволнованным голосом заговорила Елена Афанасьевна, — битый час я говорю тебе, что я та самая Аленушка, твоя питомица, что жила в этом доме вместе с тятенькой, али ты совсем с перепугу
лишилась памяти…
Неточные совпадения
— Одно решите мне, одно! — сказал он мне (точно от меня теперь все и зависело), — жена, дети! Жена умрет, может быть, с горя, а дети хоть и не
лишатся дворянства и имения, — но дети варнака, и навек. А память-то,
память какую в сердцах их по себе оставлю!
Моей причудливой мечты
Наперсник иногда нескромный,
Я рассказал, как ночью темной
Людмилы нежной красоты
От воспаленного Руслана
Сокрылись вдруг среди тумана.
Несчастная! когда злодей,
Рукою мощною своей
Тебя сорвав с постели брачной,
Взвился, как вихорь, к облакам
Сквозь тяжкий дым и воздух мрачный
И вдруг умчал к своим горам —
Ты чувств и
памяти лишиласьИ в страшном замке колдуна,
Безмолвна, трепетна, бледна,
В одно мгновенье очутилась.
Локтев, лавочник, голову жене проломил, одурела она, речи и
памяти лишившись, и всё в эдаком роде.
Порой он совершенно
лишался и смысла и
памяти.
Лиза рыдала — Эраст плакал — оставил ее — она упала — стала на колени, подняла руки к небу и смотрела на Эраста, который удалялся — далее — далее — и наконец скрылся — воссияло солнце, и Лиза, оставленная, бедная,
лишилась чувств и
памяти.
Су́против тех волхвований не устоять ни девице, ни вдовице, ни мужней жене:
памяти лишится, разума
лишится, во всем подчинится воле того человека, пока сам он не сурочит с нее чарованья…
После, по особому к одному из нас доверию, он открыл, что дедушка его «вдвойне началил», то есть призвал к сему деланию еще другого, случившегося тут благоверного христианина, и оба имели в руках концы веревки, «свитые во двое», и держали их «оборучь». И началили Гиезия в угле в сенях, уложив «мордою в войлок, даже до той совершенной степени, что у него от визгу рот трубкой закостенел и он всей
памяти лишился».