Неточные совпадения
Вот это
дворник нашего дома;
дворник очень хорошо меня знает; вот он кланяется; он видит, что я иду с дамой, и уж, конечно, успел заметить ваше
лицо, а это вам пригодится, если вы очень боитесь и меня подозреваете.
И вдруг Раскольникову ясно припомнилась вся сцена третьего дня под воротами; он сообразил, что, кроме
дворников, там стояло тогда еще несколько человек, стояли и женщины. Он припомнил один голос, предлагавший вести его прямо в квартал.
Лицо говорившего не мог он вспомнить и даже теперь не признавал, но ему памятно было, что он даже что-то ответил ему тогда, обернулся к нему…
Дворник стоял у дверей своей каморки и указывал прямо на него какому-то невысокому человеку, с виду похожему на мещанина, одетому в чем-то вроде халата, в жилетке и очень походившему издали на бабу. Голова его, в засаленной фуражке, свешивалась вниз, да и весь он был точно сгорбленный. Дряблое, морщинистое
лицо его показывало за пятьдесят; маленькие заплывшие глазки глядели угрюмо, строго и с неудовольствием.
Чувствовалось, что Безбедов искренно огорчен, а не притворяется. Через полчаса огонь погасили, двор опустел,
дворник закрыл ворота; в память о неудачном пожаре остался горький запах дыма, лужи воды, обгоревшие доски и, в углу двора, белый обшлаг рубахи Безбедова. А еще через полчаса Безбедов, вымытый, с мокрой головою и надутым, унылым
лицом, сидел у Самгина, жадно пил пиво и, поглядывая в окно на первые звезды в черном небе, бормотал...
— Сейчас же убирайся отсюда, старая дура! Ветошка! Половая тряпка!.. Ваши приюты Магдалины-это хуже, чем тюрьма. Ваши секретари пользуются нами, как собаки падалью. Ваши отцы, мужья и братья приходят к нам, и мы заражаем их всякими болезнями… Нарочно!.. А они в свою очередь заражают вас. Ваши надзирательницы живут с кучерами,
дворниками и городовыми, а нас сажают в карцер за то, что мы рассмеемся или пошутим между собою. И вот, если вы приехали сюда, как в театр, то вы должны выслушать правду прямо в
лицо.
Я стал на тротуаре против ворот и глядел в калитку. Только что я вышел, баба бросилась наверх, а
дворник, сделав свое дело, тоже куда-то скрылся. Через минуту женщина, помогавшая снести Елену, сошла с крыльца, спеша к себе вниз. Увидев меня, она остановилась и с любопытством на меня поглядела. Ее доброе и смирное
лицо ободрило меня. Я снова ступил на двор и прямо подошел к ней.
Суета на балконе затихла. Барыня с мальчиком и господин в золотых очках подошли к самым перилам; остальные почтительно остановились на заднем плане. Из глубины сада пришел садовник в фартуке и стал неподалеку от дедушки. Откуда-то вылезший
дворник поместился позади садовника. Это был огромный бородатый мужчина с мрачным, узколобым, рябым
лицом. Одет он был в новую розовую рубашку, по которой шли косыми рядами крупные черные горошины.
Все, что произошло потом, Сергей помнил смутно, точно в каком-то ужасном горячечном бреду. Дверь подвала широко с грохотом распахнулась, и из нее выбежал
дворник. В одном нижнем белье, босой, бородатый, бледный от яркого света луны, светившей прямо ему в
лицо, он показался Сергею великаном, разъяренным сказочным чудовищем.
—
Дворник! Семен! Гоните их! — закричала с искаженным от гнева
лицом барыня.
Дворник в доме Багова на вопрос: «Здесь ли живет Амальхен?» — отвечал с полуулыбкой: «Здесь, сударь! Пожалуйте: в первом этаже, дверь направо, без надписи». Калинович позвонил. Дверь ему отворила лет тридцати пяти женщина, с строгими цыганскими чертами
лица.
Кожемякин пристально оглядел
дворника и заметил, что
лицо Максима похудело, осунулось, но стало ещё более независимым и решительным.
У ворот на лавочке сидел
дворник в красной кумачной рубахе, синих штанах и босой. Как всегда, он сидел неподвижно, его широкая спина и затылок точно примёрзли к забору, руки он сунул за пояс, рябое скучное
лицо застыло, дышал он медленно и глубоко, точно вино пил. Полузакрытые глаза его казались пьяными, и смотрели они неотрывно.
По двору тихо бродил Шакир, вполголоса рассказывая новому
дворнику Фоке, где что лежит, что надо делать. Фока был мужик высокий, сутулый, с каменным
лицом, в густой раме бороды, выгоревшей досера. Он смотрел на всё равнодушно, неподвижным взглядом тёмных глаз и молча кивал в ответ татарину лысоватой острой головой.
Дворники и в Петербурге стараются избегать взоров посетителей, а в Москве подавно: никто не откликнулся Берсеневу; только любопытный портной, в одном жилете и с мотком серых ниток на плече, выставил молча из высокой форточки свое тусклое и небритое
лицо с подбитым глазом да черная безрогая коза, взобравшаяся на навозную кучу, обернулась, проблеяла жалобно и проворнее прежнего зажевала свою жвачку.
Около белого, недавно оштукатуренного двухэтажного дома кучер сдержал лошадь и стал поворачивать вправо. Тут уже ждали. Около ворот стояли
дворник в новом кафтане, в высоких сапогах и калошах, и двое городовых; все пространство с середины улицы до ворот и потом по двору до крыльца было посыпано свежим песком.
Дворник снял шапку, городовые сделали под козырек. Около крыльца встретил Федор с очень серьезным
лицом.
Но зрачки Тихона таяли, расплывались, и каменное спокойствие его скуластого
лица подавляло тревогу Петра. Когда был жив Антон-дурак, он нередко торчал в сторожке
дворника или, по вечерам, сидел с ним у ворот на скамье, и Тихон допрашивал безумного...
Никогда ещё Тихон не говорил сразу так много и раздражающе. Глупые, как всегда, слова его в этот час почему-то были особенно враждебны Артамонову; разглядывая клочковатую бороду
дворника, его жидкие, расплывшиеся зрачки, измятый морщинами каменный лоб, Артамонов удивлялся всё растущему уродству этого человека. Морщины были неестественно глубоки, точно складки на голенище сапога, скуластое
лицо, оголённое старостью, приняло серый цвет пемзы, нос — ноздреватый, как губка.
Но хозяин и слышать не хотел; сколько ни говорили ему, сколько ни увещевал его толстоватый ярославец, принимавший, по-видимому, несчастие Антона к сердцу, он стоял на одном. Наконец все присутствующие бросили
дворника, осыпав его наперед градом ругательств, и снова обратились к Антону, который сидел теперь посередь двора на перекладине колодца и, закрыв
лицо руками, всхлипывал пуще прежнего.
Всякий опытный человек, как только бы поглядел вблизи на Поликея, на его руки, на его
лицо, на его недавно отпущенную бороду, на кушак, на сено, брошенное кое-как в ящик, на худого Барабана, на стертые шины, сейчас узнал бы, что это едет холопишка, а не купец, не гуртовщик, не
дворник, не от тысячи, ни от ста, ни от десяти рублев.
Илья со спутанными волосами, с бледным
лицом и вздернутою рубахой, оглядывал комнату, как будто старался вспомнить, где он.
Дворник подбирал осколки стекол и утыкал в окно полушубок, чтобы не дуло. Староста опять сел за свою чашку.
Похмелье у него было трудное и тяжелое.
Лицо за ночь еще более пожелтело, волосы прилипли по сторонам щек, и он жевал губами с выражением страдания и отвращения. Увидя Прохора, — он стал как будто еще более мрачен, но все же поманил вошедшего пальцем и молча налил рюмку. По его угрюмо-страдающему виду Прохор понял, что вчерашнее миновало бесповоротно. Духовный
дворник становился опять особой, не под пару Прошке, и у Прохора не хватило духу предложить ему свое угощение.
В двери над головой Четыхера вспыхнуло пламя спички, осветив кривое
лицо Артюшки Пистолета, —
дворник тяжело приподнялся на ноги и сказал с удовольствием...
Вавило встал с постели, не глядя, перешагнул через труп, подошел к
дворнику и, повернувшись спиной к нему, заложил руки назад. Но Четыхер снова запахнул полушубок, крепко подтянув живот кушаком,
лицо у него перекосилось, он почмокал губами.
Упираясь руками в кровать, Бурмистров сидел и молчал.
Дворник подвинулся к нему, взял со стола свечу, осветил
лицо, увидал на лбу его крупные капли пота, остановившиеся глаза и нижнюю челюсть, дрожавшую мелкою дрожью.
Дворник был молодой малый, лет двадцати пяти, с чрезвычайно старообразным
лицом, сморщенный, маленький, татарин породою.
— Хозяева, хозяева! — прошептал впопыхах
дворник, наскоро кивнув головою Ордынову и, сорвав шапку, бросился бегом к старичку, которого
лицо было как-то знакомо Ордынову; по крайней мере он где-то встретил его очень недавно. Сообразив, впрочем, что тут нет ничего удивительного, он пошел со двора.
Дворник показался ему мошенником и наглецом первой руки. «Бездельник точно торговался со мной! — думал он. — Бог знает что тут такое!»
Из числа всей ее челяди самым замечательным
лицом был
дворник Герасим, мужчина двенадцати вершков роста, [Мужчина двенадцати вершков роста — ростом в два аршина и двенадцать вершков, почти два метра.)] сложенный богатырем и глухонемой от рождения.
Дверь взломана. В номер входят надзиратель, Анна Фридриховна, поручик, четверо детей, понятые, городовой, два
дворника — впоследствии доктор. Студент лежит на полу, уткнувшись
лицом в серый коврик перед кроватью, левая рука у него подогнута под грудь, правая откинута, револьвер валяется в стороне. Под головой лужа темной крови, в правом виске круглая маленькая дырочка. Свеча еще горит, и часы на ночном столике поспешно тикают.
Ни единого огонька, но вот растворилась вделанная в широкие ворота узенькая калитка, и лениво вышел из нее
дворник, закутанный в дубленый полушубок, с
лицом, наглухо обвязанным платком.
На прорехи своего платья и раны своего
лица он не обращал никакого внимания, несмотря на то, что количество повреждений на его лике, кажется, несколько усилилось после его объяснений с московским
дворником, от которого он спасся какою-то неизвестною нам находчивостью.
Серое осеннее утро. Еще нет и восьми часов, а в Пятисобачьем переулке необычайное движение. По тротуарам бегают встревоженные городовые и
дворники; у ворот толпятся озябшие кухарки с выражением крайнего недоумения на
лицах… Во все окна глядят обыватели. Из открытого окна прачечной, нажимая друг друга висками и подбородками, глядят женские головы.
Ляхов воротился к своим. На его стуле сидела Авдотья Ивановна и со своею широкою улыбкой, словно не понимая, слушала цинические издевательства Захарова. Ляхов вдруг увидел, какое у нее поблекшее, морщинистое
лицо, какая некрасивая, растерянная улыбка… Он зашел сзади, поднял на стуле фальцовщицу и изо всей силы швырнул ее вместе со стулом к выходной двери. Авдотья Ивановна ударилась грудью в спинку стула, на котором сидел рыжебородый
дворник, и оба они, вместе со стульями, повалились в кучу.
Дворники в фиолетовых фуфайках мели улицы, по панелям шли люди с равнодушными, не знающими случившегося
лицами, они не только не знали о случившемся, они как будто не знали и того, как страшна жизнь и как беспомощны против нее люди.
Герой. — Это был настоящий, самый несомненный герой с георгиевским крестом. Был на турецкой войне, брал Плевну. Он к нам поступил
дворником. Григорий. Строгое, надменное
лицо, презрительные глаза. Говорил с нами, мальцами, как будто большую нам честь делал. Любимое его присловье было...
Дворником был дурачок Петенька. Лет под сорок, редкая черная бороденка, очень крутой и высокий лоб уродливо навис над
лицом. Говорил косноязычно и в нос, понимать было трудно. Самую черную работу он еще мог делать, — рубить дрова, копать землю в саду, ко уж поручить ему печку протопить было опасно, — наделает пожару. И опять: как такому отказать? Куда он денется?
— Стало быть гувернантка будете! Извините, не признал, барышня! — И вмиг за минуту до этого неприязненное
лицо старика приняло доброе ласковое выражение. — Пожалуйте, пожалуйте, барышня, небось, на дворе-то холодно нынче, застудились, поди, a y меня камин в передней топится. Пожалуйте погреться, a я тем временем вам кофе сварю. И за вещицами пошлю, кстати,
дворника, на машину.
Наконец,
дворник перевернул его навзничь. Свет от фонаря ударил ему в
лицо. Зарудин, Кудрин и Зееман в ужасе отступили.
— О, ты, простота… Мебель поставит мебельщик. Я сам это тебе устрою, а ты поезжай домой, забирай свои собственные пожитки и переезжай пока ко мне. Завтра квартира будет готова, и мы справим такое новоселье, что чертям тошно будет… Не забудь заехать за чеком… А теперь… пойди умойся, а то
лицо заплаканное… точно у бабы, а я прикажу позвать старшего
дворника.
Но и без изучения статистических данных, стоит только сравнить среднего исхудалого до костей, с нездоровым цветом
лица крестьянина-земледельца средней полосы с тем же крестьянином, попавшим в
дворники, кучера — на хорошие харчи, и сравнить движения этого
дворника, кучера и ту работу, которую он может дать, с движениями и работой крестьянина, живущего дома, чтоб увидеть, насколько недостаточным питанием ослаблены силы этого крестьянина.
Совершилось это почти так, как часто делается, то есть «не без неприятностев», — ни смиренство мужа, ни французские ритурнели жены не устранили ссоры, и при самом последнем «adieu» дело не обошлось без участия «народных представителей» в
лице двух
дворников, которые при этом обнаружили непосредственное народное миросозерцание.